- Понятия не имею, я с герцогами близко не общался, - раздраженно ответил Паломо.
Щенок своими мельтешениями вызывал рябь в глазах. Вот, спрашивается, что по комнате бегать? А нечем заняться, так сходил бы, тайник свой проверил.
Мысль о возможном схороне не давала неаполитанцу покоя; и мытьем, и катаньем он подступался к мальчишке, но тот оказался крепким орешком и так убедительно изображал непонимание, что иногда в душу Энцо закрадывалось нехорошее подозрение - не ошибся ли он? Может, и нет никаких денег? Но потом он вспоминал, как легко Пьетро отсыпал ему половину своего богатства, и успокаивался. Ну не может так легко человек сорить деньгами, если у него за душой ничего не осталось.

В боязни пропустить момент наемник подопечного едва ли не в уборную провожал, глаз с него не спускал, с кошеля ходячего.
- Не дергайся ты так, завтра с тобой еще раз схожу, - проворчал он, - и что переживать-то? Не по своей воле ты поручение выполнить не можешь, если что, я хозяину твоему подтвержу.

Можно подумать, что слово какого-то незнакомца без роду без племени могло бы уверить герцога Пезаро, но Паломо произнес это так уверенно, словно и вправду готов был защищать проштрафившегося слугу.

Отредактировано Энцо Паломо (17-05-2015 11:38:00)

Подпись автора

От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут

- Угу, в глотке пересохло, - не стал отказываться от угощения Паломо.
Судя по всему, деньги у щенка почти закончились. О том, чтобы достать свои, и речи не шло, свои золотые он на себя потратит. Неаполитанец почесал в затылке, размышляя, что для него лучше. С одной стороны, еще немного и они будут жить впроголодь, с другой же... когда же еще к тайнику бежать, если не сейчас?

- За комнату-то у нас до конца недели уплачено? - Энцо верхом оседлал лавку. - Вот и плюй себе в потолок, а еще лучше - вещами бы занялся, в темноте споткнешься, сам же голову расшибешь.
Ляпнул и тут же пожалел. Ведь какой повод упустил, чтобы одежду спутника спокойно обшарить! От досады крякнув, Паломо одним глотком осушил свою кружку.
- Ладно, сиди уж, я сам как-нибудь приберу. Сейчас повечеряем, а ты потом ляг, поспи, извелся ведь, - заботливо продолжил он и даже сам подлил Меркуцио вина.
Кухонный служка притащил блюдо с жареными голубями. Энцо сглотнул слюну и добавил:
- А, хочешь, прям счас ложись, если невмоготу.

Подпись автора

От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут

- Никуда я тебя одного не отпущу, - Паломо всполошился так, что едва не подавился голубиной косточкой. - Прогуляться хочешь, так вместе пойдем!
Вот оно, дождался! Терпеливых Бог любит, сколько он с мальчишкой возился, уже было подумал, что зазря, ан нет! Ладони от волнения стали влажные и неаполитанец вытер их прямо о штаны.

- Счас ночью и девки сговорчивее, - со знанием дела заметил он и хохотнул. - Кровь-то, небось, уже застоялась, выхода требует.
"И не думай, что сбежишь, от меня так просто не уйдешь", - продолжая подтрунивать над Пьетро, меж тем думал про себя.
От щедрот он протянул мальчишке последнего голубя - пусть полакомится, послушней будет - и нетерпеливо заерзал:
- Пойдем уже, а то душно тут.

Подпись автора

От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут

Все сильнее и сильнее Энцо убеждался - все должно решиться именно сегодня. Пьетро шел так, словно знал, куда ему идти. Да, он вертел головой, делая вид, что здесь впервые, но слишком уж удивленный был у него вид. Щенок явно переигрывал. Несколько раз он сбивался с вальяжного шага, и неаполитанец тут же напрягался, готовый бросится в погоню, и все-таки каждый раз тревога была напрасной.
Вот и сейчас Пьетро остановился, заозирался... Сердце Паломо неистово забилось от приятного предчувствия - еще немного и он будет богат. А вот как Меркуцио отдаст ему свои кровные, пусть сам решает. Захочет - добровольно, тогда будет меж ними любовь и взаимопонимание, а если решит заартачиться... что ж, прости, друг, так получилось.

Замечтавшись, Энцо пропустил тот миг, как его подопечный рванул в тесный проулок меж домами. Сбежать захотел, гаденыш! И зачем только факел с собой прихватил, заблудиться что ли боится? Наемник бросился следом и едва не споткнулся об упавшего мальчишку. Э-э-э, нет, его, похоже, уронили...
Сослепу не разобрав, он выкинул кулак вперед, но там, где только что щерилась бородатая рожа, вдруг оказалась пустота.
Остановиться было просто невозможно, и Паломо без посторонней помощи рухнул лицом вниз, прямо в зловонную жижу. Надеясь найти опору, он заелозил руками по липкой грязи, но вместо твердой поверхности - о чудо! - в его ладони неземным светом блеснул новенький золотой.

