Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Via Appia » Эхо из недалекого прошлого. Апрель 1489. Рим
Марчелло Кроко - 29 лет
Кьяра (Пантисилея) - 17 лет
Ваноцца деи Каттанеи - 46 лет
Вилла Карло Канале и Ваноццы деи Каттанеи
Через неделю после завершения последнего подэпизода Фавн и нимфа.
Отредактировано Марчелло Кроко (22-03-2020 19:01:38)
Как Марчелло теперь узнал, он может быть очень скрытным. Он и раньше не был нараспашку - благо, наличие собственного угла очень помогало - а теперь умудрялся вести чуть ли не двойную жизнь. В одной он был обычным садовником, у которого по весне уйма работы, которая кипит, шипя и пенясь. В другой - потихоньку собирался. Вещей у него было не то чтобы уйма, но продумать надо было многое. Разговоры с миланским торговцем закончились, кажется, к удовольствию обоих, и теперь оставалось только ждать того дня, когда им с Кьярой надо было быть готовыми.
Настроение у Марчелло было обычно боевое. Вот и теперь он колдовал над ящиками с молодыми розами, напевая и с удовольствием думая о будущем. Было немного по-хозяйски жаль, что цвести молодые кустики, с которыми он столько возился, будут уже без него, и другой садовник, видимо, присвоит себе всю честь от их цвета, но не печалиться же о том по-настоящему? Главная роза его жизни будет рядом с ним.
Хлопнула дверь, и он насторожился. Прийти, кроме Кьяры, обычно никто не приходил, а она всегда стучала, топала и окликала его прежде, чем вторгнуться в дом. Прислушавшись, Марчелло подождал, а потом, так ничего и не дождавшись, все-таки вытер руки и вошел из рабочей в жилую комнату. Никого особенно не думал увидеть, но все-таки оказался ошеломлен: перед ним стояла Барбара.
- Здравствуй, - вежливо и одновременно настороженно сказал он.
Не виделись они уже полгода, и Марчелло и думать о ней забыл.
Все случилось во время того проклятого праздника - в том Барбара не сомневалась, потому что до этого дня у них с Марчелло все было замечательно. А потом будто его кто-то опоил и, в глубине души зная, что это полная ерунда, мысленно Барбара обвиняла в том крестницу ее любовника. В некотором роде она была права, хотя и не догадывалась об этом.
Нет, от истинной причины Барбара была очень далека, а обвиняла Кьяру только потому, что она всегда ее раздражала, а еще потому, что именно племянница Челлино тогда была королевой вина, а еще потому... Да нужны ли вообще причины? По неуловимым признакам Барбара чувствовала, что никогда не нравилась этой девицы, и разумеется платила ей той же неприязнью.
Тот день, когда Челлино буквально выставил ее из домика. показался Барбаре самым черным в ее жизни - она ведь действительно очень серьезно относилась к садовнику, иначе бы никогда не легла с ним в постель, но как потом оказалось, она очень сильно ошибалась - бывают дни и хуже. Сначала Барбара и не поняла, что с нею - женские дела у нее никогда регулярными не были, сама она была не полной, но довольно в теле, да и в общем чувствовала себя, как и раньше. Неладное Барбара заподозрила уже тогда, когда все надежды на благополучное разрешение проблемы прошли - после Марчелло у нее никого не было и она без запинки смогла бы назвать срок, который у нее точно был. Больше могло быть - меньше, увы, нет.
Но и потом, догадавшись, она ото всех скрывалась, только чаще стала вызываться на ту работу, где требовалось поднимать тяжести, тянуться или гнуться. Но ребенок, будь он неладен, был будто заговорен, и Барбаре, наконец, пришлось признать, что по-хорошему избавиться от него не получится. Неизвестно, сколько бы она еще выжидала, но пару раз поймав внимательный взгляд одной из самых старых (стало быть, самых опытных) служанок, и заметив ее потом, шушукающейся о чем-то с мажордомом, Барбара запаниковала и, со злостью решив, что это должна быть не только ее проблема, направилась прямиком к Марчелло. Чего она ждала от бывшего любовника, Барбара и сама не знала, но решила - пусть и он несет ответственность, раз с такой готовностью разбрасывает кругом свое семя.
- Ну здравствуй, Марчелло. Вижу, ты не ожидал меня увидеть? - Барбара была растеряна и, как ни парадоксально это звучало, именно по этому и вела себя нагло. - Но, как видишь, пришлось.
