Палаццо Антонио де Гевара. Время к закату.
Первое появление Селестины и Луизы.
Для Гийома де Вильфора эпизод происходит через десять дней после Интриг сплетая кружево. 07.10.1495. Потенца
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. In maxima potentia minima licenti » Любая мать знает, что нужно ее ребенку для счастья. 17.10.1495.Потенца
Палаццо Антонио де Гевара. Время к закату.
Первое появление Селестины и Луизы.
Для Гийома де Вильфора эпизод происходит через десять дней после Интриг сплетая кружево. 07.10.1495. Потенца
В городе Потенца у графини де Монтейн не было родственников и собственного дома, и все-таки она наконец чувствовала себя в своей тарелке. Теперь, когда ее ноги ощущали под собой каменный пол, а не шатающуюся палубу корабля, и можно было сесть только в кресло, а не в паланкин (где ее обычно укачивало) или в седло (когда-то она гордилась своим умением в нем держаться, но годы требовали другой респектабельности), мадам Селестина вновь обретала себя. А ведь за последний месяц, проведенный в пути, она уже иногда чувствовала себя безумной старухой, вздумавшей угробить себя и юную Луизу, как ей в сердцах сообщила невестка (вдова старшего брата), отчаявшаяся отговорить ее от путешествия. Сколько раз ее терзали сомнения в правильности принятого решения? Сколько она уже почти пожалела и просила в молитвах прощения за гордыню и самонадеянность?
Но (как и обычно) финал оправдывал все. Она, графиня де Монтейн, в Потенце, и сопровождавшая ее будущая невестка тоже, и все были в добром здравии.
Кроме очевидной выгоды скорой женитьбы сына, путешествие имело и еще один хороший результат - будущая свекровь и невестка сдружились, потому что сложные обстоятельства сближают даже тех людей, кто до их наступления не пребывает в восторге друг от друга. А Луиза выказала еще и редкое сочетание умения быть полезной и послушной с умением не ныть и не переусердствовать в демонстрации слабости.
Впереди были другие сложности. Что скажет Гийом, когда увидит Луизу? И не придется ли его убеждать? Каково вообще тут жить? И удастся ли наладить связь с неаполитанскими родственниками? Но об этом мадам Селестина, руководившая распаковкой вещей и устройством своей спальни, наслаждающаяся прибытием к цели, пока не думала.
Отредактировано Селестина д’Обюссон (04-01-2025 14:38:38)
Мадам Селестина даже не представляла себе, насколько Луиза умела владеть собой, чтобы скрыть свои страхи, свою неуверенность и свое разочарование.
Луизе не понравился Неаполь. Она нашла его шумным, пыльным и грязным. Неаполитанская знать оказалась не менее говорливой и крикливой, чем уличные мальчишки. Мужчины разглядывали ее слишком пристально, а женщины оценивали слишком прямо. Выжженная горячим летом трава и зелень делали пейзаж пустынным.
Единственное, что мирило ее с поездкой, это цель - в ближайшем будущем стать наконец виконтессой де Вильфор. Долгая помолвка казалась Луизе уже смешной, а далекое пребывание жениха делало ее какой-то ненастоящей. Уж во всяком случае не приносящей никаких приятных моментов.
Совсем не так, как у ее подруги мадемуазель Розины. Та была наследницей своей бабки, но могла получить причитающееся только если выйдет замуж не раньше своего девятнадцатилетия. Помолвка была заключена за месяц до восемнадцатилетия, и целый год счастливица Розина принимала ухаживания влюбленного жениха, в нетерпении ожидавшего брака.
Луизе же с помолвкой досталась только необходимость постоянно пребывать при мадам Селестине, сочетая обязанности преданной невестки, умелой компаньонки, а иногда и служанки.
Прибытие в Потенцу (еще один некрасивый город) было последним шагом перед самым важным - днем свадьбы.
Луиза, как и графиня, испытывала облегчение, но одновременно и следующее волнение не замедлило напомнить о себе.
Какой найдет ее Гийом де Вильфор?
Что она не разочаруется в женихе, увидев его после долгого перерыва, Луиза не сомневалась.
