Литу прямой вопрос герцогини застал врасплох, и она сначала очень испугалась. Перед тем, как появиться в церкви, она очень волновалась, ведь вот уже больше месяца она не появлялась среди придворных, проводя время в отведенных ей комнатах или комнате герцога. Ее служба у Марии Энрикес была теперь совсем условной, и ей не с чего было появляться в ее покоях. Но сегодня был совсем другой день. На утренней службе в главном храме города был весь двор, и Лита сочла, что нет причин ей не приходить. Да, она волновалась, но не сомневалась.
Лита ни с кем не виделась, кроме самого герцога, нескольких слуг и тех из придворных Хуана Гандийского, которые участвовали в его попойках, куда герцог не брезговал приводить любовницу. Никто не обсуждал с ней ее новое положение, разумеется, к тому же в присутствии Хуана обращались с нею безукоризненно вежливо, почти как с герцогиней, поэтому у Литы сложилось несколько превратное представление о своем месте при дворе. Она поверила, что пребывание в постели герцога вознесло ее достаточно высоко, и некому было сказать ей, что на самом деле она является наложницей, с которой, может, и церемонятся, но к настоящему возвышению это имеет отношения не больше, чем у поросенка, которого кормят и поят до отвала, чтобы зарезать к празднику.

Теперь Лита стояла перед герцогиней Гандийской, испуганная, но не смущенная. Она поняла, что пришел час ее победы. Она слышала, как герцог прохаживался по поводу собственной жены, высмеивал ее набожность, едко сетовал на ее холодность и демонстрировал свою нелюбовь. Ей же, Лите, доставалось его внимание. Разве это не является доказательством того, что она значит для Хуана гораздо больше и может себе позволить это показать? Ее немного смущало только что самого Хуана нет, но он должен появиться вот-вот и, конечно, укажет своей жене, что его любовница имеет право находиться там, где пожелает. В мечтах своих Лита видела, как Хуан приглашает ее на ту скамью, которую занимают только члены герцогской семьи.

- Я пришла на праздничную мессу, ваша светлость, - Лита подошла к герцогине, опустилась перед ней в почтительном поклоне, впрочем, не скрывая некоторой усмешки. - Вы же не откажете мне в праве провести это утро так, как подобает истинно верующей католичке?

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Лита вспыхнула.
Она вспомнила все, что слышала когда-либо от Хуана о Марии. И как он нуждался в ней, Лите. Ее светлость даже не подозревает, кем она, Лита, стала для ее мужа, поэтому думает, что может выгнать ее. Может быть она, Лита, и поступила сейчас вызывающе, но то, как ее возвысил герцог Гандии, было уже настолько вызывающе, что остальное уже точно можно себе позволить.
В женском поединке, неожиданно образовавшемся сейчас, Лита была уверена в своей победе.
В церкви было тихо, и придворные дамы Марии обступили двух женщин, образовав круг, как будто чтобы защитить происходящее от других глаз и ушей.
- Почему же не место, ваша светлость? Я ведь гораздо ближе к вам, чем всегда. Я преданно служу вам, всегда стою на страже ваших интересов и защищаю от многих неприятностей и беру на себя то, что вам особенно неприятно.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Обморок был глубоким. Голод и гнев, смешавшись в гремучую смесь, не позволяли герцогине вернуться в чувство, да и суета слишком многих людей вокруг скорее мешали, чем помогали. Но перед герцогом все расступились, стягивающая грудь ткань, с которой он разобрался быстро и без сомнений, ослабла, дышать стало легче. Мария сделала несколько глубоких вдохов, на щеки ее вернулся слабый румянец, и она с трудом, но разлепила веки.
Вокруг все плыло, своды церкви казались выше обычного и терялись как будто где-то на уровне неба. Кто-то что-то шептал слева, и Мария поморщилась от того, что звук этот показался ей отвратительным. Она вспомнила все, что случилось, судорожным движением накрыла рукой живот и прислушалась к себе. Все было тихо.
Тогда Мария увидела склонившегося над ней Хуана.
Как ни странно, она не почувствовала никакого удивления.
- Хуан? - позвала она его, не очень веря в истинность того, что видела. - Мне надо вернуться к себе.
Она забыла на время про Литу. Ее волновало только, чтобы с ней, а значит, и с ребенком, все было в порядке.
- Да, здесь душно и... холодно. Так странно, - Мария попыталась сесть, взяв Хуана за руку, но у нее не получилось. - Пожалуйста, отведи меня. Не надо было приходить сюда.

