После ухода Чезаре Лукреция долго не могла прийти в себя.
Да, приходилось признать еще раз, что возвращение в Рим было не таким, каким она мечтала его видеть. Та самая вода, в которую она хотела войти снова, была другой. Это больше не был город безмятежности и невинности. Все демоны, что тревожили ее душу, были рядом.
Пожалуй, она только более уверенно себя чувствовала, как будто в безопасности, потому что рядом были отец и братья.
Призрак Джованни Сфорца, мелькнувший в разговоре с Чезаре, через некоторое время отступил и растаял. И тогда мысли Лукреции безраздельно занял герцог Гандии. Она вспоминала разговор за обедом у Ваноццы и гадала, услышал ли Хуан ее слова о том, что каждый вечер она молится в одиночестве капеллы собора Святого Петра, примыкающей к ее дворцу и соединенной с ним? Лукреция вспоминала, кто, как и куда повернулся и с кем говорил. Не был ли занят Хуан болтовней с Джоффре? Правилось ли она улучила момент? И увидит ли она его сегодня вечером?
Лукреция тяжело вздохнула и… как будто очнулась. Она находилась в своей спальне за вышиванием. Уже было темно, и свечи высветляли два круга – в одном находилась сама Лукреция, в другом, недалеко от нее, с рукоделием сидела Адриана. Еще дальше, в темном углу на сундуке сидела служанка. Маловато народу для герцогини Пезаро, но саму герцогиню такой поворот совершенно устраивал. Она поняла, что вот уже почти несколько часов провела в молчании, не обращая внимания на окружающих и окружение, ограничиваясь незначительными фразами. Надо признать, с Адрианой было очень удобно молчать, и она была ей за это благодарна.
Вот только как объяснить свою немногословность, какими волнениями? Как же она глупа! Форново! И франки. Она так много думала об отце и братьях, что забыла о муже, а вот Адриана наверняка нет.
- Если бы были плохие новости, мы бы их уже знали, - как будто невпопад, но зная, что придворная дама ее хорошо поймет, нарушила наконец молчание герцогиня Пезаро.
Собор Святого Петра, должно быть, закрыли уже пару часов назад.
Ждет или не ждет?
Лукреция поняла, что все в ней подчинено одному желанию – увидеть Хуана сегодня.
- Уже поздно, - чувствуя, что голос дрогнул, прошептала Лукреция. – Адриана, проводи меня в капеллу.
Соскользнувшая со своего места служанка подошла к герцогине и забрала рукоделие.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

"Скоро я точно узнаю..." - подумала Лукреция.
Но до "момента истины" надо было не забыть о самом важном. Ей нужен был ключ от двери, ведущей в капеллу. Она подошла к столу и, приподняв тяжелую книгу, взяла из-под нее ключ. По крайней мере именно так должна была подумать Адриана.
Но за те несколько дней, что Лукреция провела в Риме, она не забывала о важных мелочах. Два дня назад служанка выполнила одно ее поручение, и теперь ключей было два. Спрятав их в рукавах верхнего платья, герцогиня Пезаро кивнула своей придворной даме и, подождав, когда перед ней распахнется дверь, вышла из комнаты.
Этот путь она проделывала теперь каждый день, и он был хорошо знаком ей. Надо было спуститься по винтовой лестнице на первый этаж, выйти в переход, соединяющий дворец Санта-Мария-ин-Портико с одной из капелл собора Святого Петра, и открыть ключом дверь. Проделав все это, Лукреция обернулась к Адриане и отдала ей ключ.
- Подожди меня здесь, я хочу помолиться в одиночестве.
Сегодня ей не нужна была свидетельница.
Только бы все получилось, и она ей по-настоящему не была нужна!
Скрипнула дверь, и Лукреция вошла, плотно прикрывая ее за собой. Потом сделала несколько шагов и замерла. Теперь она находилась в  самом центре маленькой капеллы, отделенной от базилики деревянными панелями, одна из которой служила дверью. Через эту дверь можно было совершить переход из Санта-Мария в собор, а потом в Сикстинскую капеллу и Апостольский дворец. Теперь она была заперта на засов, и Лукрецию это удивило. Ночью дверь всегда была открыта. Кто и когда мог вдруг совершить такую ненужную предосторожность? Сердце упало и Лукреция зажмурилась, стараясь справиться с разочарованием, но тут совершенно явственно почувствовала, что находится в капелле не одна. Она обернулась, и взгляд ее упал на исповедальню. Она подошла к ней и остановилась почти вплотную, едва слышно выдыхая:
- Ты здесь?