Она по-хозяйски подошла к столу и уселась на тот самый табурет, который себе облюбовала Кьяра.
- И что стоишь? Садись, нам поговорить надо.
Отредактировано Один за всех (18-03-2020 11:02:04)
Такое начало вряд ли могло вдохновить или успокоить. В поведении Барбары явственно сквозила угроза: так ведут себя люди, которые мечтают вас загнать в угол, у которых это получилось, и они явно не настроены на милосердие.
Марчелло подобрался. От Барбары не просто исходила опасность - она вела себя вызывающе, как бы претендуя на его мир, а как только уселась на обычное место Кьяры, сразу же стала еще неприятнее.
Он понятия не имел, что вдруг ей через шесть месяцев понадобилось, и почему она вдруг решила, что у нее появилась какая-то сила. Может, появился любовник, она ему нажаловалась, и вот теперь пришла им пугать? Марчелло не боялся физической угрозы, тем более что вскоре должен был быть уже далеко.
- Ну так говори, если думаешь, что надо. А мне и стоять приятно.
Садиться, будто у них намечается задушевный разговор, Марчелло не стал. Встал напротив Барбары в двух шагах, скрестив руки на груди всем видом намекая, что ей придется очень постараться убедить его, что разговор того стоит.
- Ну тогда и я пока постою.
Барбара с таким удовлетворением произнесла эти слова, словно Марчелло сделал как раз то, на что она и надеялась.
Она встала с табурета и, сделав несколько шагов вперед - так, чтобы стол не загораживал Челлино обзор, обтянула на себе платье.
Теперь некоторую излишнюю пышность нельзя было списать на полноту - обтянутый тканью и от того будто вызывающий живот не оставлял никаких сомнений.
- Что, и сейчас не присядешь? - казалось, Барбара наслаждается ситуацией, хотя на самом деле она была и растеряна, и испугана. - Твоих рук дело, - добавила она на тот невозможный случай, если бывший любовник не догадался, и насмешливо поинтересовалась. - Ну так что делать будем?
Отредактировано Один за всех (18-03-2020 11:10:11)
Если бы Марчелло сел, то стал бы ниже Барбары, а этого ему совсем не хотелось. Как же она раздражала его сейчас каждым своим движением! Даже предположить сейчас было не возможно, что когда-то он ходил вокруг нее кругами, чтобы соблазнить.
Что с ней случилось, он понял сразу. И вот совершенно точно удивился, а чего это она с этим к нему пришла? Марчелло так давно с Барбарой расстался, что воспринимал этот срок почти как бесконечность. Какие тут еще последствия?
- Рук, говоришь?
Не смог удержаться от насмешливой шутки, которая, хоть и оторопел, а все равно пришла в голову и заставила себя выразить.
- Такие животы не руками лепят. Только вот неувязочка у нас с тобой выходит. Я тебя в последний раз когда касался? Уже и не упомнить. Месяцев семь прошло. И ты только сейчас пришла? Не ври, Барбара. Не знаю, кто тут старался, а только если он не хочет тебя знать, нечего пытаться свое брюхо мне навязать.
- Не хуже тебя знаю, чем лепят такие животы, - зло огрызнулась Барбара.
Она по-разному передумывала, как пройдет их с Марчелло разговор, а вот почему-то о том, что он попросту откажется от отцовства, и не подумала. Может быть потому, что, вступая с ним в связь, она, может, девственницей и не была, так при любвеобильном управляющем это мало кому из служанок удалось бы - ну разве только если совсем уж уродина, - но и других мужчин до тела не допускала.
- И не семь месяцев, а шесть. Не говори мне, что разучился считать! - чувствуя, что беседа приняла не самое удобное для нее направление, Барбара пошла напролом. - Ты, Челло, не очень-то надейся. У меня весь дом в свидетелях, что после тебя никого больше не было, так что не отвертишься. А что раньше не пришла? Да надеялась, что рассосется... А ребенок-то в отца пошел, настырный. Так что давай договоримся по-хорошему, не то я тебя на весь свет ославлю, а еще к мадонне графине в ноги кинусь, что опозорил ты меня. Посмотрим, понравится ли ей такая огласка.