Подпись автора

Печальная герцогиня
Как болеют разочарованием

Мария смутилась, но не успела отодвинуться или запротестовать.
- Ваша светлость... - начала она.
Потом огляделась по сторонам: стоящие плотной стеной придворные дамы и фрейлины прочно отгораживали их от всех остальных, даря видимость уединения.
Шум в голове сменился, наоборот, ясностью. Жизнь возвращалась к ней, она уже дышала полной грудью.
- Хуан, ты... ты как всегда, - Мария не выдержала и слабо улыбнулась.
Впервые эти слова прозвучали не обвинением. Хуан Борджиа действительно был таким, как обычно, - не ставящим ни во что никакие правила, предпочитая им сиюминутные порывы. Способным на любое неприличие и возмутительное действие. Но сейчас Мария не хотела его за это упрекать. Неужели она чувствует на себе, что он может быть заботливым? По отношению к ней? В его вопросе слышалась почти обида. Мария смутилась. Она не обманывалась в причинах его внимательности. Он прочитал письмо, знает обо всем и защищает теперь не только и столько ее, но сетовать на это и обижаться было бы уже совсем несправедливо.
- Хорошо, мне совсем не стыдно. Мне только немного... - она хотела добавить "странно", но осеклась. - Да, я смогу дойти сама, если ты мне поможешь.
Она попыталась подняться, но разорванное платье почти разошлось. Мария только теперь заметила его состояние и охнула.
- Мне нужно во что-нибудь завернуться. Плащ или...
Плащ одного из придворных, переданный в руки фрейлины был заботливо положен ей на плечи. Мария закуталась в него, оперлась на руку Хуана и вдруг, все вспомнив, в тревоге обернулась, кого-то ища в толпе. Лица Литы нигде не было видно. Мария вздохнула с облегчением.
- Я могу идти.

Подпись автора

Печальная герцогиня
Как болеют разочарованием

Мария и удивлялась и не удивлялась. Первое, потому что таким она Хуана еще не видела. Иногда он, умеющий не считаться ни с кем и ни с чем, казался ей даже не человеком, а демоном в человеческом обличье. Для него не существовало границ. Как не пыталась она найти, что может образумить его, найти его предел, всегда встречала все то же - пустоту.
И вот, наконец, граница все-таки проступила. Наваждение, заставляющее видеть что-то демоническое, спало, и Мария увидела в Хуане человеческое. Она всегда надеялась, что это случится, поэтому и одновременно не удивлялась.
Как бы Хуан не относился к своей семье, перед угрозой ей извне он проявился совсем по-другому. Это вселяло надежду и помогало преодолеть страх.
Такого Хуана Мария могла не бояться.
Она кивнула придворным дамам, чтобы те принесли ей переодеться.
- Я поем. Мне это говорили все, - она грустно улыбнулась. - Это было излишнее и опасное рвение. Я теперь буду осторожнее.
Все-таки Мария была очень растеряна и не знала, как себя вести. Как странно, когда за полтора года брака они чуть ли не впервые разговаривают просто. Она еще пыталась именно так и говорить в самом начале, но очень терялась, а Хуан не только не пытался помочь ей, но раздражался на ее неловкость.
В задумчивости Мария даже позволила снять с себя и платье (впрочем, оно было разорвано, так что вряд ли особенно прилично выглядело) и рубашку. Потом, облаченная уже в легкое и простое, свидетельствующее, что герцогиня не собирается покидать даже постели, села на кровать.
-- Хуан, - осмелевшая, Мария решилась даже попросить. - Пожалуйста, что бы ты не решил и не сделал потом, обещай мне, что эта женщина никогда не будет больше моей придворной дамой. Что я буду избавлена от необходимости видеть ее.

Подпись автора

Печальная герцогиня
Как болеют разочарованием

- Спасибо, - Мария опустила глаза.
Потом подумала, не слишком ли это, благодарить мужа за то, что он пообещает сделать хотя бы что-нибудь приличное, особенно после всего, что было, но никакой обиды, привычного чувства, как ни странно, сейчас не было. И еще, что ей бы хотелось попросить, чтобы Литу отдали ее мужу, дав понять, что дальнейшей ее судьбой распоряжается только он. Это было бы правильно по отношению к дону Родриго, но чувство меры все-таки Марии не отказывало, и она поняла, что продолжать такой разговор сейчас с Хуаном равносильно тому, чтобы вернуть все на круги своя.
- Я не буду отказываться от еды и отдыха. Я знаю, что ты обо мне думаешь, но я все-таки не одержимая. Не знаю, что на меня нашло.
На самом деле в последние недели ее религиозность и впрямь приблизилась к какой-то опасной черте. Она и сама чувствовала, что в ее действиях многое от причин, которые не могут быть одобрены церковью - от гордыни, обиды и желания что-то кому-то доказать. Теперь, когда многое схлынуло, ей было за это стыдно, хотя она и вряд ли бы призналась в этом сейчас Хуану.
- Можешь мне поверить, я обещаю тебе не от страха снова столкнуться лицом к лицу с этой женщиной. Я...
Мария подняла голову и посмотрела на Хуана. Ей важно было видеть, что он не смеется, ни явно, ни тайно.
- Я знаю, почему ты разочарован. И в чем я плохая жена, - губы Марии дернулись в грустной усмешке, - но все-таки в чем-то я не так ужасна. И точно не причиню вреда своему нерожденному ребенку.

Подпись автора

Печальная герцогиня
Как болеют разочарованием