...
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Ход конем. 01.08.1495. Рим
...
Изощренный политик и вообще человек проницательный тоже иногда бывает слеп. Александр видел, что с Джулией что-то творится, догадался и об одной из причин, но полностью не осознал, насколько все глубоко. Джулия действительно очень хорошо притворялась и, не сумев скрыть главного, не выдала, как глубоко это нечто запустило в нее свои когти. Наверное, если бы изменилось само ее отношение к нему, Родриго бы понял гораздо больше, в этом он проявлял свойственную очень немногим мужчинам чуткость, а так... а так, проснувшись немногим позже рассвета, он при помощи слуги оделся, поцеловал полусонную любовницу и покинул ее спальню.
Было еще слишком рано и скорее всего Лукреция еще спала - утро у герцогини Пезаро и утро Его святейшества наступало в разное время, поэтому понтифик шел неторопливо. Мимо него сновали озабоченные новым начавшимся днем слуги и Борджиа снова отметил, что кто-то из них ему кланяется, а кто-то делает вид, что не заметил: и то, и это объяснялось почтением, и хотя второе его проявление должно было олицетворять деликатность, на деле оно выглядело скорее нелепым.
Полнявшись к дочери, понтифик толкнул дверь, но она была заперта. Нахмурившись, он несколько раз ударил кулаком по дверному полотну - получилось довольно громко, но если в Санта-Мария проснется кто-то еще, то это будет только его проблема. Не слишком долгое время ожидания показалось вечностью. Наконец он услышал звук отодвигаемого засова и на пороге возникла Лукреция.
- Что это ты вздумала запираться? - спросил он с порога, входя в комнату и оглядываясь. - Я же предупредил тебя, что утром зайду.
Отредактировано Александр VI (06-10-2018 05:58:56)
Стук в дверь, как и положено в таких случаях, вытащил Лукрецию откуда-то из области вечности. Ей казалось, что за Хуаном только закрылась дверь, что она только положила голову на подушку, и вот уже вновь удары сотрясают деревянное полотно и отдаются в ее голове.
На самом деле это были вполне тихие звуки.
Как была, в одной рубашке, она дошла до двери (даже не думая звать служанку) и открыла ее. На пороге стоял отец.
- Разве уже утро? - поморщившись, чтобы лучше видеть, один перед ней отец или двое одинаковых, спросила Лукреция.
Она не сразу поняла, почему отец смотрит по сторонам, а поняв, про себя усмехнулась. Вспомнив кардинала Валенсийского, рассмеялась уже открыто.
- Папа, вы бы с Чезаре договорились, как и что мне надо делать. Он пришел ко мне поздно, почти ночью, и ругал за то, что дверь была открыта. Я ее закрыла, и вот это не устраивает тебя. Я запуталась.
Лукреция села на постель и красноречиво зевнула.
- Так это Чезаре велел тебе запираться? - моментально оттаял понтифик, сам же вопреки советам сына не удосужился даже прикрыть за собою дверь. - Что ж, это вполне разумно, лучше уж я постучу, чем без спроса заявится кто-то чужой.
Добродушно посмеиваясь, он прошел следом за зевающей Лукрецией.
- Утро, милая, самое настоящее утро, - сообщил он ей не без юмора, но потом все же сжалился. - Ладно, ложись уже, а я сяду у тебя на кровати. Только постарайся уж не заснуть, а то нанесешь непоправимый удар моему самолюбию... Кгхм...
Кажется, в своей шутке он далеко зашел. Не имея за словами ничего дурного, он ухитрился так построить фразу, что она скажи он ее кому угодно, а не дочери, она была бы просто неприличной.
- Я к тому, что было бы печально осознать, что разговор со мной ты воспринимаешь как стариковское брюзжание.
Именно это понтифик и имел в виду с самого первого раза, но досадовал на себя за то, что выразил это так, что ему пришлось все это объяснять.
Отредактировано Александр VI (06-10-2018 20:26:58)
"Все-таки он боится", - Лукреция заметила, как повеселел отец, услышав о требовании Чезаре. - "Неужели он так и будет постоянно подозревать?"
Больше всего ей хотелось заснуть, и сейчас она почти жалела, что затеяла кутерьму с утренними посещениями. Хотелось попросить отца оставить ее одну и никогда не появляться в столь ранний час. И лишь невероятными усилиями Лукреция заставила себя не делать этого. Ей не удастся никогда избежать визитов отца и Чезаре, а значит, надо сделать так, чтобы они не могли быть тогда, когда это будет опасно для нее. Приходящий с утра отец лучше всего защитит ее от ночного появления отца. "Соберись, соберись, соберись", - приказала себе Лукреция.
