Пантисилея готовила Лукрецию к свиданию, а про себя в это время думала, что, оказывается, сама она испорчена намного больше, чем предполагали ее мать или графиня деи Каттанеи. Еще бы, ведь то, что таинственным любовником герцогини Пезаро оказался ее брат, Кьяра восприняла можно сказать спокойно, будто ничего в том особенного нет. Конечно, не в ее положении осуждать такую связь, грех самой Пантисилеи еще страшнее, но хотя бы удивиться она должна была. Должна, вот только не удивилась. Может быть еще и потому, что мало знала в своей жизни таких же бьюще в глаза чувственных людей... что ж, кровь Борджиа - не водица, да и мадонна Ваноцца только с виду холодна, а огонь в ней бушует ого-го какой.

Наставления герцогини Кьяра выслушала, не перебивая, лишь потом на всякий случай повторила, чтобы убедиться, что все запомнила правильно. Она прекрасно понимала - вскройся эта история и ей не поздоровиться в первую очередь, однако вместо того, чтобы бояться, испытывала что-то вроде возбуждения или азарта. Оказывается, и чужой грех может вызывать огонь в крови. Помимо всего Пантисилея не могла не чувствовать себя польщенной - разумеется, она не обманывалась в причине выбора, и все же ей льстило, что герцогиня ей доверилась.

- Ваша светлость, не волнуйтесь, я сделаю все в точности, как вы сказали, и про ленту упомянуть не забуду.

Видимо это был их тайный знак... Что ж, теперь им это не понадобится.
Дождавшись положенного времени Кьяра заспешила вниз. Она торопилась исполнить распоряжение мадонны Лукреции, хотя себе-то признавалась - ей было ужасно любопытно посмотреть на выражение лица герцога Гандии, когда тот поймет, что она посвящена в их с герцогиней Пезаро тайну.

Отредактировано Пантисилея (12-02-2020 22:44:08)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Пантисилея не вздрагивала от каждого шороха и не дрожала как лист на ветру, и все же она волновалась, но ровно до того момента, как герцог Гандии появился из исповедальни. Дальнейшая ее роль сводилась лишь к тому, чтобы проводить Хуана Борджиа до спальни герцогини Пезаро, и закрыть за ним дверь. По пути им никто не встретился и Кьяре не пришлось доказывать свою преданность - впрочем, этому она как раз была рада.
Санта-Мария-ин-Портико спал в ожидании скорого отъезда главной своей хозяйки, наверняка сладко спал и музыкант Паоло, вот только у Пантисилеи были на этот счет свои соображения. Пусть из-за этого ей и сна останется-то совсем чуть-чуть, отпущенное ей ночью время она использует с самым лучшим для себя образом, и вряд ли ее любовник когда-нибудь узнает, кому он обязан внезапно вспыхнувшей страсти своей любовницы.

Отредактировано Пантисилея (13-02-2020 13:14:45)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Первое, что так и рвалось с языка, это беспокойство о душевном здоровье Лукреции. Соблазн был велик, однако Хуан, хоть и не без труда, все же взял себя в руки и вкрадчиво, с обманчивой ленцой поинтересовался:
- Сладкая, что все это значит? Сколько ты заплатила этой девице и сколько, как думаешь, она продержится на дыбе, перед тем, как выдаст наш секрет?
Возвращая себе присутствие духа, он шумно выдохнул:
- До сих пор мы зависели от молчания только Санчии. Но она - одна из нас, потому в ней-то я как раз не очень сомневался. Раз не убежала с криком ужаса сразу, значит, свой выбор уже сделала. К счастью, выбор в нашу пользу. Но довериться служанке, пусть даже той, которую ты знаешь с детства! Тебе не кажется, что это чересчур опрометчиво?