Антонио было чертовски любопытно. О характере мадам Селестины он мог только догадываться, но это было не так и сложно, если сложить два и два: недомолвки Этьена де Века, скрытая нервозность Ги де Вильфора и тайной сочувствие Ива д`Аллегра - все это подсказывало, что графиня де Монтейн - та еще штучка. Впрочем, достаточно было и того, что она не побоялась отправиться в нелегкое путешествие, особенно сложное в ее весьма немолодом возрасте. Что же касалось будущей виконтессы, то пока Луиза де ла Фалез была для Антонио чистым листом пергамента, при этом даже не она сама интересовала графа ди Потенца интерес, а отношение к происходящему Даниэлы Фальконе. Антонио имел планы на вдовушку и и уже сделал первый ход для того, чтобы в будущем направить в нужное русло ее любвеобильность. Конечно, тут многое зависело не от него, но пока события развивались самым благоприятным образом.
Однако в сторону пока интриги, сейчас графу предстояло предстать перед гостьями заботливым и предупредительным хозяином дома.
Первое знакомство было кратким, буквально на пороге, после чего Антонио деликатно оставил дам, чтобы они смогли смыть дорожную пыль (в комнатах все было давно готово - как горячая вода, так и поднос с подогретым вином и легкими закусками) и, разумеется, отдохнули с дороги. Времени прошло достаточно не только для того, чтобы перевести дух, но и при желании выспаться. Пришла пора нанести визит вежливости - еще немного и у гостий могло бы появиться ощущение, что ими пренебрегают, а этого Антонио никак не мог допустить.
Графине и мадемуазель Луизе были выделены две отдельные, зато соединенные между собой дверью, комнаты. Раньше в одной из них располагалась детская - до того, как Камилло отправили к тетке, в другой же, что поменьше, жили няня и кормилица малыша.
На стук Антонио откликнулись почти сразу. Он вошел внутрь и, прижав ладонь к груди, поклонился сначала мадам Селестине, а затем ее будущей невестке.
- Я счастлив приветствовать вас в своем палаццо, - произнес он после всех полагающихся слов приветствия и добавил. - Надеюсь, вам здесь будет удобно.
Отредактировано Антонио де Гевара (14-01-2025 15:58:46)
Графа Потенцы мадам Селестина видела каких-то четверть часа, пока он, встретив их у ворот дворца, самолично провожал до отведенных комнат. "Обходителен, обаятелен и наверняка прохвост, как все неаполитанцы", - вывод был молниеносным. Возможно, он бы и расстроил Антонио де Гевара, если бы тот его услышал, и совершенно зря. Мадам Селестина могла подумать о ком-нибудь только плохое, но никогда - только хорошее. Любая похвала из ее уст всегда сопровождалась каким-нибудь "но". Даже если речь шла о ее единственном сыне, хотя в отношении Гийома эти "но" были скорее дополнениями к комплиментам, кокетливо спрятанными под личиной недостатка. "Он всегда был красивым и умным мальчиком, но слишком уж нравился всем вокруг".
Предоставленные ей с Луизой комнаты графиня нашла очень удобными, хотя и не собиралась селиться с будущей невесткой в разных. Одна должна была стать их общей гостиной, другая - спальней. Мадам де Монтейн была уверена в целомудрии и невинности Луизы, но держала ее всегда при себе.
- Нам уже здесь очень удобно, благодарю вас, - мадам Селестина лучезарно улыбнулась хозяину.
Только что она перебирала вещи наравне со своей служанкой, но стук в дверь заставил ее занять в кресле расслабленную позу, приличествующую женщине ее возраста и положения. Луиза заняла свое место подле старшей дамы, примостившись на низкой скамеечке возле ее ног.
- Приятно почувствовать заботу после такого долгого путешествия.