Отредактировано Один за всех (18-03-2020 11:32:58)
Поверил ли Марчелло Барбаре? Нет, не поверил. Что она там заливает про свидетелей? Будто он не знает, какие они слепые. В доме графини вот каждый присягнет, наверное, что Кьяра мужчин только отваживать и умеет, и что? Пройдет не так уж мало времени, и живот у нее будет такой же, как у Барбары. В общем, был уверен, что у него много причин сомневаться в ее правдивости. Думала, что рассосется... Ха! Марчелло с чего-то был уверен, что поступила бы Барбара совсем по-другому. Прибежала бы при первых же подозрениях.
Возможно, ему очень хотелось поверить в такое положение дел, но у него и впрямь получилось.
Гадость она ему хочет сделать, отомстить за прошлые обиды. Видимо, сбежал настоящий отец, вот она и тянется ударить того, кто под боком. Мерзкая какая! И что он когда-то в ней нашел? Теперь Барбара вызывала в Марчелло одно чувство брезгливости.
Да вот только угрозы ее были такие, что не отмахнешься. Марчелло не боялся гнева графини. Она что-нибудь по-настоящему плохое сделает любимому садовнику? Из-за того, что тот обрюхатил соседскую служанку? Да не смешите. Как все вспыхнет, так и погаснет, не сильно-то его опалив. В другое бы время он и не подумал сильно беспокоиться. Но теперь-то ему было не нужно пристальное внимание к своей персоне! Им бежать с Кьярой надо, а если эта тут орать станет... Джиролама еще запретит дочери с ним видеться от греха подальше, да и он сразу заметен станет. Как тут тайком что сделаешь?
- Ты вот что, Барбара, - сложно было, но Челло подавил как-то и злость и брезгливость. - Ты не ори. Будешь слишком громкой, точно все отрицать буду. Не забывай, я садовник, которого ценят. А ты служанка, которых сотни, а с брюхом своим вообще ничего стоить не будешь. Мне тут обмозговать все надо. Давай так... Ты приходи послезавтра в это же время, я тебе деньги смогу дать. И подумаем, что и как.
В уме Челло прикидывал. Бальдассаре говорил, что осталось три или четыре дня. Главное - столько продержаться, а там пусть Барбара орет, сколько ей влезет.
Сначала от речей Марчелло Барбара взвилась, но, услышав про деньги, замолчала. Не в ее положении было привередничать, к тому же уж она-то точно знала, кто отец, так что пусть уж бывший любовничек тоже попринимает участие. Сейчас Марчелло Барбара почти ненавидела, как ненавидела и себя, что легла с ним в постель, а, может, даже и ребенка, что как раз зашевелился у нее в животе. Кабы она раньше поняла, что беременна, там, может, как-то уговорила Челло признать отцовство (уж не о свадьбе речь), а теперь и в самом деле не докажешь - тут садовник прав.
И Барбара осадила назад. Конечно, ей очень хотелось съязвить, что стал бы Марчелло давать деньги, если бы не понимал, что она не врет, но она сумела подавить этот порыв и кивнула с таким видом, будто одолжение делала:
- Хорошо, послезавтра я приду, только ты не думай, что от меня так легко откупишься - ребенка признаешь и потом с содержанием поможешь. Ты это верно подметил, что с брюхом, - это слово Барбара выделила особо, - мне придется непросто, так что будь уж добр поделить это бремя на двоих.
Отредактировано Один за всех (19-03-2020 14:06:45)
- Я не думаю, - без всякой иронии ответил Марчелло.
Вот уж в чем он не сомневался, так это что Барбару с пути не свернуть. Куда ей и впрямь деваться? Выгонят ее скоро, как только заметят, и хорошо если позволят потом вернуться. А что он вообще о ней знает? Ничего. Но, кажется, какие-то родственники в деревне у нее есть.
Вообще можно бы было ее и пожалеть, но Марчелло очень уж был уверен, что никакой не отец тут. Просто очень уж наглая баба эта Барбара оказалась. И как он не заметил? Совсем ведь другой была.
Выпроводив ее за дверь, Марчелло задумался. Послезавтра сбежать еще точно не удастся, а значит, придется что-то ей дать. И это теперь, когда любые деньги нужны, а лишних нет вообще! О том, чтобы чем-то разжиться в доме Ваноццы деи Каттанеи, Челлино не думал. И даже не столько из презрения к воровству, сколько из простого соображения: на них могут махнуть рукой, позволив убежать, а вот если хотя бы что-нибудь прихватят, точно будут искать. Графиня тут спуску им не даст.
