Чезаре скатился на кровать и, потягиваясь, встал.
- Спокойной ночи, маленькая. И надеюсь, что все же тебе приснится не Доминико Сантини, а я, ну или в крайнем случае Хуан или Джоффре.
С этими словами Чезаре и вышел из комнаты. Сегодняшний вечер был насыщен событиями и ему было над чем поразмыслить перед сном. Чезаре уже с месяц как взял за правило не засыпать до тех пор, пока не переберет в голове еще свежие воспоминания. Даже если особой необходимости в этом не было.

Отредактировано Чезаре Борджиа (01-10-2018 20:17:22)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Знакомый до малейшей выщерблины путь, Хуану казалось, что он смог бы пройти его с закрытыми глазами. Он знал, что дверь, разделяющая Санта-Мария и Сан-Пьетро, иногда скрипит, что на третьей ступеньке крошится камень, но что для него всегда оставалось незыблемым и в чем Хуан никогда не сомневался, так это в том, что вход в спальню Лукреции будет для него открыт.
То ли от беспечности, то ли надеясь на лучшее, они давно уже перестали пользоваться лентой как оповещением, поэтому каждый раз поднимаясь Джованни испытывал особое волнение. Несколько раз они оказывались на самой грани разоблачения, и один раз оно все-таки свершилось - к счастью, не с понтификом, а всего лишь с принцессой Сквиллаче, но вместо того, чтобы вызвать обеспокоенность, это лишь расслабило любовников, с каждой несостоявшейся возможностью все больше уверяющихся в собственной своей безнаказанности.

Короткий условный стук нарушил ночную тишину. Джованни знал, что вечерами у Лукреции часто остается Чезаре, и хотя не был доволен тем, что из-за этого сам вынужден приходить позднее, осознавал, что благодаря этому только для двоих во всем Риме людей в его визите кто-то увидит нечто большее, чем желание брата поболтать с сестрой.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Кардинал Валенсийский мог бы быть доволен - Джованни не просто задвинул засов, но и несколько раз подергал за собой дверь, словно та могла распахнуться вопреки всем запорам.
- Мне пришлось просидеть в исповедальне, пока от тебя не ушел Чезаре, - весело пожаловался он Лукреции. - Он был очень задумчив, чем ты его так озадачила, сладкая?
Задавая этот вопрос, Хуан вовсе не ждал ответа, отпущенное сестре время он потратил с большей пользой - он скинул с себя всю одежду и, нисколько не стесняясь очевидности своего желания, уселся рядом с Лукрецией. Он не хотел набрасываться на нее с порога, но... Но есть же предел и его выдержке. Целый день он наблюдал, как Лукреция любезничает то с Просперо Колонна, то с Домиником Сантини, и, даже зная, что этой ночью она будет только с ним, мысленно скрежетал зубами.

Лишь на краткий миг он помедлил - то, чего он никогда бы не сделал для любой другой - но соображение, может быть и не соответствующее действительности, зато как никакое другое отвечающее его чаяниям, послужило сигналом: возможно Хуан и торопился, только ведь если бы Лукреция хотела бы сначала поговорить, она бы не встречала его обнаженной.

- Не хочу больше ждать, - выдохнул, еще сильнее распаляясь, хотя только что казалось - куда уж больше.
Безо всякой прелюдии он перевернул Лукрецию на живот и развел ее бедра. Подушка, призванная служить удобством для головы, оказалась под животом герцогини Пезаро. От открывшегося вида Джованни глухо чертыхнулся, тут не выдержал бы и святой.
- Все разговоры потом, сладкая...
Предупреждение несколько запоздало, оторвать Хуана от Лукреции не смогли бы даже Всадники Апокалипсиса.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