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

- Хуан, - жарко прошептала Лукреция.
В исповедальне было темно, сюда уже почти совсем не просачивался свет, падающий в базилику сквозь готические окна. Но Лукреция хорошо знала даже в этой темноте, какое выражение глаза сейчас у Хуана. Такое никогда не предназначалось для посторонних глаз, и на нее он так не смотрел уже долгие полгода, но только вспомнив, Лукреция почувствовала, как жаром обдало плечи.
- Наконец-то... наконец-то не надо притворяться.
Не чувствуя тесноты, она крепче сцепляла руки, обнимая того, кого слишком давно уже не чувствовала так, как чувствуют любовника.
- Я столько раз была вот так близко к тебе во сне... Подожди, я кое-что должна дать тебе... Ключ...
Движение рукой, и лишь глухой стук металла о дерево указывал, куда он упал.
- Надо его достать...
Лукреция хотела высвободиться, но не смогла, не было сил, чтобы выпутаться из объятий.
- Потом... сначала поцелуй меня... я не могу поверить, что это ты.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

Придя сюда, Лукреция свято верила, что только отдаст ключ, чтобы уже потом дождаться Хуана в своей спальне. Они ведь ждали столько долгих месяцев, что им один лишь еще дополнительный час ожидания?! Маленькая жертва их тайне. Благоразумие признало бы это решение единственно правильным.
Но теперь Лукреция не имела никаких сил следовать ему. Одно легкое касание губ Хуана будило целую бурю, волны от которой растекались по всему телу, откликаясь долгим звенящим удовольствием.
- Хуан, послушай, - голос срывался то стоном, то хрипом, - когда я уйду, найди ключ, он от двери в капеллу... Ты поднимешься на третий этаж... моя спальня прямо... дверь будет открыта... будь осторожен. Сделай потом такой ключ и верни мне этот. Мне надо идти...
Она сделала слабую попытку высвободиться. Напрасную. Сложно было не только вырваться из объятий Хуана, но и из своих желаний.
- Я не могу уйти... Хуан... я слишком принадлежу тебе.
На миг Лукреция представила себе, что все-таки смогла вырваться. Какой ее увидит Адриана? Какой она будет этот час, когда не будет рядом Хуана? Она выдаст себя, обязательно выдаст. Это желание не спрятать. Жаждущему нужен хотя бы глоток. Мысль оказалась сметающей последние преграды.
- Быть твоей...
Рванув вверх юбку, она развернулась на коленях у Хуана, оказываясь к нему полностью лицом, и изогнулась, чтобы платье спустилось еще ниже.
- Возьми меня, я больше не выдержу этой разлуки.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

