Понтифик намеревался вернуться этим вечером в Санта-Мария-ин-Портико, а это значило, что Хуан должен соблюдать сегодня особую осторожность. Нельзя было допустить, чтобы они столкнулись в палаццо, но и прийти раньше отца было бы глупо - нельзя ведь исключить возможность того, что Его святейшество может захотеть еще раз переговорить с Лукрецией. Самым благоразумным явилось бы отменить встречу, но ведь этого чертова герцога Пезаро со дня на день ждали в Риме, и получалось, что у любовников почти не оставалось времени. Того самого времени, которое сейчас требовалось убить.
Убить… Размышления Хуана о сестре плавно перетекли в мысли о брате. Что так сказал отец? Что на Чезаре напал некий Гвидо Бруни, товарищ по учебе в Перудже. А еще понтифик прямо намекнул, что это были личные счеты. Микелотто не может не знать, что случилось.
Хуан хмуро усмехнулся. Кажется он нашёл способ и убить время, и удовлетворить свое любопытство.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Не просто, - не стал спорить Хуан и, не дожидаясь приглашения, по-свойски уселся прямо на кровать. - Так ведь и ты не просто так пораньше спать ложишься.
Если бы даже Микелотто о том не сказал, по его виду было понятно, что полуночничать сегодня он уж точно не собирался.
- Отец сказал, что на Чезаре напал некий Гвидо Бруни. Как я понял, чем-то Чезаре его обидел…
Хуан сделал паузу и вопросительно посмотрел на Мигела.
- И что такого случилось в Перудже, что за все это время ненависть не погасла? Дело в женщине, я правильно понял?
Понтифик только намекнул, да и то скорее не словами, а умалчиванием, и если бы речь шла о ком-то другом, Хуан бы и не сомневался, но Чезаре, как казалось Хуану, к женщинам относился несколько свысока и не был подвержен подобного рода страстям. Разве что Чезаре просто и безо всяких изысков обрюхатил сестру этого Бруни, после чего хладнокровно оставил опозоренную девицу пожинать плоды собственного легкомыслия… Вот в это Хуан легко мог поверить и, надо заметить, нисколько бы не осудил за то брата. История-то житейская.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Пф... - фыркнул Хуан, полностью согласный с Мигелем, что дело выеденного яйца не стоило. - Этот Бруни глупец, каких поискать.
Мало того, что влюбился в шлюху, так еще и потом не успокоился, узнав, какова она на самом деле. Еще неизвестно, кто ее обрюхатил, может быть Чезаре тут и не при чем, мало ли кому она ласки раздаривала. Да и какая разница, если эта девицей оказалась полной дурой и руки на себя наложила, вот теперь и будет гореть в аду веки вечные. Про гнилые абрикосы герцог Гандийский не поверил и на миг. Что же касается Гвидо Бруно, то его судьба обещала быть весьма незавидной - Хуан нисколько не сомневался, что Микелотто несостоявшегося убийцу из-под земли достанет.
- Когда поймаешь его, не режь его сразу на ремни, думаю, Чезаре захочется посмотреть этому Гвидо в глаза. Да я бы и сам не отказался оскопить эту гадину.
Может быть сильной любви между братьями не было, но одно дело ссориться в детстве из-за игрушек, а в более взрослом возрасте соперничать за внимание отца, и совсем другое позволить кому-то пустить одному из Борджиа кровь.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Хуан пожал плечами:
- Все равно бы все рано или поздно про то узнали, так лучше уж предвосхитить, чтобы остановить полет женского воображения.
В том, что Его святейшество не стал ничего скрывать, кроме разве что причины покушения, герцог Гандийский не видел ничего удивительного - в данном случае скрытность ни к чему бы не привела.