А может, пообещать этой Барбаре жениться? Позволит ли это ложное обещание хотя бы на время заставить ее забыть о деньгах? Ну а пока она ходит довольная, что все сложилось по ее, их с Кьярой уже и след простынет.
В общем, было о чем подумать.
Барбара ушла если не окрыленная, так хотя бы каплю успокоившаяся. Марчелло и не догадывался, что своим предложением денег убедил бывшую любовницу в будущем требовать большего. Стало быть боится садовник гнева графини, стало быть есть его чем прижать. В том, что служанка рожает без мужа, в общем-то ничего особенного не было - не она первая, не ей быть и последней, но Барбаре было до чертиков обидно, что столько времени она себя блюла (управляющий не считается, это, можно сказать, та же работа), а получается, что нисколько не лучше других.
Смириться с этим Барбара не могла, да и не хотела, и уже придумала, как и что будет дальше. Сначала она возьмет у Марчелло деньги - и пусть он не думает, что быстро откупится, потом потребует, чтобы он признал отцовство, а там, глядишь, и заставит его мадонна Ваноцца жениться.
В плане Барбары было много слабых мест и сложно сказать, что должна была сделать Ее светлость, чтобы уговорить садовника на брак (не говоря уж о том, зачем ей вообще это надо), но молодая женщина твердо решила добиться своего. В конце концов, она же не требует многого, она всего лишь хочет, чтобы у ее ребенка был отец.
Флавио был степенным мужчиной, давно перешагнувшим сорокалетний рубеж. Его уважали в доме графини. Еще бы! Только Симона и Джиролама жили тут дольше него. Ходил он всегда важно и никогда никуда не торопился. Наверное, никто и не подозревал, что он вообще может спешить.
Что бы сказал кто-нибудь из молодой прислуги, увидев, что конюх Флавио может лихо отскакивать от окна и прятаться за кустом роз? А ведь именно это сейчас и произошло. Этому степенному слуге пришлось проявить пронырливость какого-нибудь поваренка, иначе Барбара увидела бы его, а не одни покачивающиеся стебли.
Ох и доволен был Флавио! Он дождался своего часа! Сколько пришлось терпеть? Уже почти что год, ну немногим меньше. С того самого дня, как эта вертлявая смазливая девица Кьяра дала ему от ворот поворот, да еще и на глазах своего дядюшки, который не преминул поучаствовать в унижении конюха. Если бы котел умел кипеть так, как он, так его бы сносило каждый раз из очага! Но Флавио все-таки давно уже жил на свете и знал, что спешить - людей смешить, а он и так уже выглядел в глазах Марчелло и Кьяры забавно. Так что он затаился...
Делал вид, что Кьяра его больше не интересует, а садовник вообще не существует. На самом же деле наблюдал. Ждал какой-нибудь ошибки. Больше не Марчелло, а Кьяры. Тихо и незаметно следил за каждым, кто лез к ней с ухаживанием. "Ну ошибись хоть раз", - думал он.
Но все было тщетно. Марчелло тихо жил в своем домике, возился с цветами и деревьями, выходил в город редко и даже ни разу как следует не напился. Кьяра никому не давалась. Даже этому Луиджи, которому все уже прочили ее в жены. Флавио аж извелся с досады, что оба его недруга такие правильные до тошноты.
Как оказалось, мог бы и раньше заметить, если бы не упускал то, что было у него перед самым носом.
Всего неделю назад случайно увидел Кьяру во дворе. Бедняжку так скрутило, что она, наверное, и обед и ужин предыдущего дня отдала кустам. Флавио даже думал подойти и спросить, не надо ли помочь, или позвать кого-нибудь. Но тут Кьяра провела рукой по животу, погладила и... Флавио осенило. Подходить он не стал, а наоборот, срочно ретировался. Целый день думал. Примерно то же, что и остальные. "Кьяра только кокетничает, а ни на кого не смотрит. Бегает только к дяде и торчит с его кустами". Вот только у Флавио было немножко больше известных. Он теперь по-другому наблюдал за Кьярой, убедился в ее состоянии, и теперь решился соединить, кажется, несоединимое.
