Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Семейная встреча на высшем уровне. 26.08.1495. Рим
Апостольский дворец.
Братья Борджиа и Микелотто появляются после эпизода Ком с горы. 25.08.1495. Рим
Родриго Борджиа и Аврора- из эпизода Беседа об удаче, за которой послали и которая удивила. 25.08.1495. Рим
Джованни Сфорца - из Застолбленное место. 25.08.1495. Рим
При встрече его святейшества и герцога Пезаро Аврора находилась рядом с событиями, хотя и наблюдала издалека.
Присутствовали и герцогиня Пезаро со своим двором, и прекрасная супруга герцога Бассанелло, и принцесса Сквиллаче, и внезапно прибывшая Адриана де Мила. И испанские посланники всех мастей. И послы герцога Максимилиана. И это не упоминая всех в Курии и прочих и прочих.
Сначала все было важно и пышно, с речами, наполненными заверениями в преданности, целованием туфли, передачами всевозможных писем, вручением трофеев, сдержанно и одновременно цветисто выраженной благодарностью.
Потом пришло время расчувствоваться и сбиться на тот ритм и манеру, что больше присущ родственникам, хотя до конца дистанция, разумеется, не сократилась.
А потом Аврора выскользнула из большой, с высокими сводами, но душной залы дворца и направилась в самое сердце комнат, которые позже назовут апартаментами Борджиа. Она не ушла незамеченной, и, не пройдя и полусотни шагов, оказалась настигнута. Обернувшись на быстрые шаги, Аврора увидела приближающегося Олафа фон Шварценберга.
- Откуда вы здесь? - спросила она восхищенно.
Оказаться на этом месте, да еще так выверенно, чтобы с ней наедине, говорило о большой удачливости посланника и одновременно о его наблюдательности. Аврора в очередной раз подумал, что именно младший Шварценберг заправляет всем, хотя официально как будто старший.
Ей пришлось выслушать десяток восхищенных слов, и даже одно стихотворение на латыни, которой Олаф, несомненно, владел прекрасно, и принять тонкую золотую цепочку с медальоном.
- Он будет скрывать внутри все, что пожелаете, прекрасная Аврора.
Прекрасная Аврора была стеснена временем, но, владея собой, вела себя так, словно вдвоем с Олафом застряла в бесконечности. Она восхитилась и ахала, любуясь, благодарила и даже, очаровательно смущаясь, пригласила обоих братьев на вечер к куртизанке Мауре. Аврора давно ловила момент, чтобы это сделать, но, благодаря виртуозности фон Шварценберга, теперь могла дать приглашение как будто спонтанно и под наплывом чувств. Спасибо ему за это.
Убедившись, что Олаф отправился в нужном направлении, Аврора поспешила в спальню понтифика, где уже накрывали на стол. Его Святейшество в окружении сыновей и их кузена намеревался встретить зятя еще и по-семейному.
Отредактировано Аврора (28-10-2024 11:42:58)
Иногда Его святейшество жаловался Гасету, что с годами стал уставать от пышных приемов, однако это было лишь лукавством, о чем каноник прекрасно знал, хотя время от времени и поддерживал эту маленькую игру сочувственными вздохами. На самом деле как раз в подобные моменты понтифик сильнее всего и ощущал тиару не как довольно тяжелый и не очень удобный убор, а именно одним из символов его власти над всем христианским миром. Настоящий елей для честолюбивого Родриго Борджиа.
Глядя сверху вниз на чужие затылки и даже через парчу ощущая лобызающие его туфлю губы, Александр VI всегда сохранял вид одновременно и смиренный, и величественный, и пусть первое вряд ли кого-то обманывало, самодовольным понтифик точно не выглядел. Он так привык носить эту маску, что даже этого не замечал, а ведь совсем недавно, чтобы сохранять невозмутимость, ему приходилось делать над собой усилие. Тогда еще не отвыкший от красной кардинальской мантии, Родриго Борджиа торжествовал. Тернии, через которые ему пришлось продираться, те компромиссы, на которые он был вынужден когда-то пойти - все это было не зря. А вот теперь недавние гордецы ловили его взгляд и, не дыша, внимали каждому его слову. Его святейшество не забыл, как кое-кто за спиной называл его выскочкой... Что ж, время все расставило на свои места.