Витиевато заверяя мадам Селестину, что заботиться о дорогих гостьях - величайшая для него радость и огромное счастье, Антонио между тем с иронией думал, что его сегодняшнему красноречию мог бы позавидовать сам Цицерон. Графиня де Монтейн его не удивила, он был готов увидеть очень уверенную в себе даму, из тех, для которых существует только два мнения: одно - ее собственное, второе - неправильное. А вот мадемуазель Луиза показалась ему сложнее, чем он ожидал. На первый взгляд девушка была абсолютно обычной - скромной, как и положено девице, милой, чтобы радовать глаз мужа, и кроткой, чтобы не вызывать неодобрения у свекрови. Безропотно устроившись у ног старше дамы, а не в кресле рядом, будущая виконтесса не выглядела недовольной или обиженной, значит, свое место понимала, но Антонио показалось, что он заметил во взгляде девушки беспокойство. Не просто волнение невесты, а неуверенность, ожидание, но при этом затаенный страх. Какой контраст в сравнении с легкомысленной и при этом уверенной в себе баронессой да Ривелло!
Да, лейтенант, если вы не захотите испугать молодую жену наскоком, вам придется изрядно попотеть в первую брачную ночь.
Представив себе это, Антонио развеселился, впрочем внешне это сказалось лишь на широте его улыбки.
- Я вижу перед собой двух очень смелых женщин. Вряд ли я могу вот так сразу назвать хотя бы одну даму из своего окружения, которая решилась бы на такое опасное путешествие.
На комплименты граф ди Потенца не скупился. Когда ему это было надо, он мог без усилий произвести впечатление галантного кавалера... для некоторых его любовниц метаморфоза в спальне являлась настоящим шоком. Впрочем, Антонио не любил принуждать женщин к близости, его подход в делах амурных был прост и прозрачен - если даме не нравится некоторая грубость ее партнера, в следующий раз дама может не приходить. Разве что с женой Антонио был предупредителен, в своей, конечно, манере. Ну так на то она и жена.
Отредактировано Антонио де Гевара (21-01-2025 15:20:41)
Мадам Селестина оценила комплимент. Оценила тем более, что предпринятое ею путешествие разные люди могли расценить по-разному. Кто-то - с восторгом, а кто-то - с неодобрением. Кто-то бы назвал ее поступок смелым, а кто-то мог бы обозвать его выходкой. Граф де Гевара начал беседу с того, что определил свое положение среди первых, и тем немедленно повысил благосклонность к себе смелой дамы, уверенной в своей правоте и все-таки не желающей видеть чужое неодобрение.
- Ну что вы, ваша светлость, неаполитанки, я слышала, очень смелы, - мадам Селестина не мудрствовала и ответила на комплимент теми же словами, которые до графа Потенцы слышали многие, выражавшие ей свое восхищение. - К тому же я имею честь тоже некоторым образом к ним принадлежать, - она кокетливо рассмеялась, - моя мать, Донателла Сантини, была неаполитанкой.
"Это многое объясняет", - рвалось с языка у Антонио и все же он промолчал, ведь эта фраза противоречила его недавнему заявлению. Но реагировать все же как-то было нужно и реагировать правильно, так что Антонио просто прижал руку к груди и слегка поклонился:
- Мадам, я поражен, хотя почему-то не очень удивлен, - он понизил голос, будто выдавал страшную тайну. - И если бы слова, что я как-то сразу почувствовал в вас родственную душу, не прозвучали бы как mauvais ton, я обязательно поделился бы с вами своими ощущениями.
О, когда ему это было нужно, граф ди Потенца мог быть обаятельным на самой грани. Не то, чтобы он рассчитывал впрямую использовать графиню де Монтейн - исключительно потому, что по его мнению у него бы это вряд ли получилось, - но мадам Селестина относилась к тем людям, с которыми лучше бы дружить.
В том и было главное отличие Антонио от его старшего брата - при всей своей грубоватости граф предпочитал мягкую силу. Кстати, время показало, что в том он был прав.
- Я немного знаком с мессером Грациано Сантини. Может быть вы с ним родственники? Я смутно вспоминаю, что одна из его тетушек вышла замуж за придворного Рене Доброго. Возможно, эта дама и была вашей уважаемой матушкой?
"Немного" - было существенным преуменьшением, Антонио познакомил с Сантини еще Пьетро, только осторожный граф ди Потенца старался избегать общества тех, знакомство с кем могло быть опасным. Впрочем, делал он это настолько аккуратно, что в большинстве случаев "избегаемые" о том и не догадывались.