Сейчас Джованни больше напоминал старшего брата, читающего нотацию своей сестре, нежели пришедшего по зову души и тела любовника. Он был растерян, и оттого зол, при этом вымещать свою злость на виновнице ему совсем не хотелось, но и делать вид, что все в порядке, также было невозможно.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Откровенно говоря, едва удерживаюсь, чтобы не свернуть тебе шею, - честно признался Хуан, хотя при виде крайне довольной собой Лукреции его злость, как ни странно, поутихла.
Это не значило, что он был готов спустить Креции с рук ее выходку, но проучил бы ее уже не так, как брат учит строптивую сестрицу, а куда более гуманным способом. Правда, это тоже требовало, чтобы виновнице задрали юбку.
Хуан был уже готов воплотить свои мысли в действия, когда следующие слова Лукреции едва не сделали из него, фигурально выражаясь, евнуха.
Удивление наложилось на потрясение, и на какое-то время Джованни даже дара речи лишился.
- Вот так новость... - протянул он, словно в его привычках было знать все сплетни о слугах. - И откуда, сладкая, тебе это известно? Если от этой твоей Кьяры, то я бы сто раз подумал верить ли ей - с чего бы ей тебе в этом признаваться? Как бы, милая, не получала твоя доверенная служанка деньги еще и из папской казны.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Хуан с сомнением посмотрел на Лукрецию, потом вспомнил:
- Марчелло... ты хочешь сказать, что этот садовник?.. Сладкая, неужели бывают такие совпадения? Наша мать никогда бы его сюда не пустила, ты же ее знаешь!
Но тут он и сам задумался - ничего странного в поведении слуг он не заметил, но так он никогда не страдал настолько болезненным любопытством, чтобы наблюдать еще и за прислугой.
"Для этого в нашей семье достаточно Чезаре", - хмыкнул он про себя, а вслух произнес:
- Хотя, зная тебя, не сомневаюсь, ты поставила ее в то положение, когда она не смогла отказать. Вот что, сладкая, я потом сам поговорю с твоей амазонкой, и если мне что-то покажется хотя бы немного подозрительным, тут же ее и удавлю.
Вообще-то сейчас Хуан уже больше шутил, нежели был серьезным, и не потому, что сам поверил в невозможное, а потому что видел, что в этом верит Лукреция. В конце концов, если служанка продалась, они узнают очень скоро - если в ближайшее время сюда не примчится разгневанный понтифик, значит, можно будет успокоиться. В том, что отец бы не стал медлить, можно было не сомневаться - он бы пресек это на корню и, пожалуй, сегодня была бы последняя ночь, которую Хуан провел бы в Риме.

Своих соображений Джованни сестре не сказал, а спокойно улегся на кровать. Конечно, он бравировал и при мысли что будет, если Лукреция ошиблась, ему было по-настоящему страшно, но что бы там ни было, они уже не в силах что-то изменить, и если уж предстоит вечная разлука, то последние часы лучше провести вместе, чем порознь.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Хорошо, не буду я трогать твою драгоценную Кьяру, - сдаваясь, Хуан поднял руки вверх.
На самом деле в другой ситуации он бы не поддался ни на просьбы. ни на шантаж, но именно из тех соображений, что о предательстве они все равно вскоре узнали бы, не стал спорить. Смысла не было.
Он внимательно выслушал все соображения Лукреции и задумчиво протянул:
- Знаешь, сладкая, я всегда считал, что отец гораздо сильнее матери. Естественно, нас же у нее забрали и она ничего не сумела с этим сделать, он выдавал ее раз за разом замуж и она послушно вступала во все эти браки... И только совсем недавно я понял, что далеко не во всем она давала брать над собой верх, может быть единственное, где она по-настоящему проиграла, так это в борьбе с Адрианой... Говорят, у них была знатная стычка - вскоре после того, как Джулия стала любовницей отца. Тогда наша мать пришла на Монтеджордано и устроила страшный скандал. Ты думаешь потому, что Адриана подложила свою невестку? Нет, сладкая, она орала потому, что ее дочь будет жить в одном доме с любовницей ее отца. Да, она этим ничего не добилась, но ведь и отцовского гнева не побоялась.

Приподнявшись, Хуан притянул Лукрецию к себя и положил ее голову себе на плечо - как ни странно, у него сейчас не было плотских мыслей, ему просто хотелось обычной близости - чувствовать Крецию рядом.
- Я не уверен, что я привязан к матери - вот Чезаре, он да, он ее действительно любит, и соглашусь с тем, что она снисходительна к себе и безжалостна к другим, но, знаешь, с некоторых пор я стал больше ее понимать.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Ты лукавишь, сладкая. Твоя придворная дама в Градаре в итоге оказалась в выигрыше, но с той ли охотой она легла в постель миланского герцога, как тебе это показала? А Рамона - дай бог не угаснуть ее красоте... пока в Риме Гонсалес - она бы обошлась без дополнительных условий. Хотя в последнем случае я тебя нисколько не осуждаю, - Хуан снисходительно улыбнулся, как замечал это за отцом, но потом не выдержал и засмеялся. - Впрочем, не осуждаю я тебя и в первом. Все, что служит нашему удовольствию... ну или прочим интересам - все во благо.

Было немного странно вот так лежать и просто разговаривать. Не в том смысле, что они обычно молчали, но в самом начале их свиданий им и в самом деле было не до бесед, а вот сейчас они были наедине, но не спешили переходить к любовным играм.
- Я не был жесток, я просто тебя хотел и чувствовал в тебе ответное желание. Ты боролась с собой, а не со мной, хотя и не осознавала этого.
Хуан замолчал и какое-то время просто смотрел на Лукрецию. Он редко бывал по-настоящему серьезен, разве что когда был зол, но сейчас ему шутить не хотелось.
- Я тоже боролся с собой, сладкая, и проиграл этот бой. Я пытался напомнить себе, что ты моя сестра, убеждал, что на земле достаточно других женщин, но думал только о тебе. Я чувствовал себя одержимым, а ты... ты избегала меня и это приводило меня в бешенство. Потом я сказал себе, что ради тебя же должен оставить тебя в покое, но как только я решился на это, увидел в твоих глазах отклик... пусть даже это была только ревность... А теперь я вижу в твоих глазах любовь и понимаю, что все сделал правильно. Даже если для этого мне пришлось сначала сделать тебе больно.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Марию? - Хуан и в самом деле сначала не понял, о ком говорит Лукреция, затем усмехнулся. - Ах да, Мария... Но кто же должен был проиграть? Лучше она, чем я или ты.
А вот над следующим вопросом сестры он задумался.
- Отец - он средоточие нашей семьи, можно сколько угодно злиться на него или обижаться... Ты не представляешь, как я бесился, когда узнал, что вынужден буду жениться на невесте Педро Луиса, лучше бы тебе не знать всех тех слов, которые я тогда ему наговорил, но в итоге. Да ты знаешь, что было в итоге. Но я все равно его люблю. Вне зависимости от того, что он с нами делает... А ты? Что ты думаешь обо всем этом?

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Чему я очень рад, - улыбаясь как бы в шутку произнес Хуан, но после недолгой паузы и добавил уже абсолютно серьезно. - И я этому счастлив.
Сегодня им вела не страсть, а нежность, и может быть этой ночью они прошли путь значительно длиннее, чем тогда, когда он посвящал Лукрецию в секреты самых чувственных и грешных наслаждений. Совсем недавно ему казалось, что они ступили на новую ступень доверия, что выше этого уже не может быть, но сегодня Хуан понял - это как песчинка в сравнении с горою. Можно обнажить тело, можно отдавать себя полностью, но, открывая душу, ты словно снимаешь с себя кожу.
- Я люблю тебя, Лукреция. Люблю как брат, люблю как мужчина, и я не чувствую, что это две разных любви. Я просто тебя люблю.
Он взял ее за руку и переплел пальцы со своими.
- Есть обещания, которые невозможно сдержать... Но я все же попрошу тебя пообещать мне не обещать того, что ты не собираешься делать.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!