Отредактировано Один за всех (21-03-2020 11:15:47)
Джованнино скоро должен был исполниться год и казалось, что теперь вся жизнь в доме была подчинена маленькому господину. Он ещё не ходил, но стоял уверенно, привлекая внимание притоптыванием пухлой ножкой, а любимой его забавой было выбрасывать игрушки из люльки. Побросает все на пол и начинает орать густым звучным басом, словно не ребёнок то, а телёнок какой. Присматривало за ним сразу две няньки, так как одна просто не справлялась, а две было как раз в самый раз - хотя бы по очереди могли поспать. К удивлению всех, от груди Нино отказался наотрез уже как с месяц, а вот разбавленное козье молоко полюбил и мог выпить и два рожка.
Для людей своего сословия графиня была заботливой матерью. Может быть она не проводила с сыном все свободное время, но в переоборудованной под детскую комнате была частой гостьей, а теперь, когда потребность в грудном молоке исчезла, нередко и сама кормила Джованнино. Ей нравилось, когда он сонно припадал к ее плечу, и, баюкая, Ваноцца не раз с горькой нежностью думала о том, что во всяком случае этого ребенка у нее уже точно никто не отберёт.
Передав уснувшего прямо во время кормления Нино на руке няне, Ваноцца вышла из детской и направилась в комнату, где обустроила себе что-то вроде кабинета. Скоро должен был прийти Дамиани с отчетом и ей хотелось освежить в памяти цифры. Полностью доверяя помощнику, графиня не пускала дело на самотёк, может быть тем и объяснялась ее успешность - успешность, от которой многие кривили губы.
Перед самой дверью ее догнала Симона и доложила, что старший конюх очень просит его принять. Служанка и не скрывала своего удивления - все вопросы подобного уровня решались не Ее светлостью, а сером Джерардо, но Ваноцца осталась невозмутимой и после короткого размышления сказала, что примет Флавио здесь же в кабинете. Симона присела в неуклюжем - опять заныли суставы - реверансе затем, волнуясь - вдруг чего там устроил Луиджи - и бормоча себе под нос, пошла за конюхом.
Симоне было не просто любопытно, а еще и боязно - все-таки Луиджи не чужой ей человек, но он ещё молод и мог сгоряча сказать или сделать что не то. Вот ломай теперь голову, с чего бы это он в господский дом в неурочный час приперся. А и не подслушаешь - дверь в кабинет была толстая, специальная. Тут хоть прижимай ухо к замочной скважине, хоть не прижимай, а все равно ничего не услышишь.
Отредактировано Ваноцца деи Каттанеи (22-03-2020 14:43:10)
Совершенно уверившись, что связь Кьяры и Марчелло есть, потому что только она и объясняет сразу вообще все странности, Флавио предался другим серьезным размышлениям - что делать дальше? Точно он знал, что не станет хранителем тайны. Вот еще! Потом стал думать, кому же сдать влюбленных голубков. Благороднее всего было пойти к матери Кьяры, Джироламе. Та бы попыталась все замять и развести негодников, но без шума и огласки. Возможно (хоть и маловероятно), что ей бы это удалось. И это-то Флавио и не устраивало. Тогда он решил, что пойдет прямиком к Ваноцце, минуя вообще всех, кто может все устроить тихо. И тем более не опускаясь до разговоров с Кьярой или Марчелло. Вот еще!
Но Флавио столько ждал, что решил подождать и понаблюдать еще чуть-чуть. И снова убедился, что удача любит того, кто не спешит. Во-первых, ему удалось увидеть кусочек настоящего свидания прямо через неплотно закрытые ставни, и последние сомнения развеялись окончательно. Во-вторых, услышал он и разговор Марчелло с Барбарой.
- А ты на редкость удачлив, Флавио! - гордый собой, конюх позабыл, что решительный отказ Кьяры сложно было назвать везением.
Вот теперь уж он не сомневался, что ему есть что рассказать графине, на личный разговор с которой он, памятуя свою долгую службу, сильно рассчитывал.
- Здравствуйте, ваша светлость.
Оказавшись пред взором Ваноццы деи Каттанеи, Флавио почувствовал себя младшим помощником конюха и едва удержался от желания поковыряться в носу и почесать ухо. Это было совсем не то же самое, что брать из ее рук бокал во время праздника молодого вина.
