Бернардо Бонджованни был славен не только своим врачебным искусством, но и добродушием, с которым он отзывался на просьбы прислуги залечить ожоги и порезы или вправлял суставы стражникам. Так он жил в доме кардинала Борджиа, так же проходили его дни и вблизи Папы Александра, разве что недавно к его обязанностям, включавшим поддержание здравия родни понтифика, прибавилась необходимость лечить обычные детские недомогания, случавшиеся с маленькой Лаурой Орсини, зимой привезённой из Сан-Систо в Рим.

Причина подобной безотказности крылась не только в его нраве, но и в насущной необходимости поддерживать навыки, приобретённые в университете и в последовавшие за тем годы трудов. Лекарь, как и солдат, ценен, когда ежедневно практикует своё ремесло, руки его постоянно при деле, а мысли сосредоточены на прямых своих обязанностях. Однако со своим нанимателем Бонджованни рисковал забыть многое из того, чему его учили в Болонье. Не считая время от времени случавшихся с ним обмороков, быстро проходящих и неудивительных в жару и духоту для людей высокого роста, Родриго Борджиа отличался завидным здоровьем и со своим врачом разговаривал о чём угодно, только не о собственном самочувствии.

Потому-то, разбуженный среди ночи стражником-каталаном, Бернардо подумал, что помощь требуется Джулии Фарнезе. Присутствие в Апостольской опочивальне женщины не могло смутить человека, пятнадцать лет назад отправившегося в Субиако вместе с Ваноццей, носившей тогда единственную свою дочь, или находившегося в палаццо Орсини во время появления на свет Лауры. К тому же эти занимательные подробности развлекали его супругу, закатывавшую глаза, когда почтенный лекарь пытался поведать ей о лимфе, крови и целительной силе травяных отваров, но оживлявшуюся при сплетнях из жизни членов Священной коллегии и самого понтифика. Наспех одевшись и схватив всегда стоявшую рядом с кроватью сумку с инструментами и некоторыми снадобьями, он, чуть кряхтя и позёвывая, поспешил наверх.

- Матерь Божья... - бормотал он, очутившись, наконец, на верхнем этаже замка. Спросонья расстояние от его комнаты казалось ему очень большим. Следовавший за Бонджованни латник приоткрыл дверь папских покоев и, когда тот исчез за порогом, занял прежнее своё место, лишь пожав плечами в ответ на немой вопрос своего товарища.

- Ваше преосвященство... Мадонна? - брови врача поползли наверх, когда он увидел абсолютно здоровую, только до смерти перепуганную любовницу понтифика. Ещё сильнее сделалось его удивление, когда он понял, кому именно потребовалась его срочная помощь. Остатки сна вмиг слетели с него, в несколько шагов Бернардино очутился возле кровати его святейшества и, взяв того за руку, принялся прощупывать пульс. - Что произошло?

- Джулия, возьми же себя в руки.
Возможно Чезаре был и резок, только сейчас счет мог идти на мгновения. Если бы потребовалось, он вытряс бы из прекрасной Фарнезе правду, но она ничего не скрывала, а была всего лишь испугала и растеряна.
- Он что-нибудь тебе говорил?
Чезаре избегал называть отца по имени, он словно дистанцировался от происходящего и именно это позволяло ему сохранить хотя бы иллюзию спокойствия.
Он подошел к накрытому столу, внимательно осмотрел на остатки пищи, отщипнул от хлеба, понюхал и, медленно налив себе на ладонь остатки из кувшина, попробовал на самом кончике языка.
- Вино разбавлено и разбавлено сильно, - произнес неестественно спокойно, будто рядом с ним не лежало почти бездыханное тело отца, и повернулся к лекарю. - Скажите мне, мессер, не запрещали ли вы в последнее время что-либо Его святейшеству?