Ожидаемый и одновременно неожиданный приезд герцога Пезаро застал почти врасплох, но зато стал поводом для того, чтобы свести в одном месте самых разных людей - понтифик предпочитал решать несколько дней одновременно. Иногда сталкивание в одной комнате не то, что врагов, но недругов, приносило неплохие результаты.
Постепенно официальная часть перетекла в менее формальную и как-то сразу стало более явным разделение тех, кто уже приближен, и тех, кто только мечтает занять свое место. Неуловимое и ничем вроде бы не проявляемое, но вполне однозначное. Впрочем, пройдет совсем немного времени, и здесь останутся только родственники и те, кто был по-настоящему близок Его святейшеству.
Этот вечер Александр VI хотел провести со своей семьей и, вопреки само собой сложившейся традиции, намеревался это сделать не в Санта-Мария-ин-Портико.
- Кстати, Джоффре, тебя это тоже касается.
Отредактировано Александр VI (31-10-2024 17:02:07)
Пожалуй, на кого происходящее производило наиболее яркое впечатление, так это на Джоффре.
Он так и не привык быть принцем Сквиллаче, да и даже просто внебрачным сыном понтифика. Частенько его угнетала необходимость быть на виду лиц, лишенных особенной доброжелательности, что так контрастировало с привычным ему маленьким миром материнского дома, где он вырос и который во многом крутился вокруг него. Не любил он и затеваемые увеселения, справедливо считая, что веселиться на них у него не очень получается.
Но вот выходы понтифика, подобные сегодняшнему, Джоффре восхищали. И этому чувству ничто не мешало, ведь никто не смотрел на него - всех интересовал его святейшество и тот, кто представал перед ним.
Сегодня это был герцог Пезаро.
И даже Джоффре не мог не заметить, что все устроено таким образом, чтобы никто, кроме понтифика, не мог выглядеть величественно и даже очень заметно. И будь на месте Джованни Сфорца хоть сама аллегория величия, благородства и царственности, и у той бы ничего не вышло. Александр VI возвышался над всем и всеми и в смысле физическом, и во всех других тоже.
Джоффре так поддался собственному восхищению и благоговению, что совершенно упустил момент, когда все переменилось и сквозь маску папы проглянул Родриго Борджиа, с причитающимся ему умением подлавливать людей и не упускать момент.
- Конечно... - поникнув, пообещал он, хотя намеревался избежать тесной семейной встречи и уйти в сад, в котором вот совсем уже сейчас должна была появиться Элеонор с маленькой Лаурой.
Отредактировано Джоффре Борджиа (09-11-2024 10:55:46)
Если бы хоть кто-то в этой комнате смог прочитать мысли герцога Пезаро, то этот кто-то был бы весьма удивлен, а может быть даже и шокирован. Очень многие с удовольствием отдали бы часть своего состояния, чтобы оказаться сейчас на месте Джованни Сфорца, ведь быть обласканным понтификом - не просто честь, но и немалые возможности. Впрочем, чего еще ожидать, если вспомнить, что герцог является зятем Его святейшества, пусть даже сам такой факт звучит нелепо?
Но сам Джованни Сфорца думал сейчас совсем о другом. Нет, разумеется он не забывал о своих и не только своих планах, планировал чуть позже напомнить Александру VI про необходимость выплаты денег - и побыстрее, не выпускал из памяти и наставления миланского герцога, но все эти размышления были лишь фоном и фоном, почти не отвлекающим.
Джованни Сфорца думал о своей жене. но думал он о ней не так, как пристало католику, и ему не мешало ни присутствие ее братьев, ни даже подавляющая величественность ее отца. Последнее, кстати, лишь придавало пикантности воспоминаниям.
Утром он проснулся первым - природа не позволила предаться сладкой неге, но разбудил он Лукрецию отнюдь не звоном ночной вазы. Она еще сладко дремала - или умело притворялась? - а Джани уже орошал семенем ее лоно. На этот раз он был скор на расправу... лишь для того, чтобы после легкого завтрака прямо здесь, на одеяле, вновь вернуться к самому началу.
- Теперь ты видишь, как я по тебе соскучился?
Потом был доклад Диего Кавалларо, который придворному потом придется еще раз повторить, ведь слушал его Джованни с очень рассеянным вниманием, затем недолгие визиты тех, кто спешил засвидетельствовать свое почтение до официальной части, и снова Лукреция, ее мягкие и нежные в своей покорности губы.