Отредактировано Антонио де Гевара (13-02-2025 10:14:58)
- Да, отец Грациано и моя мать были братом и сестрой, - с долей кокетства ответила Селестина.
Мадам де Монтейн умела вести счет, и все родственники со всех сторон были ею учтены с не меньшей скрупулезностью, чем прибыль у рачительного торговца. И пусть супруг всегда посмеивался над дотошностью, с которой она заносила в бумаги сведения о всех прибавлениях и смертях в семьях итальянских родственников, пусть недоумевал, зачем его супруга ведет переписку, кажется, со всеми, кто дает себе труд ей отвечать, и кого она в жизни не видела, пусть ее сын совершенно был согласен с отцом и, прилежно изучая французскую генеалогию, пренебрегал своей неаполитанской родней, графиня ни разу не усомнилась в правильности своих действий.
И кто теперь, когда король Карл в Неаполе, оказался прав?
Впрочем, мадам де Монтейн ни разу не позволила себе даже намекнуть мужу, что пора признать ее предусмотрительность.
Но надо отметить, что в Неаполе она предпочла остановиться на вилле, предложенной ей господином де Веком, а своих родственников навещать для знакомства. И хотя представители клана Сантини ей понравились и приняли ее весьма любезно, мадам де Монтейн не стала утруждать их проявлять гостеприимство.
- Они были рады нашему знакомству после многих лет переписки. Я нашла в Неаполе совершенно свой дом. А здесь, в Потенце, благодаря вашим заботам, кажется, нашла такой же. Позвольте же мне отблагодарить вас приличествующим подарком. Луиза, прошу тебя...
Селестина кивнула будущей невестке, и та, поняв, о чем речь, поднялась со своего места и вышла в другую комнату.
Какое взаимопонимание! Буквально с полувзгляда! Интересно, а у мадемуазель Луизы имеются собственные мысли?
- Мадам, - ничем не выдавая своих мыслей, Антонио прижал руку к груди и не без изящества поклонился.
Сейчас он стал намного лучше понимать Вильфора. Есть такое понятие - мягкая сила. Так вот, графиня де Монтейн была самим олицетворением стальной руки, скрывающей металл под бархатной перчаткой. Казалось бы, мадам Селестина никак этого не проявила, наоборот, она была мила и даже немного кокетлива, однако стержень в своей собеседнице Антонио бы почувствовал и безо всяких подсказок.
- Мой дом - ваш дом. Как я уже говорил, для меня - счастье принимать в моем скромном палаццо вас и мадемуазель де ла Фалез, - закончил он прерванную поклоном фразу.
Отредактировано Антонио де Гевара (17-02-2025 14:40:19)
"Очень обходителен", - вновь наградила про себя комплиментом графа де Гевара графиня де Монтейн.
Титула "наверняка прохвост" она про себя собеседника не лишила, из одной только осторожности, но все больше уверялась в мысли, что с хозяином города сможет поладить. Мадам Селестина не представляла себе положение вещей в Неаполе (а кто мог похвастаться, что представляет себе его полностью и может строить прогнозы на будущее?), но одной из ее сильных сторон было не присваивать себе сил, которых у нее не было. Она понимала, что политические игры в Неаполе могут преподнести ей сюрпризы, и на кого тут рассчитывать? Но раз уж она была здесь, раз здесь были ее сын и будущая невестка, раз уж однажды могла пригодиться любая помощь и поддержка, то и заручаться симпатией стоило всегда.
Выбрать себе линию поведения следовало как можно скорее, и мадам Селестина решила не мудрствовать, а избрать ту, что подходила со всеми мужчинами, появившимися на свете лет хотя бы на четырнадцать позже нее, то есть женщины, которая видит в собеседнике сына. Кокетство графиня де Монтейн давно для себя отвергла.
- Ах, ваша светлость, а я счастлива оказаться в ваших владениях. Родная мать не могла бы ждать от своего сына большей заботы, радушия и внимания, - она чуть понизила голос и добавила, - прошу простить мадемуазель Луизу за ее молчаливость. Она очень скромна и становится особенно молчаливой в присутствии тех, кого видит впервые.