Отредактировано Чезаре Борджиа (30-06-2016 23:02:28)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Он не говорил мне ничего необычного, - ответила на вопрос Чезаре Джулия.
Потом, кажется, оба мужчины потеряли к ней всякий интерес. Врач возился вокруг постели Родриго, Чезаре наблюдал за происходящим. Когда понтифик слабо пошевелился и донесся его голос, так не похожий на тот, который знала Джулия, о ней забыли вообще. Она же старалась не пропустить ничьего движения или слова.
"Неужели вот так, просто вот так все может кончиться?" - всплывала одна и та же навязчивая мысль, и ответ на нее казался удивительным и неожиданным.
Родриго, почти всегда здоровый, сильный и даже веселый, в своей неизменности и независимости от всех обстоятельств, портящих здоровье и настроение прочим, казался почти вечным. Их совместная жизнь тоже была чем-то само собой разумеющимся, неизменным и естественным. Слабый и неподвижный, Родриго вызывал безмерное удивление и одновременно почти суеверный ужас.
- Я не думаю, что мне стоит уходить.
Бернардино вспомнил о ней только для того, чтобы выставить.
- Что бы с его святейшеством не случилось, он же не захочет оставаться один, только рядом со слугами! Я останусь здесь.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Последующие несколько часов невозможно было назвать радостными ни для кого из присутствующих в спальне понтифика. Пускай Джулия и не послушала его, предпочтя остаться, а нрав Чезаре более подходил кондотьеру, чем кроткому перед волей Провидения священнослужителю, в дальнейшем оба беспрекословно выполняли все распоряжения почтенного лекаря. Да и сам Александр был так слаб, а разум его затуманился от боли и горячки, что он не имел возможности сопротивляться и смиренно принимал всё, как то, чем его потчевал Бонджованни, так и малоприятные последствия его снадобий.

Когда за стенами Сант-Анджело забрезжил рассвет, врач, наконец, оставил своего измученного пациента в покое, позволив ему заснуть. Боль сохранялась, но несколько порций отвратительного на вкус лекарства немного её притупили, что давало некоторую надежду на верность его догадки и, как следствие, правильность принимаемых им мер.

- А теперь нам остаётся ждать, - устало проговорил Бернардо, подойдя к широко распахнутому окну и подставляя покрытое испариной лицо прохладному утреннему воздуху.

Отредактировано Один за всех (08-07-2016 12:14:10)

- Ваше преосвященство, - робко подал голос Джузеппе Лидози, старший слуга, от чьего бдительного ока не могла укрыться ни единая мелочь и грозный грудной рык которого наводил ужас на всю челядь. Сейчас он выглядел похожим на нашкодившего мальчишку, переминавшегося с ноги на ногу перед суровым взрослым. Кардинала Валенсийского прислуга побаивалась, наслышанная о его непростом нраве и мрачном спутнике Микелотто, больше самого понтифика. - Ваше преосвященство... Здесь такое...

Велико было искушение списать произошедшее на чьё-то нерадение, примерно наказать виновного, а после выгнать, в назидание всем остальным. Но Беппе дорожил своим добрым именем кухонного тирана, не дававшего спуску ни единой подчинявшейся ему душе. Словно Цербер, он бдил, чтобы все блюда были безупречны, а утварь выскоблена и вычищена до блеска. Он закрывал глаза на мелкое воровство, сам не чураясь брать излишек с папского стола, но во всём прочем до сих пор никто не мог его упрекнуть в пренебрежении своими прямыми обязанностями.

-  В общем, не в мясе дело и не в тарелках, я с поваров и слуг глаз не спускаю, уж поверьте, - для пущей убедительности Лидози перекрестился пухлой рукой со старым во всю ладонь рубцом от ожога. - Это Марко, негодяй. Марко Меризи, бегал тут всё вокруг вина, прихлёбывал, паскудник...

Испугавшись несдержанности при сыне понтифика, Беппе потупился, но очень скоро вновь напряжённо вглядывался в лицо Чезаре.

- Я его выгнал два дня как, совсем бестолковый стал. Да ещё и туфли мне изгадил, вывернуло его... - старший по кухням понизил голос до едва различимого шёпота. - Я-то решил, совсем совесть потерял, рыжая собака, а вчера его тут рядом на берегу нашли... весь чёрный, язык во рту не умещается... На яд похоже. А он обычно вино для святого отца разливал, прежде чем его относили наверх. Вот.

Отредактировано Один за всех (21-07-2016 13:50:15)

При словах о воровстве Беппе невольно втянул шею в плечи. Главным было отвести любые подозрения от себя, а всё прочее можно уже списать на безответного покойника.

- Рук совсем не хватало, ваше преосвященство, - пробормотал слуга, краем глаза оглядывая своих подчинённых, дабы те ни единым писком или кривой усмешкой не вздумали поставить под сомнение его речи. - А дружбу он почти ни с кем и не водил, приставал с расспросами, это да. И не только с расспросами. Обычный деревенский увалень, туповатый, голодный, но исполнительный, ничего подозрительного в нём и не было... Он обычно с молчуном Томмазо вместе в кухнях толкался. Вряд ли тот ему душу наизнанку выворачивал, но как ни зайду, вечно один в одном углу сидит, другой в другом. Так как-то.

Кухарка охотно поддакивала. Ей не нравились ни Марко, ни Манцони, первый - своей чрезмерной болтливостью и распущенностью, мешавшей ей работать, второй же пугал её одним своим видом, был, наоборот, очень угрюм и молчалив, хотя никто не мог пожаловаться на него в деле.

