В понедельник, 17 ноября, сиятельнейший французский король Карл вступил в город Флоренцию с величайшим почетом и триумфом, сопровождаемый большим количеством конных и пеших. Здесь он обсуждал разные дела с флорентийцами. На дверях церквей и в других открытых местах золотыми буквами было написано: «Король, мир и восстановление свободы». Между прочим король вступил в соглашение с флорентийцами, заключив с ними условия, которые 26 сего числа были оглашены в митрополичьем храме по окончании литургии. В силу этих условий флорентийцы обязались заплатить королю в течение года 130 000 дукатов. Король постоянно будет иметь во Флоренции двух послов, а флорентийцы будут иметь при короле двух послов, с целью постоянно обсуждать текущие военные дела.

В понедельник, 24 ноября, перед святейшим папой нашим по его зову предстал, взяв меня с собою в качестве переводчика, вельможный и сиятельный Рудольф, принц Ангальтский, граф Аскании 27, и синьор Имбрембургер, которому святейший папа наш напомнил дерзость короля Франции, проявленную им перед святой римской церковью в том, что он не только домогается стать господином государств и земель итальянских, тяготеющих к Священной римской империи, но даже пытается присвоить себе имя и титул этой империи. Однако на это его святейшество не намерен согласиться, если бы даже над его шеей навис обнаженный меч 28. Поэтому он обратился к принцу и сиятельнейшему владыке Максимилиану, королю римскому, как единственному защитнику святой римской церкви, чтобы он правильнее посмотрел на вышеизложенное и увещевал его величество отозваться на эти бедствия и защитить честь святой римской церкви, Священной римской империи и всей Италии. Этот упрек принц смиренно принял.

В четверг, 27 ноября, синьор Джованни Марио де Поджио, чиновник ведомства церемоний, мой сотоварищ, утром около восхода солнца был безжалостно убит Фомою Пьемонтским, своим домашним, который нанес спящему в постели топором четыре удара по голове с раздроблением на части. Да удостоит своего милосердия его душу всемогущий бог!

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Во вторник, 16 декабря, будучи позваны поверенным папы синьором Энгельгардтом, около 2 часов ночи мы пришли к папе, а именно: Иоганн Фабри, Евгений Туртипигер Ауреола, Иоганн Коппис и я. Рассказал нам его святейшество о неприятельском набеге и наглости короля Франции, который занимал земли церкви и приближался для осады города. Он от него этого не ожидал; но так как такое поведение не очень подходит христианнейшему королю, то папа не знал, что об этом думать: он просил нас, чтобы мы сообщили это нашим (нашей [немецкой] нации он очень доверял), воодушевили их к защите его самого, церкви и города и поручили им правильно расставить заслуживающих во всех отношениях доверия людей, снабдить их соответствующим оружием и во всем установить между собою порядок, чтобы при наступлении они могли защищаться с помощью оружия не вне города, а только в нем, как он этого желал бы. С согласия всех я ответил, что мы сожалеем об этом случае, что мы готовы повиноваться указаниям его святейшества, намерены сообщить другим и дадим ответ его святейшеству. Итак, мы удалились от его святейшества и решили созвать к странноприимному дому приезжего Иоганна Ангела, приезжего Гаспара, Гаспара Скультети, моего сапожника с пятью другими сапожниками, Якова Скуллиера и торговца Николая Лука, мастера брадобрея Андрея, мастера цырюльника Иоганна Убелаха и мастера портного Христиана, которым я изложил с должным увещанием поручение и предложение папы. Они ответили, что обязаны перед начальниками отдельных кварталов города, указаниям которых они должны повиноваться и не могут от них отступить, вследствие чего для них невозможно удовлетворить просьбу святейшего папы нашего. Полученный в воскресенье, 17 декабря, ответ я в тот же день пересказал синьору Андрею Вентарту, чтобы он сообщил его почтенному отцу синьору Джованни, епископу Перуджии, для доклада святейшему папе нашему. Его святейшество добавил к своему предложению, что он намерен с испанской нацией сделать то же, что сделал с нами, и что во французской нации он не [173] сомневается, потому что вне Рима есть много хороших придворных, намеревающихся дать свою помощь для защиты города. При этом предложении папы присутствовали высокочтимый кардинал Неаполитанский, сиятельнейший синьор герцог Калабрии и почтенный синьор Джованни, епископ Перуджии.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

1495 ГОД

В лето господне 1495, в четверг 1 января, в праздник обрезания господня, кардинал Пармский совершал торжественную литургию, в большой капелле в присутствии папы.