Антонио подавил ухмылку - чему он вообще не удивлялся, так это молчаливости мадемуазель Луизы. Будь он сам возраста этой девушки, возможно, тоже бы старался привлекать к себе как можно меньше внимания, и, еще лучше, и вовсе стать незаметным.
- И это ее прекрасно характеризует, - в свою очередь понизил он голос и скосил взгляд на дверной проем, чтобы успеть сразу поменять тему, когда будущая виконтесса возникнет в поле зрения.
Кажется, предосторожность лишней не стала.
- Но вы меня сейчас ввели в замешательство и я теперь даже не знаю, что и сказать, - произнес Антонио и пояснил. - Мне, как хозяину дома, очень приятен ваш комплимент и моя матушка, царствие ей небесное, тоже была бы вам очень признательна за эту оценку, но...
Граф сделал паузу, чуть театральную, и снова поклонился:
- Мадам, не сочтите за дерзость - я всего лишь говорю то, что вижу. Несмотря на тяготы недавнего путешествия вы так прекрасно и молодо выглядите, что при всем старании я не смогу этого не замечать.
Да, если он этого хотел, Антонио легко мог быть галантным, но его обходительность всегда была на самой грани нахальства, и сегодня он был особенно в ударе. Сам того не подозревая, он воспринял Селестину д’Обюссон как вызов, и только разница в возрасте (а еще и личные планы, в которые не вписывалась еще одна женщина) мешали Антонио слегка приударить за мадам графиней.
Отредактировано Антонио де Гевара (19-02-2025 15:23:33)
- Вы мне льстите, граф, причем безбожно, но за такую лесть не обижаются.
Графине было приятно, потому что такой комплимент не мог не порадовать, что не помешало ей про себя отнестись к "откровению" Антонио де Гевара с легкой долей скепсиса. Но ведь в любом случае, когда находят нужным сказать кому-то приятное и немного потрудиться для этого, значит, проявляют заинтересованность в собеседнике, а расположение графа Потенцы, как и его стремление быть приятным, мадам де Монтейн было нужно.
- Ваша матушка, конечно, видит вас и радуется тому, какой у нее сын. Увы, но нам невозможно увидеть улыбку тех, кто пребывает в другом мире, поэтому позвольте мне за нее порадоваться здесь.
Мадам де Монтейн упорно собиралась относиться к хозяину города по-матерински, полагая, что положение сына, пусть и не очень серьезное, невольно вынуждает мужчину быть, во-первых, внимательнее, а во-вторых, быть внимательнее дольше.
- Вы знаете, ведь Сантини - не единственное семейство, с которым я состою в родстве. Младшая сестра моей матери, Катерина Сантини, вышла замуж за, представьте себе, землевладельца из Базиликаты. Его звали Венсан Артези. Его сына, моего кузена, зовут так же. Он не слишком аккуратно писал мне, зато его супруга посылала мне чудесные письма. Увы, она умерла, но жена моего двоюродного племянника, Анна Сальвини, с удовольствием заняла ее место, так что и эта ниточка, связывающая меня с Неаполем, не оборвалась.
Отредактировано Селестина д’Обюссон (27-02-2025 00:14:01)
Сдобренная обоюдными комплиментами беседа Антонио изрядно позабавила. Он даже увлекся и настолько, что едва не пропустил важного. Вернее, потенциально важного.
Как граф ди Потенца он так или иначе был наслышан обо всех достойных фамилиях, но его знание не было настолько глубоким, чтобы досконально разбираться в хитросплетениях родственных связей абсолютно всех знатных семей Базиликаты. Однако иное дело, когда вопрос касался людей, в которых Антонио был сам заинтересован или же предполагал свой скорый к ним интерес - здесь для графа не было мелочей.
Именно потому-то он и знал, что упомянутый собеседницей Венсан Артези приходился тестем покойному барону да Ривелло. Хм... какая все же ирония судьбы! Интересно, может ли родство, пусть и дальнее, виконда де Вильфора и несостоявшегося убийцы барона д`Аллегра быть полезным ему, Антонио де Гевара?
Этот вопрос не был первостепенной важности, но зарубку в памяти Антонио все-таки сделал.
- Увы, мадам, за мужчинами это водится.