- Один он был, этот мерзавец, - вновь вмешалась она в беседу кардинала с Лидози. - Некогда было с ним лясы точить.

- Во всём не во всём, но паскудник он тот ещё, - голос "прекрасной дамы" заметно задрожал, стоило ей ощутить крепкие мужские пальцы на собственной шее и услышать голос, от которого её, да и не только её одну, прошибал холодный пот. Однако она продолжала настаивать на своём, и будучи уверенной в правоте сказанного, и понимая, что резкая перемена мнения может дорого ей стоить. - Он наглый был, как обезьяна, всё приставал ко всем, с пакостями лез, как будто в непотребном доме очутился, а не под боком у Папы.

Марта громко засопела, чувствуя, как у неё подгибаются колени. Уж лучше бы чёртов Меризи продолжал её лапать по углам, чем вновь переживать этот ужас под взглядом кардинала Валенсийского и его соратника, выскочившего словно из Преисподней.

Опасаясь, что кухарка с перепугу наговорит лишнего, отчего ему самому после не сносить головы, Беппе решил вмешаться.

- Молодой, говорю же, ваше преосвященство, из деревни только, приставал к местным бабам, но дело своё делал, что уж там.

Разыщет. Из-под земли достанет. Мёртвого на себе приволочёт. Что угодно, только не в подземелья. Вся челядь знала, как несладко приходилось там даже знатным узникам, Просперо Колонна тому был примером, разве станут церемониться с простым людом.

- Я его видел совсем недавно, ошивался рядом, - закивал головой Беппе. - Сейчас же приведу, ваше преосвященство, можете не сомневаться, сейчас всё будет.

С тех пор как Лидози нанялся в Апостольский дворец, ещё при покойном Иннокентии, он держался за свою должность до остервенения крепко. Здесь было сытно и, по сравнению с другими местами, спокойно. Когда в декабре многие прочие слуги побежали, прихватив наворованное папское имущество, Беппе мудро рассудил, что добром для них это не закончится, а уж вернуться обратно им вряд ли удастся, потому тихо сидел в кухнях, успев припрятать в надёжном тайнике пару золотых потиров и удивительной красоты дарохранительницу, с гравировкой на непонятной ему латыни и всю усыпанную драгоценными камнями.

Сейчас же решалось его будущее, ещё утром определённое и солидное, а теперь висящее на волоске из-за рыжей гадины, сунувшей свой конопатый нос совсем не туда, куда просили. И Беппе не пошёл, а побежал, словно его подгоняли раскалёнными вилами дюжина-другая злющих чертей. Впрочем, этот дон Микелотто мало чем от них отличался.

- Эй, ты!

Дева Мария, пресвятая Матерь Божия, слава тебе во веки веков, что этот мрачный висельник Манцони оказался на месте, даже не пришлось его долго искать по всем закоулкам.

- Тебя ищут. Живо поднимайся и за мной!

Отредактировано Один за всех (19-07-2016 00:47:52)

- То, что приставал ко всем бабам, преступлением против его святейшества не является, - пояснил Мигель поникшей кухарке и, ненадолго как будто задумавшись, разжал пальцы, сжавшиеся вокруг ее шеи. - В следующий раз говорить лучше по делу, а не жаловаться на свои глупости.
Отвернувшись от служанки, дон Мигель проводил задумчивым взглядом главного на кухне слугу и с шумом втянул воздух. Пахло обычным кухонным смрадом. Пережженным тестом, кислятиной и подгорелым мясом. Все это перемежалось легкими вкраплениями более приятных запахов. И еще тянуло ароматом страха. Боялись тут все, кроме самого Кореллы и кардинала Валенсийского. К сожалению, это нехитрое наблюдение ничего не давало и никого обвинить не помогало. То, что недалеко нашли труп, произвело понятное впечатление. Кто бы тут ни боялся тогда?
Можно было посоветовать выгнать всех и набрать новую когорту слуг, но разве это поможет? Избавишься от пешки, а главный ходит кругами, имеет длинные руки, умеет убеждать исполнителей и может сидеть очень высоко! Дон Мигель пошел бы с другой стороны, но об этом он скажет Чезаре потом, с глазу на глаз.
Вошедший с Лидози слуга не производил особенного впечатления. Казался туповатым. Встал тихо, смотрел куда-то вбок. Корелла опять искоса посмотрел на Чезаре и, перехватив его взгляд, обратился к Манцони:
- Слышал, что с твоим приятелем случилось? Жалко, наверное, друга-то?

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия