После полудня.
Отредактировано Энрике Энрикес (17-11-2016 19:08:38)
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Пойди и сделай. 27.06.1495. Толедо.
После полудня.
Отредактировано Энрике Энрикес (17-11-2016 19:08:38)
Бедный Энрике-младший уже несколько недель как нашел себе покой на семейном кладбище, а его отец так и не смог смириться с потерей. Ничто не могло заполнить образовавшуюся пустоту в его сердце и он невольно винил в том младшего сына. Если бы Альфонсо прислушался к голосу разума, если бы осознал, какой вред он наносит семье своим упрямством, если бы он понимал, что, потеряв брата, он одновременно лишился и права на личные желания... Но нет. Донна Бланка, сумевшая добиться того, о чем только мечтали многие благородные девушки при дворе Изабеллы и Фердинанда, по-прежнему оставалась для Альфонсо важнее всего остального. Иногда Энрике Энрикесу казалось, что сын околдован, и до сих пор не слишком одобрительно относящийся к деятельности Торквемады, теперь он начинал подумывать, что, возможно, Великий Инквизитор был не так уж и не прав. Ведьмы существуют. Также как евреи или мавры. И адмирал Сицилии еще бы поспорил, кто из них опаснее.
После первого разговора Энрикес больше не предпринимал попыток переубедить сына. У него, разумеется, имелся рычаг давления, но он, как обоюдоострый меч, нанес бы увечья обоим. У адмирала не было еще одного сына, он не мог рисковать, угрожая Альфонсо оставить того без наследства, ведь в случае безрассудного упрямства последнего ему бы пришлось воплотить угрозу в жизнь - настоящий идальго слов не ветер не бросает. Единственное, что он мог, так это загрузить строптивца делами до такой степени, чтобы у того практически не оставалось времени на свою жену. Разумеется, Энрике знал, что, жертвуя сном, сын все-таки ухитряется навещать донью Бланку, но понимал, что удержать Альфонсо можно было бы лишь посадив его под замок.
При всем при этом со стороны могло бы показаться, что адмирал Сицилии смирился, но это было не так. Осознавая, что бессмысленно ждать от Альфонсо, когда тот образумится, он начал искать решение совсем с другой стороны.
Отредактировано Энрике Энрикес (18-11-2016 11:05:14)
После разговора с Фадрике пришлось смириться с тем, что в Италию ему ехать. Это не радовало дона Мануэля, хотя камень с души все-таки упал. Как человеку честному и благородному, и поэтому не очень преуспевшему в умении обманывать себя, ему не давала спокойно жить собственная хитрость. Пусть она была по многим меркам пустяковой, и последние события подтверждали, что отправить дона Хуана в Рим - не самая плохая затея, лукавство таковым быть не переставало.
Теперь, когда ему надлежало отправиться вслед за герцогом Гандии, Гонсалес почти уже радовался этому, как гарантированному искуплению.
Жена, донья Мария, как женщина болезненная, обладала отменным предчувствием и о чем-то уже догадывалась, проявляя особенные болезненность и раздражительность, что тоже служило вдохновению к поездке.
Его разговор с адмиралом Кастилии закончился на обещании Фадрике Энрикеса найти ему поручение, которое должно было бы спрятать настоящее - приглядывать за послом, Хуаном Гандийским. Дон Мануэль ждал, что все будет решено не дольше, чем через неделю, однако быстрота оказалась гораздо более впечатляющей. Получив послание от Энрике Энрикеса с просьбой навестить того в его собственном доме, а не в резиденции Алькасара, дон Мануэль понял, что речь пойдет о чем-то очень важном и одновременно секретном, и не сомневался, что это что-то будет связано с его уже решенной поездкой.
Гонсалес не заставил себя ждать, появившись в доме своего хорошего друга не дольше, чем через час после того, как этот дом покинул курьер дона Энрике.
- Я правильно понимаю, что вы не зря пригласили меня именно сюда? - спросил он у Энрикеса, как только за ним захлопнулась дверь.
- Мы одни, так что оставь церемонии.