Антонио развел руками, как бы признавая и за собой подобный грешок.
- Но я рад, что ваши родственницы более в том ответственны. Артези... я слышал об этой семье. Если не ошибаюсь, предок нынешнего главы семьи родом как раз из Франции?
Отредактировано Антонио де Гевара (28-02-2025 14:56:28)
- Да, именно так, - с воодушевлением откликнулась мадам де Монтейн, всегда с удовольствием рассказывавшая о любом из своих предков или дальних родственников, живших давно или здравствующих и поныне. - Моя мать говорила мне, что ее сестра была просто очарована моим отцом и даже тайно влюблена в него.
Селестина неожиданно кокетливо захихикала, как будто сообщала пикантную подробность об общих с Антонио де Гевара знакомых.
- Бедняжка была слишком еще мала, чтобы привлечь его внимание, но в память о своей ранней влюбленности отдала свою руку тому, кто в своих предках считал франков и предпочитал давать своим детям имена земель, на которых родились его предки. У моего кузена Венсана есть еще дочь Женевьева. Я писала и ей, но она слишком юна, чтобы часто отвечать. Мое сердце радовалось, когда я узнала, что она назвала своих дочерей Мари и Элоиза. Это так мило. И ее муж ей позволил. Барон... - Селестина испуганно прикрыла рот рукой, поняв, что забыла имя того, кого считала своим дальним родственником.
Антонио внимал мадам Селестине с самым заинтересованным видом - не каждая его любовница смогла бы похвастаться таким вниманием саркастичного, а временами и грубого графа ди Потенца.
- Барон да Ривелло, - закончил он, как бы между прочим и даже легким движением бровей не подавая вида, что заметил промах своей собеседницы. - Только, мадам, мне придется вас огорчить. Я очень бы хотел, чтобы вестником стал кто-нибудь другой, но раз уж речь зашла о бароне...
Лицо Антонио приняло соответствующее печальной новости выражение. Не так-то и легко это было, если вспомнить как обстоятельства смерти Данте да Ривелло, так и предшествующие им события.
- Мадонна Женевьева недавно овдовела. Внезапно, - Антонио понизил голос. - Это была громкая и довольно запутанная история... Впрочем, мне известно о том, что случилось, лишь с чужих слов.
Ему хотелось еще добавить, что барон д`Аллегр смог бы рассказать намного больше, однако в данной ситуации было бы крайне неправильно брать инициативу на себя.
Отредактировано Антонио де Гевара (04-03-2025 12:28:33)
- О... - тихонько воскликнула мадам Селестина.
Хотя скорее это был громкий выдох, и очень многозначный. Он говорил и об удивлении, что граф Потенцы так быстро закончил фразу, в которой она растерялась, и о смущении новостями. Не то чтобы она как-то очень лично относилась к барону да Ривелло, но все-таки он был родственником, ведь что такое сеть, сотканная в прихотливый узор чередой браков и рождений, как не семья?
- Как жаль... ужасно остаться вдовой в таком юном возрасте. Пожалуй, мне стоит написать и Венсану.
У мадам Селестины были большие планы на своего кузена, хотя он о них пока еще даже не догадывался. Каким бы предупредительным не был граф Потенцы и как бы не рассчитывала она установить отношения со всеми, кто оказывался на ее неаполитанском пути, графиня де Монтейн больше всего рассчитывала на ту самую сеть, ведь находящихся в ней обязать гораздо проще, хотят они того или нет. И дому Венсана Артези в ее планах (о которых никто другой не догадывался, как думала сама мадам Селестина) была отведена роль пристанища для Луизы. Разумеется, после того, как она станет виконтессой де Вильфор, а еще забеременеет. Почтенная дама не любила загадывать, но не отказывала себе в праве рассчитывать все.
И хотя ей было любопытно, мадам Селестина не стала расспрашивать графа Потенцы о тех незначительных (как она поверила ему) подробностях, что были Антонио де Гевара известны. Это было бы нетактично. Пора было перестать говорить о себе и наконец вспомнить о хозяине.
- Луиза, ну где же ты? Я уже беспокоюсь, не случилось ли чего-нибудь?