Да... любой, кто сумел бы подслушать мысли герцога Пезаро, мог бы почувствовать себя шокированным. А кое-кто и даже оскорбленным.
Отредактировано Джованни Сфорца (11-11-2024 12:03:08)
Раньше Лукреция не думала, что можно так устать всего лишь за утро.
Она не притворялась и действительно не проснулась, пока движения Джани не стали совсем настойчивыми, что могло случиться только если спишь глубоким сном, из которого сложно и страшно выбраться. Под самое пробуждение ей привиделось, что она в лесу и на нее напало огромное и сильное животное, повалившее ее на траву и взгромоздившееся сверху. Внутри нее все с силой сжалось, и Джани застонал, а она вскрикнула от страха, чем, кажется, доставила ему особенное удовольствие.
Они провели все утро бок о бок. Джани не ушел к себе ни до завтрака, ни после, ни для приема придворных и посетителей. "Я тоже скучала по тебе", - Лукреция постоянно игриво прижималась к мужу, вторя его настроению. Между ними как будто образовалась какая-то новая связь, которой раньше не было. И была она гораздо прочнее, и существовала как бы сама по себе, во всяком случае совершенно помимо желания Лукреции. И было страшно и, с другой стороны, не хотелось ее разрывать, а наоборот, влекло ей следовать, пусть она и пугала.
Джани был ненасытным. Тоже по-особенному, как никогда раньше.
Лукреции казалось, что он бы не остановился и после того, как ей пришлось постараться, чтобы ее губы вызвали в нем очередное извержение, если бы не грядущая торжественная встреча с понтификом. Джани ушел одеваться к себе, а Лукреция осталась. Ей хотелось рухнуть на кровать и заснуть, но... супруга герцога Пезаро должна была присутствовать и, разумеется, одетая как можно богаче.
Благодаря Пантисилее, напоившей ее каким-то отваром, Лукреция пришла в чувство. А пока ее одевали, даже настроилась на грядущее торжество - любовь к веселью взяла свое. В зал, где собралась вся семья, придворные папского светского двора, Курия, послы и прочие, она вошла уже сияющей и радостной, и такой бы и осталась, если бы ее взгляд не уперся в затылок Хуана. К тому моменту, как он обернулся, Лукреция уже старательно смотрела в другую сторону. Ей было нестерпимо стыдно, и она чувствовала себя предательницей. И сама не понимала, почему, ведь Джани был ее мужем, который имел право.
Ей пришлось найти в себе силы все-таки послать приветственный кивок старшему брату, но потом все время церемонии она старалась не слишком смотреть на него.
Прошедшая ночь была не лучшей в жизни герцога Гандийского. Наивным он не был и прекрасно осознавал, чем будут заниматься супруги после долгой разлуки. Понимал он и то, что у Лукреции не было и малейшей возможности, чтобы отказать Сфорца в близости, но что его выводило едва ли не больше всего остального, так это уверенность, что она и не станет этого делать. Пусть даже из соображений безопасности, пусть даже через не хочу, но Лукреция не будет ущемлять мужа в его правах. Наверное, нужно было и Хуану позвать к себе какую-нибудь служанку и, вымещая на ней весь своей гнев, измотать ее до полусмерти. Если бы он потом проявил щедрость - а скупым старший сын понтифика никогда не был - то девица была бы только рада услужить. Вот только вместо того, чтобы получить хотя бы физическое облегчение, Хуан до самого утра растравлял себе душу идиллическими картинами воссоединения герцога и герцогини Пезаро, и только кувшин вина составил ему в том компанию. Как ни странно, но даже опьянеть по-человечески у Хуана не получилось.
Забылся он только на рассвете, а потому проснулся уже ближе к полудню. В голове шумело и слегка подташнивало - неважно, что хмель так и не взял, зато похмелье было самое настоящее. Никакой справедливости.
Видеть никого не хотелось, раздражало все абсолютно, вот только уже дважды приходил гонец от Его святейшества с напоминанием о сегодняшнем приеме. Так как изначально Хуан не торопился, то времени ему едва хватило, чтобы при помощи привычного к подобным казусам Гильеро привести себя в более или менее божеский вид, зато потом, можно сказать, свежий и почти не помятый, он мог безнаказанно в мыслях проклинать любого, кто имел наглость, к примеру, улыбаться. Каждый счастливый или даже просто довольный жизнью человек сегодня казался герцогу Гандийскому злейшим врагом...