Слугу в расчет можно было не принимать, безмолвный и недвижимый, он стоял возле двери и смотрел прямо перед собой. Предмет мебели, чуть более живой, чем вот этот стол, он был готов служить по слову или даже знаку Энрике Энрикеса, и оставаться при этом практически незаметным.
- Не зря, ты это верно заметил, - вздохнул адмирал. - Твой дорожный сундук уже собран? - не стал он ходить вокруг да около. - Уверен, что да.
Энрикес не любил итальянцев, считал их чересчур изворотливыми и даже скользкими, людьми крайне необязательными. Зная, что Гонсалес разделяет его чувства, в глубине души он сочувствовал ему, но в этом деле дон Мануэль подходил как никто другой, к тому же в некотором роде он также был лицом заинтересованным, а это значило, что он не отнесется к негласному поручению формально.
- Его высочество король Фердинанд желает передать Его святейшеству некое послание, при этом не хотел бы, чтобы о переписке с понтификом стало известно кому-либо еще. В этой ситуации нельзя воспользоваться обычной дипломатической почтой, поэтому для всех твой визит будет выглядеть так, словно ты припозднился вслед за герцогом Гандийским. Для всех, кроме самого герцога. Он как раз будет знать о настоящей причине. Уверен, это немало позабавит Его светлость, у дона Хуана весьма оригинальное чувство юмора.
Говоря о зяте, Энрике невольно скривился - благодаря этому браку Мария стала герцогиней, но вряд ли этот союз можно было бы назвать счастливым.
- Иными словами, для каждого будет своя правда, твоя же задача состоит в том, чтобы любой причастный к этому делу считал себя единственным посвященным. Ты же понимаешь, о чем я?
Отредактировано Энрике Энрикес (24-11-2016 18:00:17)
- Разумеется, понимаю, - кивнул Гонсалес. - Если придумать достаточно забавную версию для каждого, то он ею успокоится и будет с радостью ее охранять.
Дорожные сундуки дона Мануэля еще не были уложены, но исправить это было недолгое время. Итак, он точно теперь отправится в Италию.
И это уже дело пары дней, не больше.
Оставалось надеяться, что Рим - это не Градара, двор понтифика - не двор герцогини, и - до кучи - Катерины Гонзага в Риме тоже не должно было быть.
- Я отправлюсь, взяв с собой только слуг, дон Энрике. Им не надо ничего объяснять. И если посвященными должны быть только тот, кому направлено письмо, и дон Хуан, то многих историй не понадобится.
Дона Мануэля несколько удивило, что герцога Гандии решили посвятить в подробности, которые, судя по всему, были очень пикантными. И теперь он с неожиданным любопытством ожидал подробностей.
- Как раз на Хуана я и надеюсь. В некотором роде он может быть полезен. Ты знаешь отношение Ее высочества к семье, но мне удалось убедить нашу королеву, что для Энрикесов брак, подобный тому, в который вступил Альфонсо, является мезальянсом, - сказал Энрике и нехотя признался. - Сам бы я вряд ли справился, но Его высочество пришел мне на помощь. Его соображение о том, что вступать без родительского благословения могут разве что крестьяне, но никак не те, в чьих венах течет королевская кровь, оказалось куда действеннее всех моих аргументов.
Адмирал вздохнул.
- Королева Изабелла пообещала, что не будет чинить препятствий, и, как ты понимаешь, для нее это уже немало, король же Фердинанд заверил, что собственноручно напишет Его святейшеству несколько строк. Но ты же понимаешь, что все равно решать будет понтифик. Мне все равно, признают ли брак недействительным, да и не уверен я, что это возможно, или Святая Церковь сочтет, что есть основания для развода, лишь бы вернуть все на круги своя. Сейчас Альфонсо вряд ли поймет и наверняка разозлится, но когда-нибудь он скажет мне спасибо. Дело не только в землях, я не считаю, что из женщины, так легко предавшей свои обеты, может получиться хорошая жена. Что касается герцога Гандии... Для тебя не является секретом, что Его светлость - не самый лучший семьянин. Возможно, его позабавит просьба поспособствовать свободе друга.
Отредактировано Энрике Энрикес (30-11-2016 12:27:34)
- Так вот с чем связано поручение. Можно было и догадаться.