- Боже мой... - простонала Лукреция. - Мне кажется, у меня сейчас нет ног...
Она еще какое-то время сидела на коленях у Хуана, не в силах подняться, потому что не чувствовала ничего, кроме слабости и гулкого биения пульсов.
Желание, которое может сжечь того, кто испытывает его, отступило. Лукреция знала, что оно вернется. И что теперь точно надо уйти, и это, кроме нее, сделать некому.
Дождавшись, когда силы вернулись, она сошла с колен Хуана и, открыв дверцу, вышла из исповедальной.
Почему-то было странно увидеть, что она находится в храме. Еще больше странно, что она не испытывала стыда: ни от того, что встретилась здесь с братом, ни от того, что ложем любви послужила исповедальня, стоящая в капелле базилики, ни от того, что ей приходится поправлять свою одежду, стоя напротив алтаря.
Ни о какой молитве не могло быть и речи. Лукреция не умела молиться неискренне, и теперь тоже не опустилась до двуличия перед распятием.
Перед Адрианой герцогиня Пезаро появилась очень тихой и растерянной. Только кивнув придворной даме, Лукреция взяла у нее ключ и закрыла дверь в капеллу.
- Я очень хочу спать, - бросила она через плечо придворной даме и дальше уже молчала, проходя по переходу и поднимаясь по лестнице в свою спальню.
Потом она уже только ждала.
Когда Адриана расчешет ее волосы, когда служанка поможет снять платье и надеть чистую рубашку, когда, наконец, можно будет отпустить всех. Оставшись одна, Лукреция тихо закрыла плотнее дверь, ведущую в комнату, где спала служанка, и открыла ту, что вела к лестнице.
Оставалось только дождаться Хуана.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

Для Лукреции безмолвное и бездвижное ожидание началось чуть позже, но и оно было утомительным. Она лежала на постели, обняв себя за плечи, полная воспоминаний.
За прошедшие месяцы ничего не изменилось. Они встретились, и оказалось, что они ни капли не забыли друг друга. Хуан был не только страстным, но и соскучившимся, как и она. Каждое его слово отдавалось в ее душе и, проникая в плоть, вызывало телесный отклик. Вспоминая теперь каждый момент короткой близости, для которой так беззаконно оказалось выбрана исповедальня капеллы, Лукреция чувствовала все большее желание - увидеть его снова.
И как так могло получиться, что она оказалась созданной именно для него? Если бы засыпать и просыпаться рядом с ним, как он и сказал... только вспомнился его голос, и внизу живота обожгло и судорогой пробежала по груди горячая волна.
Все, связанное с ним, было таким сильным, что ни на что больше ее не хватало - ни на сожаление, ни на раскаяние, ни хотя бы на чувство какой-нибудь неправильности.
Наконец, она услышала звуки приближающихся шагов. Если бы не ждала, то даже не заметила бы, но теперь Лукреция уловила бы и гораздо более слабое колебание воздуха.
Не помня, как поднялась с постели, в мгновение ока оказалась возле двери и, втянув в комнату Хуана, захлопнула дверь и задвинула засов.
- Дай я хоть посмотрю на тебя по-настоящему...
Здесь было темно, но все-таки гораздо светлее, чем в исповедальне. И здесь можно было позволить себе смотреть так, как хочется, и ему и ей. Лукреция жадно вглядывалась в его лицо, ловя в нем знаки желания, нетерпения и нежности.
- И ты на меня теперь смотришь по-настоящему... а если так?
Лукреция чуть отступила к постели, стягивая с себя рубашку, и ее пальцы лихорадочно заспешили, развязывая завязки на одежде Хуана.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