И больше всего Хуан сейчас ненавидел Лукрецию. Знал, что не прав, а все равно ненавидел.
Возможно, одним из немногих людей, лишенным всяких страстей, из находившихся в зале в пышный, по-итальянски во всем чересчур, момент встречи тиароносца-тестя с герцогом-зятем, был Микелотто. Он взирал на все со спокойным удовлетворением человека, для которого ход событий настолько естественен и складывается, как и должен, что глупо даже радоваться. Окажись тут возмутитель спокойствия, рискнувший проявить к семье Борджиа или тем, кто приближен к ним, хотя бы толику неуважения или насмешки, и дон Мигель бы удостоил его вспышки гнева. Ну а для радости или особенного удовольствия нужно было что-то посерьезнее, нежели то, что идет, как следует.
А если прибавить сюда еще и приятную усталость от минувшей ночи и утра, и удовлетворение, что не ошибся, выбрав любовницу, то неудивительно, что Микелотто был спокоен и благостен.
К тому же он был доволен приездом герцога Пезаро, надеясь, что тот обуздает бурное веселье Санта-Мария-ин-Портико и притушит фантазию своей супруги.
Цветистость фраз, сопутствующих приему, как и слезы умиления, наполнявшие периодически глаза кого-то из присутствующих, Микелотто забавляли. Он следил и про себя распределял, кого из растрогавшихся отнести к обладателям нежного сердца, а кого - к хитрым подлизам, с которых станется совершить что угодно, кто и стигматы изобразит, если только это будет выгодно.
Впрочем, это времяпровождение уже начинало надоедать, и дон Мигель с нетерпением ожидал завтрака у его святейшества, где можно было и поговорить с герцогом Пезаро, и поесть, наконец.
Отредактировано Мигель да Корелла (21-11-2024 17:26:27)
Разочарование - вот только этим словом и можно было описать чувства принцессы Сквиллаче. Вроде бы изначально все складывалось очень удачно - Джованни Сфорца сам предложил Диего остаться и, разумеется, после этого приглашения у Санчии не оставалось никаких сомнений, где придворный миланского герцога проведет эту ночь. Любовники успели тайком обменяться ликующими взглядами, но человек предполагает, а герцог Пезаро располагает. Его многообещающее "утром" сменилось куда более туманным - "при необходимости", потому не без оснований считая, что вряд ли его услуги сегодня понадобятся, Диего все равно не мог ни сам покинуть свою спальню, ни, тем более, позвать Санчию к себе. Риск был слишком велик даже для тех, кто без острых ощущений не представляет своей жизни.
Санчия так огорчилась, что готова снова встретиться с любовником на лестнице, но... Но в кои-то веки Диего проявил осторожность.
Иными словами, у Санчии имелись все основания для недовольства. Недовольства, куда более искреннего, чем все те улыбки, которыми она щедро одаривала окружающих. Пусть все видят, что неаполитанская принцесса находится в полной гармонии с семейством Борджиа. Тем более, что на сегодняшнем приеме хватало людей, которые, наблюдая за всем этим, от злости до самых корней стерли бы свои зубы.
И чтобы упрочить результат, по окончании официальной части Санчия взяла Лукрецию под локоть, чтобы вот так, рука об руку, вернуться в Санта-Мария-ин-Портико.
Отредактировано Санчия Арагонская (22-11-2024 15:03:28)
Лукреция знала, что ее отец собирает у себя на завтрак мужчин семьи. И хотя ей было очень любопытно, о чем же там будут говорить, желание не присутствовать было гораздо сильнее. Ей хотелось остаться в тишине своей комнаты, окруженной одними дамами, поговорить с Санчией и... не встречаться одновременно с Хуаном и Джани очень близко. С тех пор, как ее брат стал ее любовником, ей и не приходилось делать ничего подобного. Хуан всегда как будто был в Риме, а Джани принадлежал Пезаро. И находиться одновременно с обоими на расстоянии вытянутой руки вовсе не казалось Лукреции таким же забавным приключением, как представлялось по историям в духе Боккаччо.