- Я всегда не могу долго уснуть после того, как все расходятся. А потом утром не проснуться. Но от этого ты не начинаешь брюзжать, - Лукреция села на постели, но постаралась не слишком облокачиваться на подушку, чтобы не заснуть. - Я так понимаю, у нас серьезный разговор?
Понтифик вчера уснул довольно рано, но сонный вид дочери подействовал и на него. Он широко зевнул - заразное все же это дело и улёгся поперек кровати, головой на бёдра Лукреции.
- Достаточно серьезный, - согласился, устраиваясь. - Но перед тем, как перейти к делу, скажу - ты хорошо все устроила с графом, признаться, я и не ожидал. Возможно, твоё приглашение и станет тем мечом, который в итоге разрубит этот чер... Гордиев узел.
Александр весь вечер ощущал исходящие от Лукреции флюиды самодовольства, но со снисходительностью отца прощал ей эту слабость. Не каждому мужчине удалось бы... впрочем, как раз любому мужчине бы и не удалось.
- И я тут подумал - то, что помогло в одном случае, может сработать и в другом, - он кивнул собственным словам и без малейшей паузы спросил. - Скажи, какие к тебя отношения с Франческой Савелли?
- С Франческой? - Лукреция с трудом разлепила закрывшийся было глаз. - Почти никак. Она была на моей свадьбе, как ты помнишь.
О том, что жена Лучано Орсини приходила к ней, понтифику так и не стало известно. Лукреция не думала скрывать, но сначала волновалась за Чезаре, который сам должен был объясниться с отцом, а потом, кажется, это и не было уже нужно. Лучано отпустили, они с Франческой уехали, история почти забылась. Но на прямой вопрос скрывать и дальше было бы уже обманом, а лгала отцу Лукреция только в одном.
- Почти никак до недавнего времени. Она приходила ко мне просить за Лучано. Я обещала что-нибудь сделать. Но потом не понадобилось. Ты сам попросил Чезаре отпустить его.
- То есть Франческа Савелли приходила к тебе с этой просьбой? - переспросил понтифик.
Оставалось только догадываться, почему он обо всем узнал только сейчас. Скорее всего Лукреция по своей молодости пока не понимала, что в политике важна каждая мелочь, и решила - раз вопрос разрешился, то и нет смысла о чем-то рассказывать. Стоило ли ее за это ругать? Может быть и следовало предупредить, но не станет ли это розгами, которые бьют по рукам?
- Это очень хорошо, - произнес он медленно. - Потому что никто не знает, почему именно отпустили ее мужа, и ничто не помешает тебе дать ей понять, что все это произошло не без твоей помощи.
Теперь, когда разговор зашел о важных вещах, не следовало продолжать его, не видя лица. Чтобы не заставлять Лукрецию подниматься - тем более, что сам же ей предложил остаться в постели, Александр встал сам, но лишь для того, чтобы занять подушку рядом с подушкой дочери.
- Я хочу, чтобы ты отправила ей приглашение на какой-нибудь из твоих вечеров. Кажется, ты что-то говорила о маскараде?
Отредактировано Александр VI (08-10-2018 13:56:45)
- То есть она может подумать, что это я убедила тебя отпустить Лучано? - переспросила Лукреция.
Она как-то совсем не думала о том, что и как подумает Франческа. Немного только удивилась, что от нее не пришло никакого письма, но не обиделась: ведь и правда в благополучном завершении заключения Лучано Орсини не было никакой ее заслуги.
- А пожалуй, что да. Почему нет?
В том, чтобы обмануть Франческу и ее семью, может, и было что-нибудь сомнительное, но если так надо понтифику, то в лукавстве не будет ничего страшного.
- Только они ведь покинули Рим, разве нет? Кто-то говорил, что Лучано с женой уехали. Но это же не мешает слугам передать ей письмо? Я напишу так, будто бы рада, что мое заступничество оказалось успешным. И приглашу ее к себе... На маскарад и просто... прийти. Она милая женщина, папа. Совсем не похожа на своего мужа.
Александр вздохнул - следующие его слова могли огорчить его во многом наивную дочь циничностью их прямоты.