Дон Мануэль несколько смутился, как всегда, когда при нем заходила речь об Альфонсо Энрикесе и его браке.
Еще одном напоминании, что дон Мануэль отнюдь не безупречен.
Младший сын дона Энрике был не настолько юн, чтобы нуждаться в няньке, да и у Гонсалеса были в Градаре дела поважнее, чем интересоваться, не вздумал ли ветреный молодой человек вдруг остепениться именно тогда, когда от него это менее всего требовалось.
И все-таки Гонсалес не мог не чувствовать легких угрызений совести.
Потому что мог бы предвидеть и оградить семью своего друга, которому многим был обязан, от неприятностей.
Мог, но не смог...
Известие, что дон Энрике все последние месяцы пытался что-то предпринять в связи со скоропалительным браком своего бывшего младшего, а теперь уже старшего и единственного сына, не стало для дона Мануэля слишком неожиданным.
И хотя в глубине души он не одобрял даже существования слова "развод", понимал, что иначе никак.
Дон Альфонсо подписал бумаги о получении приданого.
Брак консумирован.
Недействительным его побоялся бы признать и сам папа Римский.
- Старший сын и наследник мажордома их высочеств, дяди короля Фердинанда, не может жениться без самого высокого одобрения.
Дон Мануэль продемонстрировал, что понял основное направление, в котором должны двигаться будущие переговоры.
- Я думал предложить вам взять с собой в Рим вашего сына. Но не знаю, надо ли это. С одной стороны, можно под благовидным предлогом разлучить его с женой. С другой, он будет слишком много времени проводить с доном Хуаном. Кто кого лучше убедит? Дон Альфонсо, что Бьянка - женщина, которую нельзя оставить? Или Хуан, что брак - не лучшее развитие событий для мужчины?
Энрике хотелось хлопнуть себя ладонью по лбу. Именно так он бы и сделал, будь он один, но слишком уж простоватым был этот жест, чтобы показывать удивление собственной слепотой на людях.
Если у Хуана Борджиа получится сделать то, что оказалось не под силу адмиралу Сицилии, то, Бог свидетель, Энрикес простит зятю все его прежние прегрешения. К тому же, чего уж лукавить, за новыми дело не станет, так что, давая слово, отец Марии не слишком рисковал.
- Если дону Хуану не удастся показать моему сыну все прелести свободной жизни, если и он не сумеет разбудить в нем сожаление о поспешном браке, то я уже и не знаю такого человека, кто смог бы это сделать. Возьми с собой Альфонсо, Мануэль, и не слишком загружай его там делами. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь скажу такое, но пусть он ударится в такой загул, чтобы чертям в аду тошно было. Чтобы, просыпаясь утром, ни о чем другом, кроме бокала вина и сговорчивой девицы он и слышать не мог. Я же со своей стороны попробую откупиться от доньи Бланки. Я готов удвоить ее приданое, лишь бы навсегда избавиться от этой женщины.
Отредактировано Энрике Энрикес (01-12-2016 16:15:23)
- Эээ... - протянул дон Мануэль в некоторой растерянности.
Ему казалось, что он понимает нелюбовь дона Энрике к Бьянке.
Но только теперь, когда мажордом их высочеств предложил использовать любовь погулять (это если называть вещи гораздо лучшими словами, чем они того заслуживают) собственного зятя, чтобы образумить сына, Гонсалес понял, насколько сильно его негодование.
Впрочем, дона Хуана все равно ничто не исправит, и все это понимают.
- Никаких дел! Исключительно поездка с развлекательными целями. Дон Хуан будет рад, думаю, показать шурину красоты родного города. И... святые места тоже.
Вряд ли незагруженность делами удивит Альфонсо. Помнится, во время поездки в Градару он проводил время среди праздных, а не среди тех, кто предпочитал быть в трудах. И был пунктуальным завсегдатаем всего, что устраивала женская половина замка.
- Полагаю, дон Альфонсо должен узнать, что сам его высочество отправляет его в Рим?
- Мне кажется, лучше будет если об этом ты скажешь ему сам. Последнее время мы немного отдалилась.