К счастью, сейчас герцог Пезаро все еще находился возле понтифика, и не собирался подходить к ней, да и не до того ему было. Лукреция обернулась к Хуану, дождалась его ответного взгляда и улыбнулась. Хотелось заговорщицки, но вышла скорее усталая улыбка желающего извиниться. Она почти решилась подойти к нему, чтобы шепнуть что-то важное, но заметила, что издалека на нее смотрит Доменико Сантини. Вот только удаляться на глазах брата с неаполитанцем еще не хватало! Пора было исчезнуть.
Лукреция положила ладонь на руку Санчии, держащей ее под локоть, и поспешила к выходу в сад, чтобы, пройдя в Сан-Пьетро, через капеллу и переход вернуться в свой палаццо.
Даже самый внимательный взгляд - а таковых было немало - не заметил бы, что Его святейшество что-то тревожит. Нахмуренные брови или даже просто недовольный вид понтифика могли бы означать очень многое и трактоваться могли тоже по-разному. На этот раз причина была банальнейшая, однако далеко не явная, а потому следовало сохранять величественный вид и стараться не думать о том, как замечательно было бы, наконец, разуться. Новые туфли, которые Александр VI обул на этот прием, оказались довольно жесткими, а к концу вечера стали и вовсе тесны.
"Я достиг всего, о чем можно было только мечтать, а сейчас думаю только о том, как же мне мешает жить мозоль на большом пальце!" - с самым величественным видом покидая комнату, усмехался про себя Родриго Борджиа. Зная, что ему смотрят в спину десятки внимательных глаз, он не мог себе позволить и чуть-чуть прихрамывать, зато дал себе волю в собственной спальне.
Здесь сейчас собрались самые близкие и... Аврора. Разумеется, она была единственной женщиной, ведь общество куртизанки - не самое подходящее ни для герцогини Пезаро, ни для принцессы Сквиллаче, ни для герцогини Бассанелло.
Грузно опустившись в любимое кресло, понтифик вытянул вперед ноги и с облегчением выдохнул, когда слуга сменил ему роскошные, но неудобные туфли, на те, что попроще, зато разношенные в аккурат по ступне. Накрытый к позднему завтраку стол источал аппетитные ароматы. Его святейшество обычно был достаточно умерен в еде, но далеко не аскетичен, и, располневший с возрастом, количеству предпочитал качество. В животе заурчало.
- Оставим церемонии, - на правах того, кто решает, произнес Александр, и занял место во главе стола.
Отредактировано Александр VI (03-12-2024 09:24:46)
Без церемоний так без церемоний.
Предложение Микелотто понравилось. Он до последнего не был уверен, кто окажется на завтраке, и был доволен, видя и впрямь самый узкий из возможных кругов.
В спальне понтифика было по-семейному уютно, как ему вроде и не пристало. Стол был сервирован лучшей посудой. Солнце играло в цветных боках стеклянных бокалов и отражалось в тонкой росписи, пущенной по белоснежному фарфоровому полю изящных тарелок. Пар, поднимающийся от горячего теста, мешался с ароматом запеченного мяса. Микелотто, перехвативший яблоко, пока, вернувшись от Лючии, переодевался, почувствовал зверский голод.
Впрочем, он не помешал занять ему нужное место. По правую руку понтифика уселся любимый сын, а вот по левую его святейшество дал знак сесть своему зятю. Микелотто сразу же занял место рядом с Джани, потому что сегодня очень рассчитывал найти в его лице союзника. Напротив него оказался Джоффре, в котором Микелотто не видел никакой для себя пользы
Отредактировано Мигель да Корелла (04-12-2024 13:41:18)
Больше всего Хуану сейчас хотелось опустить блюдо с дымящимся мясом прямо на голову герцогу Пезаро, ну или хотя бы затолкать ему в рот эти горяченные булочки. Можно бы забросать пезарца орехами, а еще лучше без особых затей закинуть ему углей в причинное место. Герцог Гандии так увлекся воображая, как по лицу Сфорца потечет обжигающая подлива, что не сразу расслышал приглашение отца. Хорошо еще, что кто-то, кажется, Джоффре, нечаянно толкнул его в спину. Разумеется, Хуан занял одно из самых почетных мест и уже оттуда приветливо кивнул усаживающейся на место хозяйки Авроре.
Хуан очень неплохо относился к главной куртизанке Римской Курии, после же приезда в Рим Джованни Сфорца предполагал, что их общение станет более тесным.