- Иди ко мне, - попросил он, когда же Лукреция послушалась, устроился так, чтобы ее голова лежала у него на плечо. - Послушай, что я тебе сейчас скажу... Пройдет совсем немного времени и ты сама поймешь, что и самый приятный человек может стать врагом, но зато иногда и враг способен оказать услугу... если она отвечает и его интересам. Пока мне нечего делить с семьей Савелли, иное дело - Орсини. Правда, виню я скорее делла Ровере, вот кто мутит воду, но и без него у нас не сложились отношения. Не стоит обманываться, Франческа Савелли может быть очень милой женщиной, но потому, что она жена одного из Орсини, она способна причинить массу неприятностей. Ты можешь спросить, зачем тогда мне нужно, чтобы она почувствовала себя обязанной? Так вот, мне нужно, чтобы вы стали подругами. Нужно, чтобы она вернулась со своим никчемным мужем в Рим... Нет, даже не так. Мне нужно, чтобы кардинал Орсини покинул крепость Барччиано и вернулся в свое палаццо. Врага нужно держать ближе чем друга. Запомни это, девочка моя.
Отредактировано Александр VI (08-10-2018 17:03:19)
- Значит, нужно, чтобы я написала Франческе, а потом как-то так получилось, чтобы в Рим вернулся кардинал Орсини? - Лукреция не выдержала и рассмеялась. - Какой сложный и неочевидный путь.
Она снова стала серьезной. Какой бы домашней не была обстановка - настолько, что они с отцом, кажется, сейчас уснут оба - его святейшество говорит о по-настоящему важных делах.
"Значит, он верит, что я смогу ему помочь", - подумала про себя Лукреция и даже задрожала от радости.
Вчерашний вечер стал отцу доказательством тому, что его дочь может не только обожать его и верить каждому его шагу, но и по-настоящему поддерживать его.
- Хорошо, кардинал Орсини будет в скором будущем в Риме, - с легким вызовом пообещала Лукреция.
Раздававшая накануне распоряжения старшая горничная несколько была удивлена, заметив, как обрадовалась одна из служанок. До этого за Николеттой не замечалось страсти к уборке, особенно к уборке по утрам. Делать-то она ее делала, но при любой мало-мальской возможности отлынивала. Козиме, рябой девице-перестарку, выбившейся в старшие горничные исключительно благодаря собственному трудолюбию, вдвойне было досадно за то, что за премилую мордашку молоденьким служанкам многое сходило с рук.
- Имейте в виду, я все проверю, - высверливая Летту глазами, предупредила она и с явным злорадством добавила. - Вчера я заметила пыль в одном из углов, в следующий раз я не проявлю снисходительности.
Летта смотрела невинно-преневинно, словно не понимая, что речь идет именно о ней, когда же Козима развернулась, чтобы уйти, с нескрываемым удовольствием показала ее спине язык.
Как ни старалась Николетта прийти раньше, а все же к самому интересному опоздала. Зато через приоткрытую дверь было так удобно наблюдать. На этот раз Летта уже не удивилась, увидев понтифика в одной постели с дочерью. По правде говоря, ничем неподобающим они уже не занимались, но ведь и Летта не дурочка, читать, может, и не умеет, зато во всем, что касается мужчин, почти что знаток. Его святейшество, чай, не мальчик, ему отдых нужен... вот и отдыхает с дочерью своей распутной.
Предупреждению молодая служанка все же вняла, ведь ссориться с Козимой - себе дороже выйдет, и убралась со всем тщанием... Судя по тому, сколько времени она возила тряпкой возле покоем герцогини Пезаро, именно там было самое грязное место.
Особенно под самой дверью.
Отредактировано Николетта (09-10-2018 15:28:30)
В ее обещании было что-то самонадеянное, но сама Лукреция об этом не думала. После удачи очень легко поверить, что она на твоей стороне. Сон постепенно улетучивался. Первое, чем она займется, когда встанет - это написание письма Франческе Савелли, и в голове герцогини Пезаро уже складывались отрывки будущего послания.
- Мне показалось, что Джулия вчера не разделила твоего одобрения.
Лукреция не забыла недовольного лица той, которую считала своей сестрой. Они всегда были дружны, и уже давно считали себя одной семьей, но легкое соревнование за любовь Родриго Борджиа нет-нет, да проявлялось, к тому же и в семье есть место разногласиям, недовольству и даже войнам.