6 января, по окончании литургии и по своем возвращении домой, я нашел, что против моей воли, но с ведома и дозволения Марка де Тебальдис, начальника нашего квартала, галлы вошли в мой дом, вывели семь из восьми лошадей, много ослов, которые у меня были в конюшне, а свои семь ввели; они потребляли мое сено; мою комнату галлы определили для графа Ротомагенского (Руанского), а комнату Андрея Понденса, доктора искусств и медицины, столько лет со мной жившего, назначили другому; другую комнату внизу, в которой, как и в нескольких других моего дома, были заняты той служители, отвели для домашних указанных галлов дворян. Немало задетый такой наглостью и беззаконием, я отправился к королю Франции, которому жаловался на поступки его людей; он послал меня к великому маршалу Франции, у которого только на другой день я и кардиналы Савелли, Колонна и св. Дионисия потребовали, чтобы было назначено для указанных лиц другое местопребывание, дом синьора Якопо Галло, римлянина.

В среду, 8 января, был разграблен и расхищен галлами дом Паоло Планки, римского гражданина, были убиты два его сына и многие другие, а также умерщвлены евреи, и дома их были разграблены и расхищены.

В воскресенье, 11 января, было заключено соглашение между святейшим папой нашим и сиятельнейшим синьором [176] Филибером (из провинции) Бресс, дядей короля Франции, наместником названного короля, что святейший папа наш должен вручить Джема, брата великого турка, на шесть месяцев королю Франции, который с этого времени должен платить папе 20 000 дукатов и дать поручительство флорентийских и венецианских купцов о возврате Джема, султана, самому папе по истечении шести месяцев без замедления; потом должен короновать короля Франции королем неаполитанским без предварительного чьего-либо суждения и обеспечить безопасность кардиналам Санто Пьетро в Винколи, Гуркскому, Савелли и Колонна, не оскорбляя их.

Первые ворота дворца и все другие двери входов были на время пребывания короля даны под охрану шотландцев, которые не позволяли войти никому, за исключением своих и весьма немногих наших.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Итальянский поход Карла VIII с точки зрения французов

Филипп де Коммин "Мемуары", книга VII (1, 2)

Король в это время находился еще в Риме, где пробыл по меньшей мере дней 20 и вел кое-какие переговоры. При нем были соблюдавшие нейтралитет 18 кардиналов и другие особы, и среди них — упомянутый Асканио, вице-канцлер и брат герцога Миланского, и кардинал Сан-Пьетро-ин-винколи, сильно враждовавшие и с папой, и между собой, а также епископ Горицийский, кардинал Сен-Дени, кардинал Сан-Северино, кардинал Савелли, Колонна и другие. Все они желали устроить над папой, отсиживавшимся в замке Святого Ангела, суд и избрать нового. Дважды наша артиллерия была готова открыть огонь по замку, как мне рассказывали наиболее видные лица, но король по своей доброте всегда противился этому. Замок оборонять было трудно, так как насыпь была искусственной и небольшой, а часть стены чудом обвалилась. Папу они обвиняли в том, что он купил свое священное достоинство, и это было правдой; главным купцом, всем этим заправлявшим, был при этом упомянутый Асканио, который получил большие деньги и в качестве вице-канцлера стал управляющим дворцом и имуществом папы и многими городами патримония святого Петра. Они спорили из-за того, кому быть папой, однако, по-моему, они могли бы прийти к согласию и избрать нового папу, угодного королю, и даже папу-француза. Не знаю, хорошо или плохо поступил бы в этом случае король, но уверен, что он сделал бы все возможное, чтобы добиться мирного соглашения; однако он был слишком молод и окружен дурными наставниками, чтобы заняться таким великим, делом, как реформа церкви; на это он имел полное право, однако ему не удалось ее провести. Не сомневаюсь, что все сведущие и разумные люди сочли бы реформу благим, великим и весьма святым делом, но она требовала огромного труда; так что намерение короля в данном случае было благим (и оно до сих пор остается таковым), но ему некому было помочь.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!