Луиза хорошо знала, где лежат разнообразные подарки. Мадам Селестина отправилась в путь не с пустыми руками, зная, что ей нужны будут маленькие знаки внимания и что о всех будущих одариваемых, их количестве и положении, можно только догадываться. В огромном ларце, ключ от которого хранился на поясе мадам Селестины и который она милостиво передавала иногда на хранение будущей невестке (в воспитательных целях), стояли резные деревянные коробочки, хранящие подвески с изображениями Гуго Гренобльского. Они были очень разными. Выполненные разноцветными эмалями, некоторые из них были дополнены драгоценными камнями, а некоторые - нет. Обычно мадам Селестина сама выбирала подарок, но тут как будто от необходимости передала право выбора Луизе, и та такую ответственность оценила, но не слишком, потому что боялась ошибиться.
Она открывала то одну коробочку, то другую, перебирала их и... одновременно прислушивалась к разговору, продолжавшемуся в комнате, что тоже мешало сосредоточиться.
Открытие, что граф Потенцы высказывает восхищенные комплименты, заставило Луизу тихо рассмеяться, уткнувшись носом в собственный рукав. Она представила себе будущую свекровь кокетничающей, принимающей в подарок цветы и заливающуюся румянцем, и рассмеялась еще больше, почти до слез.
Известие о неизвестном бароне никак Луизу не тронуло, зато помогло успокоиться и перестать смеяться. Когда мадам Селестина окликнула ее, Луиза поспешно взяла подвеску, украшенную двумя маленькими рубинами, и поспешила обратно в комнату.
- Простите, никак не могла найти, - она присела и передала коробку графине.
Простенькое решение пришло к ней внезапно и очень вовремя. Пусть графиня сначала посмотрит, а если сочтет ее выбор неудачным, сама решает, как подать знак, что принести и почему.
Мадам Селестине тоже было интересно, что же решит Луиза. Уж она бы нашла, как дать понять невестке сына, что та ошиблась, и в какую сторону, притом так, чтобы у графа де Гевара не было повода заподозрить что-нибудь нелестное для себя.
Но выбором Луизы графиня де Монтейн осталась довольна. Некоторое время она даже разглядывала подвеску, откровенно ею любуясь. Солнечный свет, падая сквозь полупрозрачные квадратики прозрачной эмали, отражался от подложки, набранной золотой фольгой, и белоснежное облачение епископа Гренобля светилось мягким небесным светом. Два крошечных рубина в нимбе добавляли свечению торжественности. Подвеска была маленькой, но для первого подарка гостеприимному хозяину-графу - в самый раз.
- Прошу вас, ваша светлость, - мадам Селестина протянула коробочку обеими руками, - прошу вас принять это очень скромное подношение, - добавила она так, словно Антонио де Гевара уже отказывался.
Отказываться Антонио и не собирался. Не подозревая о том, что мадемуазель де ла Фалез сейчас держала свой очередной экзамен, легкую заминку в движениях девушки он все-таки заметил и с легкой долей иронии заключил, что будущая виконтесса де Вильфор или не очень-то уверена в себе, или попросту не любит расставаться с драгоценностями.
Он принял из рук мадам Селестины открытую коробочку и взглядом знатока оценил подвеску. Подарок не был настолько дорогим, чтобы поставить даруемого в положение обязанного, но при этом нельзя было бы упрекнуть дарителя ни в скупости, ни в дурном вкусе.
- Благодарю вас, Ваша светлость. Очень тонкая работа.
Сначала Антонио откровенно любовался подвеской - он любил драгоценные камни, рубины же были его слабостью, а затем обратил внимание и на обрамление. Резьба по дереву было филигранной, словно это было не дерево, а кружево, и в казавшемся хаотичным переплетении не сразу, но угадывались очертании крыльев лебедя. Теперь-то граф заметил и те детали, которые на первый взгляд от него ускользнули.
- Святой Гуго Гренобльский, если не ошибаюсь? - уточнил он и улыбнулся. - Я должен был раньше догадаться.
Отредактировано Антонио де Гевара (07-03-2025 16:31:01)
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. In maxima potentia minima licenti » Любая мать знает, что нужно ее ребенку для счастья. 17.10.1495.Потенца