Это потом она часто будет, вспоминая эти слова, с трудом удерживать слезы. Почему именно Хуан был тем мужчиной, который мог ей так сказать, и почему сказанные именно им слова заставляли ее сгорать?
Сейчас же Лукреция только чувствовала себя счастливой - именно так, как и может женщина во время близости с мужчиной, которому хочет принадлежать.
Она лозой обвивалась вокруг него и, когда волны наслаждения, торопя одна другую, с пугающей мощью сотрясали ее плавящееся под ним тело, сжимала его в объятьях, на удивление крепких для юной и тонкой женщины, и как в бреду, шептала, что по-настоящему ее знает только он, и умоляла не останавливаться.
Потом, когда стало совсем тихо, они лежали на постели друг от друга на расстоянии вытянутых рук. Теперь, когда страсть схлынула и пришло опустошение, молчание было не гнетущим, а ласкающим и приятным. Лукреция чувствовала, что все ее тело напоено удовольствием, как июньская ночь прохладой, и что теперь, несмотря ни на что, ей совершенно не о чем просить и желать.
Наконец, она смогла пошевелиться и, перекатываясь со спины на бок, повернулась к Хуану лицом. Будущее казалось прекрасным, но о нем следовало позаботиться. И говорить о нем было приятно.
- Второй раз мы уже так не ошибемся, правда? Нельзя, чтобы кто-нибудь о чем-нибудь догадался. Пока здесь живу только я с одной доверенной служанкой и придворной дамой. Потом ко мне переберется Санчия. И скорее всего отец поселит здесь Джулию... - Лукреция вздохнула и потянулась рукой к Хуану. - Я смогу пережить редкие встречи, но я не смогу расстаться с тобой опять, как это было зимой.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

- Ты часто будешь здесь, потому что тебя приглашу я, - с лукавой улыбкой ответила Лукреция. - Я сказала сегодня за обедом совершенную правду. В Санта-Мария у герцогини Пезаро будет бурная придворная жизнь. И, конечно, здесь будут ждать ее братьев. Кардинала Борджиа, герцога Сквиллаче... почему же герцог Гандии должен быть обойден? Обещаю, что здесь будет достаточно интересно, чтобы никто не удивлялся тому, что ты согласен бывать у своей сестры. Ты можешь ухаживать за любой из женщин, которые будут здесь. А лучше за всеми сразу, - в глазах Лукреции мелькнула тень. - Чтобы ни о ком не думали как об единственной.
Она сладко потянулась и замерла, прислушиваясь. Из комнаты, где спала сейчас одна служанка, не доносилось ни звука, но на всякий случай Лукреция придвинулась чуть ближе к Хуану и понизила голос. Каталанское наречие, которого она была лишена во владениях своего мужа, ласкало язык и слух, но если бы кто-нибудь прислушивался, то сразу бы уловил его.
- А вот в чем не обманешь тех женщин, что будут там, - Лукреция кивнула в сторону соседней комнаты, - так это в том, что здесь будет появляться мужчина. Они должны подумать все, что угодно, кроме правды.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех

Лукреция почувствовала, что в безмятежно-счастливой атмосфере комнаты появились новые нотки, и они ей не понравились. Она бы многое отдала, чтобы их не было, но что можно сделать?
- Хуан, я бы хотела, чтобы никто не догадался о том, что здесь вообще кто-нибудь бывает, кроме женщин, живущих во дворце.
Она подумала о том, что это должно быть так еще и ради Джованни Сфорца, которого точно не успокоит, что к жене приходит любовник, который не является ее братом, но говорить о муже сейчас Лукреция не хотела. У нее было отчетливое ощущение, что это будет почти то же самое, как говорить с мужем о любовнике.

- Я не буду никому оказывать слишком явных знаков внимания. И не хочу ни с кем при других вести себя так, словно он мне по-особенному нравится.
Лукреция очень хорошо понимала, на какой путь недомолвок и намеков становится, но объяснить все Хуану было почему-то сложно, особенно когда он был так близко.
- Просто здесь будет много людей и много мужчин. Выбор будет большой, так что если что - пусть теряются в догадках. Хуан... как сладко чувствовать твою нежность... только нежность.
В ответном движении Лукреция прижалась к нему. Она подумала, что сейчас ей ничто не угрожает, потому что порывистая, сильная и настойчивая страсть Хуана никак не похожа на жестокость. Бедра дрогнули, раскрываясь. Лукреция взяла его руку, прижала к своему животу и застонала.
- Я только твоя. И я все еще скучаю по тебе.

Подпись автора

Духовность женщины - телесна, а тело - дьявольски духовно
Женщина с колыбели чей-нибудь смертный грех