- Про Бруни он не стал распространяться, просто сказал, что ты его знаешь. Можешь считать, что тебе повезло, что тебя здесь завтра не будет, потому что будь ты в пределах досягаемости, наверняка стал бы жертвой любопытства наших дам. Джулия, может, и проявила бы деликатность, про Санчию не уверен, а вот Лукреция с тебя бы с живого не слезла, пока бы все не узнала.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

На самоуверенное заявление Мигела Хуан только хмыкнул, но спорить не стал. Если Микелотто считает, что взыграй у Лукреции любопытство, он смог бы без проблем отделаться от ее расспросов, то пусть и дальше пребывает в своем уютном заблуждении. Зато с рассуждением о непредсказуемости поведения Гвидо Бруни герцог Гандийский согласился сразу - тут Мигелу видней.
- Луис? Какой еще Луис? - переспросил он, не сразу сообразив, что кузен внезапно сменил тему. - А, ты о Касересе? Да, он говорил со мной об этом на днях, но тогда еще не была назначена дата… Впрочем, ты ж знаешь, я никогда не против того, чтобы хорошо повеселиться.
На самом деле, говоря это, Хуан немного лукавил - сейчас спальня Лукреции его привлекала намного больше, но отказать дону Луису он тоже не мог. Во-первых, в лучшем случае это вызвало бы недоумение, а во-вторых вряд ли вечер состоится до приезда Джованни Сфорца и лучше уж пуститься во все тяжкие, чем скрипеть зубами в подушку, представляя, чем сейчас занимаются герцог и герцогиня Пезаро.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Внешность обманчива, - философски заметил Хуан и, тут же противореча собственным словам, согласился с Микелотто. - Совсем не похож. Луиса я мало знаю, а вот насчет Гонсалеса ты, пожалуй, прав - кого бы я не заподозрил в простодушии, так это его. Ну да бог с ним, сам же знаешь, это обычное дело, когда послы шпионят в пользу тех, кто их послал... Не могли же их католические высочества меня об этом попросить. Королева Изабелла далеко не глупа, да и Фердинанд тоже не настолько наивен, хотя, между нами, скорее хитер и изворотлив, нежели умен.
И представив себе эту ситуацию, герцог Гандийский от души расхохотался. Ставшая легкомысленной беседа совсем не означала, что толку о раненом кардинале Борджиа все позабыли, просто что рассуждать о том, что и так понятно? Мигел достанет Гвидо Бруни и из-под земли, вот тогда и можно будет в деталях обсудить незавидную участь незадачливого убийцы.

- Я совсем не против разнообразия, - Хуан усмехнулся. - и никогда не отказывался задрать женскую юбку только потому, что дама была мне незнакома. Главное, чтобы она была привлекательной и умелой... Твоему вкусу я доверяю, потому ничего не имею против ни рыжеволосой Латтарии, ни ее окружения. Луис вроде бы говорил, что хочет еще кого-то пригласить, и вроде бы не одного. Что ж, тогда ему придется озаботиться тем, чтобы дам было в достатке - хуже, чем делить одну шлюху на двоих, может быть разве что ожидание своей очереди.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Первой женщиной на содержании у Хуана была куртизанка по прозвищу Рондине и как раз ее и можно было бы назвать утонченной и не слишком сговорчивой. Так стоило ли удивляться тому, что в конце концов Хуан ее бросил? С Гаттиной - преемницей Ласточки - хлопот с уговорами было гораздо меньше, потому-то она и сумела продержаться на своем месте вплоть до отъезда Хуана в Гандию. Понятно, что будущий герцог Гандийский не хранил верность шлюхе, но все же Кошечка была у него на особом счету, не зря же она была одной из первых, о ком он вспомнил, когда в январе приехал в Рим. Впрочем, визит бывшего покровителя ничего хорошего Гаттине не принес, но это уже другая история.
- Если девица берет деньги за то, что раздвигает ноги, то должна быть готова поработать и ртом, и задом.
И в этом вопросе Хуан был полностью солидарен с Мигелем. Шлюха - на то она и шлюха, чтобы забыть о слове "нет", и ее святая обязанность выполнять любые капризы и пожелания того, кто за это платит. По правде говоря, в отличие от своего собеседника, герцог Гандийский ждал такой же понятливости и от любовниц, и был готов поуговаривать "порядочную даму" разве что в самом начале отношений. В противном случае Хуан быстро терял к любовнице всякий интерес.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!