Джоффре, в отличие от старшего брата чувствовал себя вполне дружелюбно и был занят только одним - как бы устроить так, чтобы внезапно речь не зашла о нем. Он не был из тех самодовольных младших сыновей, кто считает, что мир крутится вокруг него, тем более что новости от герцога Пезаро явно превышали по важности все, что касалось его, принца Сквиллаче. Но всегда ведь надо быть настороже, тем более что отцу не так уж много надо времени, чтобы отдать указание водвориться в палаццо Санта-Мария рядом с супругой. Как раз между тем, как Джованни Сфорца передаст что-то своего дядюшки, и тем, как Микелотто спросит о подробностях на Форново, например.
Проснулся Джоффре поздно, потому что вернулся под утро. Как ни странно, ужинал у Лучано и Франчески, где они играли в карты и где Лучано учил его, какое делать выражение лица, чтобы вводить в заблуждение партнеров по игре. Впрочем, выиграла все равно Франческа. Позавтракать Джоффре не успел совсем, едва оделся как следует, чтобы выглядеть соответствующе рядом с супругой. Санчия, как всегда, была безупречна.
Теперь, оказавшись среди своих в маленьком кругу, Джоффре, как и его кузен, почувствовал зверский голод и, не дожидаясь особенного приглашения стянул с блюда, поднесенного ему Авророй, кусок мяса и обложил тарелку пирожками. Вино было разбавлено больше, чем он любил.
- Джани, а правда, что тебе пришлось отдать королю Карлу трофеи, из-за которых над ним теперь все потешаются?
Отредактировано Джоффре Борджиа (07-12-2024 16:11:52)
Глупо рассчитывать на сохранение тайны там, где секрет известен двоим и более. Потому-то герцог Пезаро и не удивился вопросу. Да что далеко ходить? Разве не он сам рассказал жене о пикантной находке, да еще во всех подробностях? Думал ведь больше про то, какое впечатление это произведет на Лукрецию, а совсем не о том, что письмо может попасть в чужие руки. Ему было важнее разбудить женское любопытство, что, как следствие, вызовет желание кое-что повторить, и менее всего заботила репутация Карла, короля - ха-ха! - рыцаря.
- Увы, но так, - ответил он со смехом и покосился на Его святейшество - совсем не хотелось получить прилюдную и в общем-то справедливую отповедь.
Сфорца не сомневался - наедине Родриго Борджиа не отказался послушать про то, как французский король сел в лужу - и как сел! - но что, если Александр VI сочтет эту тему не самой подходящей даже в этом узком кругу? Ну что ж, он начнет, а там уже посмотрим. Будут вопросы - будет и продолжение.
- Обмен был честный - картинки, глядя на которые я мог только восхититься воображением Его высочества, взамен на паршивую овцу. И никто не виноват в том, что история все равно просочилась наружу... Не мог же я повесить тех солдат, кому повезло наткнуться на королевскую тайну, - Джованни коротко хохотнул. - Тщеславие - та же гордыня, так что никто ни в чем не виноват.
Отредактировано Джованни Сфорца (09-12-2024 14:30:23)
Мигел не понял, чего добивался своим вопросом Джоффре. Вероятно, обратить на себя внимание. Юнец... Он про себя усмехнулся, впрочем, без осуждения или недовольства.
Историю про неожиданный трофей в Риме знали все, и каждый из нескольких источников. Сам Микелотто слышал ее от Чезаре, от кого-то из испанцев, потом от миланца, встреченного на вечере у Мауры... и это не считая тех, кто слышал только что-то и надеялся узнать у кузена Борджиа подробности. История успела уже потрепаться, и сейчас Микелотто, пожалуй, уже бы не вспомнил сам, что можно послушать и того, кто был ее непосредственным участником. Но теперь понял, что хотел бы узнать то, что многими было упущено.
- Паршивая овца - это, кажется, тоже какой-то Сфорца? И какая же его постигла участь?
Рассказывать о том, как закончил свои дни Маттео Сфорца, было куда менее забавно, да и не для стола эта беседа, поэтому герцог Пезаро поморщился, но все же ответил:
- Какой участи может быть достоин предатель? Ему еще повезло, что недолго мучился.
Недолго... Это смотря для кого. Для Маттео эти двое суток наверняка вечностью показались.
На первый вопрос Джованни Сфорца отвечать не стал. Не он, конечно, пригрел дальнего родственника на своей груди, но и он воспринял поступок Тео как личное оскорбление. А чтобы у слушателей не возникло ощущения, что в окружении Лодовико Моро ренегатов пруд пруди, Джованни добавил:
- Он - одиночка, это уж точно.