- Суки, на чужое! - взревел.
Воистину, жадность творит чудеса. Всегда тугодум, сейчас неаполитанец сразу догадался в чем дело. Кто-то их опередил, а щенок, значит, свои капиталы защищает. Свои, стало быть, и Энцо Паломо капиталы.

Подпись автора

От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут

"Убили! Кто щенку должен деньги передать, того и убили!" - Паломо оказался скор на догадку.
Пока юноша занимался с бездыханным телом, неаполитанец даром времени не терял. Замешкавшаяся девица как нельзя более кстати пришлась; по ее юбке, как по канату, на ноги поднялся, не особо рассуждая, саданул кулаком под дых и вовремя - со спины ее подельник налетел, едва голову не прошиб. Не пригнулся бы Энцо, точно без мозгов бы остался.
Бородач был выше на голову, да только не привык он к сопротивлению, да еще такому отчаянному. Обычного одного его вида хватало, чтобы жертва в штаны наложила... Энцо тоже бы исподнее испачкал, да только речь-то о деньгах идет, а в этом случае и заяц львом может стать.
Золотые - за щеку, не беда, что дерьмом воняют:
- Пшла прочь, шалава! - дернул за растрепавшиеся космы "приманку", чтоб не мешала.
Получилось шепеляво, едва богатство не выплюнул, потом замолчал и сосредоточился на более грозном противнике.
Все произошло довольно быстро, девица не стала дожидаться, кто сильнее окажется, юркнула в темный проем проулка и уже оттуда, с безопасного расстояния завернула такое ругательство, что хоть записывай. Одну монету ей-таки удалось спрятать - удачный сегодня вечерок - все равно подельник бы нашел отобрал, а то и тумаком бы наградил - не в первый раз уже. Теперь же - вольная птица, перезимует. И что там от этой зимы-то осталось? Воровато оглядевшись, девица сунула добычу себе в башмак и, не раздумывая более необходимого, захромала прочь.

Меж тем мужчины разошлись не на шутку, за свое-то, кровное. О Меркуцио Энцо пока не беспокоился - куда тот от собственных денег денется? Знать бы только, нашли эти схоронку или по верхам пока пошарили. Бородач - упертый, паскуда, вряд ли даст себя так запросто обыскать. Так что тут задумываться? Неаполитанец подобрался и когда детина поднял кулак размером с голову годовалого младенца, пригнулся и без душевного трепета и сомнений ударил нападавшего стилетом в пах. Подленько, зато действенно. Это пусть благородные люди морщатся, на то они и благородные, а мы уж, простите, по-свойски, без изысков...

Теперь можно и о Пьетро вспомнить.

Подпись автора

От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут

Пнув напоследок обмякшее тело бородача, Энцо всмотрелся, кого опять принесла нелегкая. При виде стражи первым побуждением было дать стрекача, но неаполитанец вовремя вспомнил, что теперь он - добропорядочный господин, а спутник его - слуга герцога Пезаро, имеющий поручение к самому герцогу Миланскому.
Вот только не обольщался Паломо. Отпустить их, возможно, и отпустят, но золотые при таком раскладе могут и "потеряться". Поздравив самого себя с тем, что пока монеты надежно спрятаны во рту, наемник поразмыслил, сможет ли он их проглотить в случае опасности. Вот кабы вином запить - так запросто, а на сухую - сложнее будет. Зато и сохранее. И оставив это на самый крайний случай, неаполитанец резко согнулся пополам и обхватил руками живот.

Ох, не нравились Энцо дозорные, с такими рядом и разбойники агнецами покажутся, тут хоть знаешь, что ожидать. И все-таки попытаться стоило.
- Пьетро, ты там как? - простонал, до конца играя роль незадачливого прохожего. - А этот, кого спасали, жив что ли?
Монеты мешали внятно говорить и, рискуя подавиться, неаполитанец сдвинул их языком почти к самому горлу.

Подпись автора

От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут

Старший стражник с ног до головы осмотрел Меркуцио, миг поколебался - кто его знает, может, правда? - но выбросил из головы все сомнения.
- Да если бы мне медную монету за каждого самозванца давали, я бы здесь не стоял, - осклабился. - Ты, парень, уж определись, кто ты, а то имен у тебя столько, что я и не запомню.
Он вдоволь поиздевался над мальчишкой, и только после этого уделил внимание его спутнику. Вот же бандитская рожа! Неаполитанца обыскали, до разбирательств забрали все что при нем было ценное. Благо еще, в рот никто заглянуть не догадался.

Со стороны могло показаться, что старший товарищ ведет себя куда благоразумнее его горячего спутника. Он молча позволил себя обыскать, так же молча встал рядом со скрученным в бараний рог Меркуцио. Оставалось только позавидовать такому самообладанию. Стражникам было невдомек, что на самом-то деле покладистость объяснялось достаточно просто - с золотом за щекой особо не разговоришься. Сначала наемник хотел им просто откупиться, но потом подумал, что только напрасно выдаст себя.
Одна надежда - на длинный язык Пьетро, на самом деле же герцогский слуга. Вот только сначала их могут вздернуть, а потом уж начнут выяснять, но тут ничего не попишешь.