- Простите, что я вас так отрываю... что осмелился, просто сил же нет знать о таком непотребстве... - Флавио путался и понял, что витиеватым путем может идти долго и не факт что дойдет. - В общем... садовник-то ваш, Марчелло который... обрюхатил свою племянницу и крестницу, дочку вашей Джироламы. И ведь никакого стыда. Милуются каждый день в его домике, потому что никому в голову не придет, что они там могут делать.
Ваноцца всегда была женщиной сдержанной в любых проявлениях, кроме разве что любовных. Вот и сейчас она осталась внешне спокойной, хотя преподнесенная конюхом новость была достойна как удивления, так и немалого негодования, и лишь на мгновение сощурила глаза.
Нельзя сказать, что графиня была невнимательна у слугам, напротив, она не считала зазорным поздравить любого из них с Днем Ангела, а тех, кто служил достаточно долго - не только словесно, более или менее ей были известны некоторые факты из их жизни, кое-что, благодаря вездесущей Симоне, на уровне сплетен, но она никогда не вмешивалась в личную жизнь прислуги. Разве что в том случае, если эта самая жизнь начинала мешать выполнению прямых обязанностей в доме.
О Кьяре, дочери второй своей доверенной служанки, она слышала только хорошее и довольно благосклонно восприняла надежды Симоны по поводу Кьяры и Луиджи. Марчелло - он и вовсе среди прочих был как бы сам по себе, к тому же, надо признать, что, неравнодушная к таланту во всех его проявлениях, мадонна Ваноцца позволяла ему больше, чем другим, и, пожалуй, приняла бы себе на службу избранную им женщину, если бы та была из чьего-то другого дома. Такое ровное отношение к браку между слугами, довольно редкое среди знати, еще раз подчёркивало вольность взглядов графини деи Каттанеи, но это не значило, что она была бы готова закрыть глаза на то, что творится под крышей своего дома. Дядя и племянница - звучи уже ужасно, а вот крестный и крестница - просто немыслимо.
- И что на это сказала Джилорама? Неужели она восприняла все это спокойно? - спросила графиня безо всяких внешних проявлений своего отношения. - Я ведь правильно понимаю, что ты сначала пошел к ней - как к лицу заинтересованному, а уже потом направился ко мне?
О матримониальных планах Флавио в отношении Кьяры Ваноцце известно не было, потому она и понятия не имела, что конюх может точить на девушку зуб. Отсюда и ее предположение, как и следующий из него вывод, что почему-то Джилорама решила остаться в стороне, а то и вовсе замолчать проблему.
Отредактировано Ваноцца деи Каттанеи (22-03-2020 15:10:33)
- Ааа, - протянул Флавио, а потом издал булькающий звук, как будто пил воду и подавился. - Я... я ничего пока не стал говорить Джироламе.
Он понимал, что поступил не очень-то красиво, но почему-то не подумал, что для графини будет естественно думать, что сначала он отправится к матери негодницы Кьяры. И теперь приходилось придумывать, почему он так поспешил.
- Видите ли... я опасался... Я думал, что она попросит меня замолчать и никому не говорить. Заставит еще поклясться. И мне придется хранить эту тайну во вред всем. А что еще ждать? Она все-таки мать, беспокоится за свое дитя... Пошла бы к Кьяре или к этому Марчелло, а с них ведь станется все отрицать. А Джиролама очень доверчива, не так и сложно ее сбить с толку. А тут еще ей бы очень хотелось, чтобы все было не так. Свалили бы на беднягу Луиджи, которому, небось, даже за ручку подержаться не удалось. Или сказала бы, что в бане с водой принесло*. А тут еще Барбара, - голос Флавио окреп, и он продолжал уже увереннее. - Служанка мессера Филиппо. Знаете, как она ругалась, когда приходила к Челло? У нее ведь тоже живот из-за него, и не маленький. Не знаю, как она от хозяев скрывает, но скоро все вылезет наружу, вы уж помяните мое слово.
Тогда действительно верили, что женщина могла забеременеть в общей ванне бани, если в ней оказалась сперма.
Ваноцца медленно кивнула. В словах Флавио ей слышался некий подвох и что-то неуловимо личное, но понять, в чем это конкретно выражается, она не могла. Да и не очень-то, впрочем, и пыталась. И дело было не только в том, что речь шла о прислуге - как уже говорилось, графиня была добра к своим слугам, добра, но и строга, а еще и в том, что какими бы личными или иными доводами не руководствовался старший конюх, в своих рассуждениях он был во многом прав.