- Но Чезаре и Микелотто ее бы поддержали, - добавила Лукреция, чтобы смягчить и без того легкий намек.
Александр про себя тихо хмыкнул - похоже между его девочками пробежала черная кошка. Он не стал огорчаться по этому поводу - ссоры между женщинами неизбежны и к этому надо отнестись философски. Не то, чтобы понтифик преуменьшал проблему или вовсе не придал ей никакого значения, просто по его мнению охлаждение было не только временным, но и скоротечным. Джулия вернет себе Лауру и будет этим счастлива, у Лукреции совсем иные амбиции... Блажь пройдет. Джулия слишком разумна, а Лукреция ветрена, чтобы надолго затаить обиду.
И самые проницательные мужчины могут ошибаться в том, что касается близких им женщин.
- Не думай о том, кто и что подумает, - воспользовавшись тем, что Лукреция сама упомянула Чезаре и кузена, и тем самым как бы "забыла" о Джулии, ответил он снисходительно. - Важно, что об этом говорю я.
Александр немного веселила нахальная уверенность юной герцогини, но она же и вызывала в нем отцовскую гордость - кто бы сейчас знал имя Борджиа, если бы их семье была свойственна чрезмерная скромность?
- Ладно, малышка, у тебя еще есть возможность доспать, - он нежно поцеловал дочь в висок и явной неохотой встал с ее постели.
До двери оставалось всего несколько шагов и тогда Александр обернулся и как бы вскользь, словно только что вспомнил, сообщил.
- Да, кстати. На днях в Санта-Мария приедет Лаура. Я подумал, что лучше ей быть при матери.
Отредактировано Александр VI (10-10-2018 13:14:08)
Ох! Лукреция была так поражена, что попрощалась с отцом сбивчиво, будто слова застревали в горле.
- Вот оно как. Интриганка! - бросила она в сердцах о Джулии, когда шаги понтифика затихли где-то далеко внизу.
Сна не было уже ни в одном глазу. Лукреция села на постели и с обиженным видом уставилась на стену напротив.
Не было ничего такого в том, что отец решил перевезти вновь Лауру в Рим. И не получилось бы никому однозначно доказать, что это не решение отца (это точно, и это во-первых), и что Джулия не решила подстроить таким образом Лукреции большую каверзу (это во-вторых). Но герцогиня Пезаро и не думала ничего никому доказывать: ей было довольно знать обо всем самой.
С приездом малышки в палаццо все может измениться. И прежде всего тем, что на первый план выйдут Джулия и ее дочь.
- Пусть только попробует изменить что-нибудь, ссылаясь на Лауру, - сообщила все той же стене Лукреция.
Злость на Джулию вдохновила ее. Она выползла из постели и села за стол, чтобы написать письмо Франческе Савелли.
Здравствуй, милая Франческа.
Надеюсь, мое письмо найдет тебя, хотя, как я слышала, вы уехали из Рима. Я счастлива, что мое заступничество оказалось успешным. Счастлива, что Лучано свободен, что это дикое и невозможное происшествие для него позади. Нет слов, как мне жаль, что вы пережили это.
Заточение Лучано не было виной герцогини Пезаро: она не отдавала приказа схватить его и не обязана была следить за своим братом Чезаре, чтобы он не делал опрометчивых шагов. Именно поэтому она могла извиняться, не боясь потерять лицо и признать вину. И Лукреция полностью воспользовалась этой возможностью. Слова сожаления и раскаяния, выписанные бисерным почерком герцогини Пезаро, заполнили целых полторы страницы.
Я не знаю, когда вы приедете, дорогая Франческа, но прошу тебя прибыть ко мне, как только окажешься вновь в Риме. Любой вечер в моем палаццо двери открыты для друзей, в любой вечер я буду рада принять тебя и Лучано. На всякий случай скажу, что двенадцатого августа у меня будет маскарад. Надеюсь увидеть вас раньше, хотя и опасаюсь, что это может случиться много-много позже.
Еще полторы страницы были посвящены выражению надежд, привлекательным планам на будущее и мелким сплетням о римской жизни. Дописав до конца, Лукреция прочитала письмо и осталась довольна.
- Франческа очень мила, а Лучано, говорят, бывает невыносим. Тем лучше они впишутся в мой круг.
Первое важное дело за день было завершено.
Эпизод завершен
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Ход конем. 01.08.1495. Рим