Палач у дядюшки - редкий мастер своего дела.
Микелотто с удовольствием узнал бы подробности, но тот, кто сидел во главе стола, молчал, а за столом находилась еще и дама, Аврора, и ее присутствие добавляло семейному завтраку в мужском кругу определенные ограничения. Распорядительница двора никогда не воротила нос ни от каких тем, если обсуждение их было необходимо, но жестокие подробности за столом к такому не относились. К счастью, можно будет как следует расспросить герцога Пезаро позже.
Еще хотелось бы услышать о Форново все то, о чем не спросил Джоффре, и рассказать об убийствах служанок (не ради смакования подробностей, конечно, а потому что Микелотто рассчитывал найти в лице герцога Пезаро единомышленника по представлению, какой должна быть жизнь палаццо Санта-Мария-ин-Портико).
Но тему разговора предстояло задать тому, кто был выше и старше во всех отношениях.
И Микелотто приготовился ждать, и ему было чем скрасить ожидание, ведь стол ломился от угощения.
Продолжать тему понтифик не стал - может быть позже, в более узком кругу, зато забросал зятя вопросами о положении в Форново. Рассказ, а, скорее, доклад герцога Пезаро был обстоятельным, а еще очень хорошо читался намек о том, что успехи даются не просто так. Не забыл Сфорца упомянуть и о Франческо Гонзага, чье мужество, надо сказать, произвело на него впечатление, вспомнил и о славной гибели Родольфо Гонзага, пусть сам ей и не был свидетелем.
- Ты же знаешь, что в палаццо гостит его дочь?
Вопрос Его святейшества был риторическим - хоть Катерина Гонзага уже два дня как не показывалась на людях (сказались недавние события, которые для чувствительной натуры графини не прошли бесследно), но о ее приезде Лукреция наверняка все уже рассказала.
- Постарайся при ней ни о чем подобном не говорить - мадонна Катерина чересчур впечатлительна.
В чем-то схожая с невинным ребенком Кати нравилась понтифику. Она была красива, что радовало взгляд, а еще при всей своей взбалмошности и полудетской бестактности она была добра, и это ее выделяло в глазах Его святейшества. Он не был очарован, как мужчина - Родриго Борджиа всегда предпочитал умных женщин, но был согласен с дочерью в ее бережном отношении к Кати.
- Я подумываю над тем, чтобы взять даму еще и для нее. На то время, пока она находится в Риме.
Александр отложил в сторону золотую двузубую вилку и, взяв в руки кубок, задумчиво протянул:
- Но если все так пойдет и дальше, нам придется искать не только придворных дам, но и служанок... Прости, Аврора, понимаю, что это тема не совсем для женских ушей, но придется поговорить об этом прямо сейчас. Я не хочу, чтобы в палаццо поселился страх, и в то же время не стоит потакать беззаботности наших девочек.
Сейчас понтифик говорил не как человек, наделенный великой властью, а как озабоченный отец семейства. Впрочем, в данный момент он именно им и был.
Отредактировано Александр VI (26-12-2024 13:53:15)
Микелотто только и ждал намека от понтифика, а это был даже не намек, а почти прямое разрешение сменить тему и не стеснять себя нужными для дела подробностями. Он не был уверен, что герцогиня Пезаро рассказала что-то мужу, да и что она могла по-настоящему рассказать? Насытив голод под подробности о сражении под Форново, дон Мигел намеревался решительно повернуть разговор.
- Как ты уже наверняка знаешь, Джани, недавно напали на Чезаре, но виновник найден и находится в наших руках. Но творятся вещи и менее понятные. Убили двух служанок. Одна, Глориучча, служившая герцогине Лукреции, а потом принцессе Сквиллаче. И не просто убита...
Покосившись в сторону Авроры, которая безмятежностью могла бы сейчас соперничать с ангелом, дон Мигел наклонился к уху герцога Пезаро и кратко, но при этом достаточно полно, сухо, но с подробностями, обрисовал, что случилось с бедной служанкой.
- Зверство и оскорбление, - подытожил Мигел главное, обращаясь уже ко всем. - А два дня назад в таком же положении нашли служанку графини деи Каттанеи. В заброшенной часовне на холме.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Семейная встреча на высшем уровне. 26.08.1495. Рим