- А ты твердо уверен в том, что Кьяра в тягости именно от крестного? - задала она вполне закономерный вопрос, саму беременность сомнению не подвергая, и, получив подтверждение на свой вопрос, задумалась.
После встречи с Родриго вся ее жизнь являлась вызовом благопристойности, и Ваноцца приняла это как данность. Все слухи, что ходили о любовнице кардинала Валенсийского - любовнице, которую он и не скрывал, все злопыхательские измышления скатывались с нее, не задевая, словно капли воды с масляной поверхности, однако если раньше она относилась к тому легко потому, что любила и была любима, то потом, когда их связь с Борджиа закончилась, стала смотреть на вещи иначе. Теперь ей меньше всего хотелось, чтобы ее имя связывали со скандалом и трепали на улицах, и - грешница в прошлом - теперь Ваноцца стала менее терпима и к чужим грехам.
Положа руку на сердце, она могла бы закрыть глаза на связь Марчелло и Кьяры, если бы кроме нее более никто не знал об их родственной и духовной связи... да скорее всего и закрыла бы, но это только гипотетически. Увы, жизнь не терпит сослагательного наклонения.
- Вот что, Флавио, ты пока молчи о том, что узнал, и не вздумай поднимать шум. Такие секреты чести не делают не только виновным, но и дому... мне нужно время, чтобы подумать.
Отредактировано Ваноцца деи Каттанеи (23-03-2020 16:32:17)
- Конечно, ваша светлость, - поспешил заверить хозяйку Флавио.
Соглашаться с графиней стало для него, как и для других слуг, чем-то из разряда обычного и обязательного. Хотя в душе он не был так уж уверен, что все идет правильно. Больше бы ему понравилось, если бы Ваноцца вдруг превратилась в этакую богиню возмущения. Сдвинула бы грозно брови, поднялась во весь рост, и чтобы глаза у нее такими злыми-злыми стали... Флавио знал, как это могло быть, за столько-то лет службы! И теперь почувствовал себя обманутым. А ну как все повернется не так, как ему хочется? Эх! Тогда о громком позоре и мечтать забудь. А ему так хотелось, чтобы обоих этих мерзавцев, что его обидели, именно выставили бы из дома. А еще лучше с лестницы бы спустили. Пусть катятся, куда хотя и куда смогут. Рады-то им нигде не будут. Джироламу только было бы ему жалко, но что же делать. В великом деле мщения без невинных жертв не обходится. Да и такая ли уж она невинная? Мать, которая плохо воспитала свою дочь?
Но теперь вот Флавио почувствовал, что грома не будет. Жаль, конечно, но, как говорится, что уж получилось. Пойти против тихой просьбы графини он бы не осмелился. А то ведь не бывать ему владельцем конюшни в Риме, несмотря на большие личные накопления, уж точно не бывать.
- Никому не скажу. Нем буду, как... как... немой.
Более красивого сравнения Флавио в голову не пришло.
- Именно так.
То, как повел себя Флавио, утвердило Ваноццу в подозрении, что рвение конюха носит скорее личный характер, слишком уж он был неравнодушен, и в его поведении все меньше было от оскорбленного попранием божеских законов праведника.
- Надеюсь, ты хорошо меня понял - никто не должен об этом узнать, - повторила графиня на тот случай, если Флавио согласился с нею только для вида.
Впрямую она не угрожала и вообще никак не выказала сомнений в действиях конюха, но довольно прозрачно дала понять, на кого она в первую очередь подумает, если распространятся слухи. Может быть в особом упоминании необходимости не было, только натура человека - вещь непредсказуемая, и лучше нанести упреждающий удар, нежели потом жалеть о собственной недальновидности.
В разговоре с Флавио Ваноцца держалась спокойно, недобрый бы язык добавил, что равнодушно, но когда за конюхом закрылась дверь, нахмурилась. Проще всего было бы разлучить преступную парочку - отправить Кьяру в деревню рожать, а уже потом пристроить ее прислугой в какой-нибудь из своих домов. Ваноцца пошла бы на это из-за заслуг ее матери, не для каждой согрешившей девицы нашелся бы подобный выход.