...Но и потом Хуан не дал ей пощады. На этот раз он был и внутри, и вне. Ему нравилось, как темнели глаза Лукреции в самый пик экстаза, прозрачным жемчугом казались выступившие на ее спине бисеринки пота. Он давно был готов излиться, но вместо того, чтобы дать себе волю, беззвучно "декламировал" какой-то нелепый детский стишок.
В этой любовной схватке он вышел победителем, только сражался он не с Лукрецией, а с собственным желанием. Теперь Лукреция подавалась ему навстречу уже будто лениво, лоно ее стало расслабленным, и только после этого Джованни дал себе волю.
Оргазм был похож на маленькую смерть, он слишком долго себя сдерживал, и ожидание многократно усилило наслаждение, делая все ощущения просто запредельными. Воздух, которого вдруг стало не хватать, был вязким и Хуан никак не мог сделать первый вздох.
- Ненасытная, - простонал он, когда ему, наконец, это удалось, и рухнул ничком рядом с Лукрецией.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Мы - две горошины из одного стручка, - необычно серьезно ответил Джованни.
Сейчас он думал о том же, о чем и Лукреция. Он давно уже не спрашивал себя "почему?", на этот вопрос существовал только один ответ, и уж тем более перестал на это досадовать. Он принял то, что между ними есть, гораздо раньше сестры. Может быть потому, что и понял себя значительно раньше.
Хуан прикрыл глаза, тяжелая кровать, которую сдвинуть с места могли только несколько человек, сейчас качала его на волнах, и ему хотелось просто плыть в никуда и больше ни о чем не думать.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Джованни лениво приоткрыл один глаз.
- Где ты увидела дракона, сладкая?
Он приподнялся на локте и посмотрел на Лукрецию. Первым порывом было подойти ближе, но так нечасто просыпающееся благоразумие одержало верх. Хоть в спальне герцогини Пезаро и было темно, сбрасывать со счетов, что кто-то может обладать поистине кошачьим зрением, все же не стоило.
И все же любопытство взяло свое. Хуан поднялся с постели и босиком подошел не к самому окну, а остановился немного поодаль.
- Действительно, похоже, - усмехнулся он, про себя подумав, что сам бы вряд ли увидел в рваном облаке древнее чудище. - Бедолага просто голодный.
Он вытянул руку, чтобы, не мелькая в оконном проеме, притянуть Лукрецию к себе.
- Он тоже ненасытный, - в этот момент край луны показался "из брюха" и Хуан негромко засмеялся. - Пойдем, сладкая, не будем ему мешать.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- В тихом омуте, - пофилософствовал Хуан, но поцелуй направил его мысли совсем по другому руслу. - Мигел не из тех, кто безо всяких надежд вздыхает на луну, справится он как-нибудь с твоей Беренис.
Приподняв Лукрецию с пола, он подхватил под ягодицы.
- Пойдемте, Ваша светлость, ложе любви уже заждалось вас.
Никогда раньше Хуан не носил женщин на руках - тот случай в церкви не считается, и наверное в том, как он нес сейчас Лукрецию, было очень мало куртуазного, зато у этого способа нашлась масса других преимуществ.

... До постели они так и не дошли. Видавший и не такое стол покорно принял на себя новые обязательства.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Хуан удивленно хмыкнул - сам он пребывал в полудреме и его удивило, что Лукреция готова о чем-то думать, а еще сильнее - о чем она способна размышлять.
- У такой же чувственной как ты? - уточнил он и после короткой паузы ответил. - Я бы не только не поверил в то, что ее это не беспокоит, я бы очень усомнился в том, что у нее вообще не было мужчины. Или же... - он нехотя повернулся на бок. - Или же эта дама просто лжет, и чувственности в ней не больше, чем в пеньковой колоде.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Слухи о похождениях Санчии видимо не достигли ушей Лукреции, Хуан же знал, что Санчия не была верна Джоффре, и не факт, что несмотря на то, что ее невинность была подтверждена, досталась ему девственницей. Он вполне допускал, что молва существенно преувеличивает, однако даже если это и так, факты остаются фактами - принцесса Сквиллаче никогда не была и вряд ли станет добропорядочной матроной.
Вспомнил Джованни и свои неясные подозрения в отношении Санчии и Диего Кавалларо, подозрения, которые по прошествии времени он все же отмел. Ведь будь они и вправду любовниками, не заявились бы после жмурок демонстративно вместе. Да и если подумать - в тот день, когда Хуан их заподозрил, миланец открыто вышел из покоев принцессы - что несколько странно для того, кто таится, а то, что у него был несколько ошалелый вид... достаточно вспомнить, как порой резка была с ним неаполитанская принцесса. Можно себе представить, что пришлось выслушать заблудившемуся.

На самом деле Хуан уделил всему этому гораздо меньше времени, чем можно было бы предположить, проследив за ходом его мыслей. Просто сначала ему показалось, что что-то между Санчией и Диего есть, а потом он решил, что ошибся, и выбросил это из головы.

- Он появится, - согласился с Лукрецией Хуан. - Знаешь, сладкая, я бы не стал вмешиваться. Похоже, что именно Санчия виновна в том, что их брак с Джоффре бесплоден, думаю, нам не стоит бояться, что мы будем называть племянниками совершенно чужих нам детей. Да, кстати, вдруг ты не знаешь - наш маленький брат не только скоро станет отцом, он еще обнаглел настолько, что поселил беременную любовницу прямо в доме нашей матери.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

- Да я вовсе не поэтому, - хмыкнул Хуан.
Скорее всего, если бы Джоффре был задет изменами жены или хоть как-то показал бы, что ему это неприятно, тогда было бы другое дело, но, казалось, принц Сквиллаче разве что не благословляет принцессу на похождения. Или будь Санчия другой, неприятной и зловредной особой, тогда бы Джованни счел необходимым вмешаться и обуздать невестку. Но так нет же.
Потому все это в совокупности и привело к решению не вмешиваться. И как бы Хуан не насмешничал, он тоже был благодарен Санчии и за молчание, и за понимание... а если никакого понимания и не было, то за желание его изобразить.
Да и ни к чему привлекать внимание к Санта-Мария лишними скандалами, совсем ни к чему.

- Джоффре сложнее, чем нам, - кивнул он, соглашаясь с Лукрецией в том, что касается брата. - Ему постоянно приходится что-то доказывать, а любое его действие воспринимается как подражание.
Глубина анализа удивила и самого герцога Гандии, поэтому он рассмеялся:
- Но знаешь что, сладкая, на такой фокус даже я не способен. Я о том, чтобы поселить любовницу у матери.
О том, что он "поселил" любовницу у жены, Хуан, само собой, умолчал. К тому же Кармела и до того жила в замке, значит, это не считается.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!