- А с этим что делать? Тут его крысы сожрут, - Миро почесал в затылке.
Остекленевшие глаза злосчастного Леонардо с упреком ко всеми живым смотрели в неведомые дали. Разбойник - бог с ним, с ним потом разберемся, а вот главного почтаря Его светлости гнить не оставишь.
- Вот ты и понесешь, - не мудрствуя лукаво, стражник указал на Энцо. - Только не вздумай сбежать, - грозно предупредил и сам же загоготал. - Хотя куда ты сбежишь с такой ношей.
На закорки неаполитанца взгромоздили начавшее холодеть тело, при этом все перемазались так, что выглядело это, будто каждый побывал в кровавой бойне.

Чинность траурной процессии то и дело нарушал хохот глумившихся над пленниками стражников, особенно доставалось "дворянину", задевать его молчаливого спутника было не так интересно.
- Гонец герцога Пезаро... Это ж надо такое придумать!
- Ага, вот им там и покажут, где у них Пезаро.
- Посидят пару дней в каменном мешке, с палачом пообщаются, так сами на виселицу попросятся.

Подпись автора

От сумы и от тюрьмы не зарекайся
Одни копят, словно должны жить вечно, другие тратят, словно тотчас умрут

В караульном помещении, куда притащили неласково встреченных Миланом путешественников, было холодно и душно одновременно. Пахло какой-то кислятиной, а еще дешевым вином и, конечно, протухшей кожей и нечистой одеждой. Освещена далекая от куртуазной обстановка была только светом огня в очаге да парой свечей, стоявших на столе, за которым двое играли в кости. Было темно, но этим двоим темень не мешала.
Да будь даже здесь свечей столько, чтобы осветить целый Дуомо, этим двоим, Нуччо и Дино, было бы все равно - от выпитого в глазах у них было черновато. Как они разглядывали количество выпадающих костей, было загадкой даже для них самих.
Местечко было скупо не только на краски, но и на звуки. Если не считать стука костяшек, короткие возгласы и величественный храп.
Последний извергал из себя развалившийся в кресле Рокко Риччи, теоретически этим вечером руководящий всем, практически же в данный момент пребывающий в царстве грез. Судя по улыбке на его губах, пребывание это было приятственным. Рокочущее имя Нальдо было обманчивым. Его нос и правда был похож на вороний клюв (как требовало имя), а волос был кудрявым (как предполагало прозвище), но говорил он тихо и даже, можно было сказать, стеснительно.
Последнее тоже было обманчивым.
Грохот входной двери заставил его вздрогнуть и открыть один глаз.
Храп прекратился.
Кости, жалобно звякнув, остановились. Нуччо и Дино, как по команде, повернулись к вошедшим.
За стуком мертвого тела, положенным на пол, наступило полное безмолвие.
- Вот, - один из троих стражников сделал несколько шагов, подошел к Рокко и, наклонившись, зашептал ему на ухо.
С лица Рокко ушла всякая сонливость. Он странно посмотрел на покойника, будто был очень удивлен тому, что тот может находиться в состоянии трупа, потом на двоих приведенных.
Сначала на старшего.
Потом на младшего.
- Вот как? - тихо и почти ласково обратился он ко второму. - Значит, в таком юном возрасте и уже душегубством промышляешь?

- Посланник от герцога Пезаро к герцогу Милана? - вежливо уточнил Рокко. - А я тогда, выходит, не меньше чем посланник божий к Папе Римскому? - он расхохотался, запрокинув голову и демонстрируя окружающим все свои зубы; вослед послушно загоготали стражники. - А что я не в Риме, а в Милане, так это я просто промахнулся маленько.
Смех Рокко замолк так же внезапно, как появился, оборвался гогот и остальных. Главный уставился на мальчишку, как будто вознамерился определить его точную цену. Парень как парень. Выглядит так, как любой, кто верит в то, что говорит. И как любой, кто не верит в то, что говорит, но умеет быть дьявольски убедительным.
Вопрос, можно ли быть таким молодым и таким дьявольски убедительным, для Рокко не стоял.
Он просто знал, что можно.
Поэтому предпочитал верить делам, а не словам или виду.
- Этого уведите пока. Потом с ним поговорим, - кивнул Рокко на Энцо. - Посмотрим, что они по отдельности скажут.
- Так ты говоришь, что гонец из Рима в Милан? Да только что-то тебя не ошивающимся около ворот замка увидели, а рядом с двумя трупами. Женщина кричала, да где же она? А вот труп Леонардо де Рессо, который на женщину совсем не похож, там как раз был. Может, ты нам тут немножко наплел, а? Может, дело проще было? Ты да твой приятель. У дружка твоего рожа такая, конечно, что если подойдет, так за нож схватишься. А у тебя, сынок, другая. От такого, как ты, беды и не ждешь, а если с вопросом каким обратишься, так, пожалуй, еще и помочь постараешься. Этим вы и пользовались. Правильно я рассказываю?