Так было бы лучше всего, но графиня подозревала, что только не в этом случае. Благодаря разговорчивости Симоны ей было известно о довольно бурной личной жизни садовника, так что предположение, что тот соблазнил племянницу с голодухи, можно сразу отбросить. Для того, чтобы попрать заповеди, нужно нечто большее, нежели незамысловатое телесное влечение. Да и если восстановить в памяти последние недели, то и Кьяра ничем не походила на обманутую девицу, напротив, она казалась вполне довольной своей жизнью.
Джилорама воспитала дочь в строгости, так что заподозрить Кьяру в природной распущенности Ваноцца также не могла, значит, оставалось только одно объяснение, каким бы невероятным на первый взгляд оно не казалось.
Крестный и крестница... Они могли забыться до такой степени только в том случае, если бы ими двигала не только страсть. И если Кьяра по наивности могла и обманываться и принять физическое влечение за более глубокое чувство., то Марчелло уже вряд ли. Он-то уж точно не спутал бы похоть с любовью. Служанок, даже прехорошеньких, на медную монету целый пучок, а вот садовниками от бога просто так не разбрасываются. С Кьярой Ваноцца рассталась бы без сожаления, Джилораму бы успокоила каким-нибудь подарком, но кто знает, как после этого поведет себя Марчелло, а отпускать садовника графиня не хотела.
Пожалуй, пора вспомнить и о том, что есть еще один очень заинтересованный человек. Ваноцца выглянула из комнаты и окликнула Симону.
- Найди мне Джилораму. Чем бы она не занималась, пусть отложит все дела. Я буду ждать ее в кабинете.
Отредактировано Ваноцца деи Каттанеи (25-03-2020 12:05:46)
Джиролама была на несколько лет младше графини деи Каттанеи. Когда-то она была девчонкой для черной работы в комнатах молодой Ваноццы, потом стала младшей служанкой, дальше - горничной и, наконец, не просто служанкой, но доверенным лицом. Разница в возрасте за все это время сначала стиралась, приведя к уравнению, а потом вновь стала увеличиваться, но не в пользу Джироламы, уже несколько лет искренне считающей себя старой женщиной и не томящейся своим статусом. Всю свою жизнь Джиролама почти жила заботами и волнениями графини деи Каттанеи и считала себя в глубине души главнее всех ее мужчин. Еще бы, мужья и любовники менялись, а она, Джиролама, по-прежнему лучше других знает все интимные секреты грозной мадонны Ваноццы.
Когда ей было двадцать восемь лет, Джиролама совсем уже сговорилась о свадьбе с Джакопо, веселым подмастерье портного, который уже заканчивал обучение и намеревался открыть собственную мастерскую. Деньги, которые Джиролама скопила за шестнадцать лет упорного и не всегда легкого труда, должны были стать им подспорьем. Но счастья не случилось. Джакопо слишком весело праздновал завершение ученичества и утонул в Тибре. Его глупая смерть долго еще гуляла в рассказах по кабакам Рима, веселя гуляк, а вот Джироламе смешно не было. Она уже позволила себе лишнее с будущем мужем и узнала, что беременна.
Мадонна Ваноцца отнеслась к одной из своих любимых служанок снисходительно. Позволила остаться почти до родов и вернуться сразу после них. Маленькую Кьяру Джиролама, родившая в деревне на ферме своей старшей сестры, оставила там же воспитываться. И уже позже забрала к себе.
Была Кьяра для Джироламы, не слишком-то нежной матери, все-таки светом в окошке. Мечтала Джиролама, что Кьяре не придется долго быть на тяжелых работах, ведь приданое-то, собственноручно заработанное, осталось целехоньким! Джиролама хотела, чтобы Кьяра вышла за солидного человека пораньше и остаток жизни заправляла в своих владениях - в таверне, в мастерской ли или еще где. Больше всего возлагала надежд на Флавио, который, вроде, и проявлял интерес, но потом вдруг затихарился, как не было ничего. Хорошо, что про заветную кубышку еще ему не успела рассказать.
- Как попросила позвать? - спросила Джиролама у Симоны, нашедшей ее на кухне, и, выслушав подробный ответ, покачала головой. - Если так и сказала, то точно стряслось что-то из ряда вон.
Джиролама и из трех слов мадонны Ваноццы могла сказать, в каком графиня настроении.
Вы здесь » Яд и кинжал » Via Appia » Эхо из недалекого прошлого. Апрель 1489. Рим