Адмирал замолчал, признание далось ему нелегко. На самом деле между ним и Альфонсо никогда не было той особой близости, которой отличались его отношения с Энрике. Он для обоих был строгим отцом, но если со старшим сыном держался в известной степени на равных, то Альфонсо не давал ему такой возможности. Энрике Энрикес не считал молодость оправданием распущенности. Теперь нужно, чтобы Альфонсо поскорее повзрослел, и очень плохо, что это "взросление" началось с опрометчивой женитьбы.
- Не нужно, чтобы он знал, что я имею к этом хотя бы какое-то отношение. Пусть он считает, что удачные переговоры в Градаре послужили причиной оказанному ему высочайшему доверию, - Энрикес тяжело вздохнул и в сердцах добавил. - Господи, где же был этот мальчишка, когда бог раздавал людям разум?
Отредактировано Энрике Энрикес (06-12-2016 10:29:26)
"Вероятно, опоздал?" - с горькой иронией подумал про себя дон Мануэль.
Это была шутка не для того, чтобы произносить ее вслух.
Вопрос дона Энрике так и остался без ответа.
Риторическим.
Гонсалес оставил дона Энрике и направился к комнатам теперь старшего его сына. Он сочувствовал своему старому другу. Не оттого, что его старшего сына забрал господь.
Как истинный католик, дон Мануэль безоговорочно верил в правильность, хоть и недоступную часто для детей человеческих, и справедливость путей господних.
Но положение дел не способствовало тому, чтобы скорбь адмирала Сицилии утихала.
Если бы дон Альфонсо был похож на своего старшего брата.
Если бы он смог преобразиться в настоящего наследника.
Если бы смог наполнить сердце отца гордостью за себя.
Дону Энрике тогда было бы легче пережить утрату и, сохранив глубоко в сердце тоску по дню прошлому, окунуться в день сегодняшний.
Увы, пока все это было недостижимо так же, как достать луну с неба.
- Скажите дону Альфонсо, что дон Мануэль Гонсалес хочет видеть его теперь же.
Слуга, молча поклонившийся, скрылся за дверью спальни младшего Энрикеса.
Не пустить Гонсалеса значило бы проявить вопиющую грубость и оскорбить друга семьи, который, следовало признать, не сделал ему ничего дурного, наоборот, по здравом размышлении, старался помочь наставить на путь истинный. Однако всякий раз, когда почтенный идальго желал переговорить с ним, Альфонсо, неизбежно завершался смятением и грядущими переменами, а к ним счастливый и одновременно несчастный молодожён был не готов.
Молодой человек выглядел уставшим. Неудивительно, ведь отец не оставлял ему ни минуты свободного времени, заставляя ездить с ним с поручениями их высочеств, отправляя в соседние провинции и регулярно наставляя в делах управления их состоянием. В те редкие дни, когда ему удавалось выторговать для себя отдых, младший Энрикес мчался в Гандию, чтобы хотя бы несколько часов провести с женой, по которой тосковал, и это чувство было для него внове. Препятствия, выставленные адмиралом перед теперь уже наследником, не ослабляли желания последнего воссоединиться с Бьянкой, но наоборот, разжигали его упрямство и уверенность в собственной правоте. Он будет со своей избранницей во что бы то ни стало, и выжидал удобное время, чтобы вновь поставить перед отцом этот вопрос. Минет траур по Энрике, его младший брат, старавшийся пореже вызывать родительское негодование, заслужит хоть какую-то снисходительность, а там, даст Бог, и Бьянка объявит о счастливом пополнении, чего Альфонсо жаждал, вопреки прежним своим страхам даже смотреть на младенца, к появлению которого он мог иметь отношение.
- Дон Мануэль, - Энрикес вышел к гостю, которого слуга уже проводил в затемнённую в жаркое время суток комнату. - Честь видеть вас здесь.
Звучало слишком церемонно, но и Альфонсо старался всем видом показать, что он изменился и серьёзен в своих намерениях.
Дон Мануэль взглянул на дона Альфонсо не без любопытства.
В прошлый раз они виделись в Аликанте, что было без малого два месяца назад. Тогда все были потрясены и расстроены. Теперь же ему было интересно, каким стал Альфонсо. Раскаивается ли он в своей скоропалительной женитьбе? Гонсалес считал, что должен. Младший Энрикес и раньше отличался взбалмошностью, порывистостью и горячностью, иногда даже большими, чем свойственны молодости вообще, и попадал в истории.
Но ни одна история еще не была настолько необратимой.
Поспешный брак можно организовать за час.
А вот чтобы оказаться вне его уз, требуется очень долгое время.
Особенно если никто о том не похлопочет.
О хлопотах дон Альфонсо пока не знал.
Став наследником, молодой человек получал не только обязанности, но и права.
Жена-итальянка их сильно ограничивала.
У нее было не так много денег, вообще никаких связей и владений на землях их католических высочеств.
В прочем же, по убежденности дона Мануэля, она была девушка как девушка, не хуже и не лучше других. Значит, и надоесть могла так же, как другие.
В общем, была большая вероятность, что дон Альфонсо почувствует, что его надули.
- Ты выглядишь очень утомленным, - с удивлением заметил дон Мануэль.
Он подумал, что, возможно, дону Энрике стоило предоставить молодых людей друг другу, чтобы молодой муж быстрее пресытился женой и устремился подальше от семейного благополучия, которое может показаться ему навязанным.
Отредактировано Мануэль Гонсалес (11-12-2016 11:44:47)
Альфонсо хмуро взглянул на гостя. Как будто тот не знает, что происходит...
- Дон Мануэль, вы же наверняка виделись с отцом, - сомнений быть не могло, не нагрянул же этот досточтимых кабальеро сперва к сыну своего друга, минуя дона Энрике. - И он вам поведал о своих планах на меня.
"И наверняка подослал вас, чтобы вы присоединились к хору тех, кто настаивает на аннулировании брака", - подумал молодой человек, которого внезапно вновь обуяло упрямство.
- Он желает видеть меня послушным и разумным сыном и потому не допускает поблажек в делах. Не скажу, что это даётся мне легко, но я стараюсь быть достойным нашего имени, - он указал гостю на стул, сам, однако, оставшись на ногах. Для решительной защиты он предпочитал занять более подходящую позицию, пускай предполагаемая баталия состоялась бы лишь на словах. - И не вижу препятствий, чтобы моя супруга поддерживала меня в этом начинании.
Младший Энрикес чуть вздёрнул голову, показывая всем видом, что мнения своего не изменил и менять не собирается.
- Супруге ничто не может препятствовать поддерживать мужа, - согласился дон Мануэль.
Альфонсо подобрался, и Гонсалес понял, что тот каждое мгновение готов услышать очередную порцию уговоров, касающихся его женитьбы, и постоянно же готов дать им отпор. К счастью, дону Мануэлю не было нужды вообще говорить о Бьянке, ее способности быть женой будущего адмирала Сицилии, ее праве претендовать на это высокое место, как и вообще о браке.
- Не только твой отец, Альфонсо, хочет видеть тебя хорошим сыном, - кашлянув, продолжил Гонсалес, подбираясь к главному. - Их королевские высочества ждут от тебя очередного подтверждения тому, что ты достоин их доверия.
Вышло несколько напыщенно, но вполне под стать ситуации. Дон Альфонсо более всего думает сейчас о делах деликатных и интимных, тем лучше создать ситуацию противоположной - той, где нет места ничему личному.
- Дон Хуан уже уехал во главе испанского посольства в Рим, но есть еще одно письмо, которое надо лично передать его святейшеству. И везти его надо нам с тобой, дон Альфонсо.
- Нам? - удивление молодого человека было абсолютно искренним. Он не обольщался собственными способностями вести переговоры, вспоминая, какой переполох умудрился учинить в Градаре, более того, понимая, что основная тяжесть поручения ляжет на плечи друга его отца. - Дон Мануэль, но вы же знаете, что переговорщик из меня... тот ещё.
Всё-таки Альфонсо получил не самое плохое воспитание, и простое солдатское сравнение так и не сорвалось с его уст. Однако подозрения нахлынули скорее прочих доводов.
- Тем более не хочется опозориться перед святым престолом, - буркнул он, собираясь с мыслями. - Отец попросил вас забрать меня подальше от Бланки? Дон Мануэль, чем же я так ценен, что его святейшество не удовлетворится лишь вашим присутствием?
Спохватившись, Энрикес добавил.
- Простите меня великодушно, я не хотел вас задеть, - он коротко поклонился, демонстрируя искренность своих слов. - Что же это за послание?
- Я не должен знать, что содержится в письме. Я должен обеспечить, чтобы оно попало в Рим и оказалось в руках его святейшества.
"Не должен, но знаю", - подумал про себя дон Мануэль. Он был осторожен в выборе слов, чтобы не выдать себя, но при этом с собой был честен. Это была ложь в самом ее обычном и незамысловатом виде.
Дальше можно было убеждать себя, что не просто ложь.
А ложь во спасение.
Спасаемый дон Альфонсо меньше всего походил на того, кто нуждается в таких сложных ухищрениях ради собственного процветания и благополучия.
Но ничего нельзя было поделать с тем, что сын первого гранда, адмирала Сицилии и мажордома их королевских высочеств не может жениться на ком попало.
- Письмо настолько важно, что должно быть вручено достойным. Сыном адмирала Сицилии, например.
Отредактировано Мануэль Гонсалес (13-12-2016 12:44:59)
Ответом Гонсалесу был полный недоверия взгляд. Альфонсо не задавался вопросами, когда короли отправили их в Италию, невзирая на полную неопытность своего родственника в делах дипломатических. Тогда ему было всё равно, где бездельничать и кутить. Никто и подумать не мог, чем обернётся та поездка для семьи Энрикесов. Теперь же менее всего молодой наследник жаждал покинуть родные края, даже во имя исполнения долга перед монархами, которым присягал на верность. Бог знает, сколько продлится миссия, и только Ему известно, что за это время предпримет отец в отношении Бьянки.
- Это приказ их высочеств или желание моего отца? - сын адмирала отвернулся и принялся мерить шагами комнату. Вопрос был риторическим, поскольку ответ, каким бы ни оказался, не подразумевал отказа. - Как долго продлится наша миссия? Мы должны лишь вручить письмо его святейшеству и отправиться обратно?
- Это приказ их королевских высочеств, - твердо, чтобы было понятно, насколько серьезны его слова, ответил дон Мануэль.
Приказ, как он представлял себе, был следствием долгой и, по-видимому, витиеватой интриги, в которой было задействовано множество лиц, не исключая и самих королей.
Женитьба первого гранда без высшего соизволения - дело непростительное.
Зная, как строго относится королева Изабелла к деликатным вопросам, дон Мануэль мог представить, что она могла почувствовать себя умеренно уязвленной.
Весьма неприятное чувство для монаршей особы.
Которое могло быть сглажено.
Если бы дон Энрике захотел.
Но он не захотел.
- Вы едете в Рим по высочайшему изволению. Мы должны доставить письмо и дождаться ответа.
Для Альфонсо, вероятно, звучало не слишком успокаивающе.
- Не думаю, что что-нибудь будет препятствовать быстрому ответу.
- Будем молиться, чтобы так оно и случилось, - отозвался Альфонсо.
Первое потрясение прошло, теперь настало время мыслей.
В Риме сейчас находился Хуан, любимый сын понтифика, а значит, если его попросить, он уговорит своего отца поскорее дать ответ их католическим высочествам. Конечно, как же он сразу об этом не подумал!
Молодой человек едва не хлопнул себя ладонью по лбу. Простой довод до сих пор не приходил ему в голову, хотя самое верное орудие в противодействии собственной семье сейчас наверняка распивало вино в роскошных ватиканских покоях или же вальяжно разгуливало по Вечному городу в поисках чувственных приключений. Хуан приходился ему не только родственником, но и другом, а значит, не откажется помочь восстановить справедливость, какой она виделась младшему Энрикесу.
- Я верно понимаю, что мы отправляемся незамедлительно? - в голосе Альфонсо зазвучало больше бодрости, после чего он добавил с наглой уверенностью. - По пути я заберу донью Бланку из Гандии. Ведь нет никак препятствий в том, чтобы жена сопровождала посланника наших Божьей милостью государей.
Отредактировано Альфонсо Энрикес (14-12-2016 22:07:25)
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Пойди и сделай. 27.06.1495. Толедо.