- Ну, положим, мы очень хорошо знаем, что такое призраки, - просипел сидящий напротив Беппе наемник. - К ночи их не поминай, тогда и не явятся.

Имя его прочно потерялось несколько городов тому назад, осталось одно прозвище - Бледный, полученное за мертвенную бледность, которую приобретало его лицо после изрядного количества выпитого. Никаких других следов опьянения при этом не появлялось, и случайный собутыльник мог бы поклясться, что все выпитое для Бледного прошло прахом, если бы не одно - как бы связно и разумно он не разговаривал вечером, наутро, как правило, ничего не помнил.
Бледный был суеверен, и старые грехи иногда вдруг будоражили остатки совести, поэтому разговоров про призраков, оживших покойников и прочее он не любил, хотя и вряд ли бы в этом признался.

- Да им все равно, - хохотнул сидящий рядом Гато, за постоянную присказку прозванный Так-Так.
Этого забирало как раз быстро, и широкое лицо у него, в противовес приятелю, становилось красным, глаза веселыми, и сам он весь как будто добрел. После кружки ему, как и полагалось, все становилось все равно, то есть море опускалось куда-то ниже уровня колена, горы не превышали плеча, и столкнись он нос к носу с покойником, счел бы это за забавное приключение.
- А увидеть их просто, Беппе. Выпей кружку, ну две... не берет - забирай больше. На какой-нибудь обязательно явятся, а повезет - так и целая процессия, - Гато счел свою шутку очень смешной и первым зычно загоготал.

- Что ты такое говоришь, Беппе? - Бледный почувствовал, что разговор ему крайне неприятен, совсем не тот разговор, который ведешь за кружкой вина, чтобы развлечься. - Чужие выдумки надоели, так за свои принялся? Ты в такое поверишь? - вопрос был уже адресован Гато Так-Так.

Не в меру красный толстяк только скрипуче рассмеялся и попытался налить всем еще. Глаза у него уже совсем затуманились и плохо различали, где стоит кружка, а где ее двойник, увиденный спьяну, и струя чуть было не потекла на стол.
- Да стой ты, - Бледный забрал у Гато кувшин и налил сам. - Только добро переводишь.
- Прости, - Гато картинно закатил глаза и сложил руки в молитвенном жесте. - Ты спас наше вино. Для чего еще нужны друзья? Вот в такие моменты понимаешь это особенно. Так-так...
Шутку его Бледный не оценил, потому что язык Гато уже так плохо ворочался, что последние слов пять слились в одно неразборчивое.
- Послушай, Беппе, - бледный махнул на осоловевшего собутыльника рукой и обращался уже только к одному, сидевшему напротив него. - Призраки - это призраки. На живых они не похожи. Может, тоскуешь ты о ком, вот и видишь вокруг похожее, а? Хотя не подумал бы, что это про тебя. Ты вот знаешь, сколько я лет мотаюсь туда-сюда, так что я тебе скажу. Людей много, а морд их гораздо меньше, так что каждый на кого-нибудь и похож. А ежели давно умерла, так уже и забыл, как выглядит наверняка. Тогда любая похожа будет.

- Маргарита? - без сильного интереса переспросил Бледный. - Вчера, говоришь? Да не волнуйся ты так. Много ли надо, чтобы одна баба на другую похожа была? Разволновался по пустякам.
Самому Бледному в жизни женщину убить не пришлось. И не случайно так получилось, а по его воле. Каждому своя граница, а у него она проходила аккурат здесь. И, как теперь выясняется, и хорошо. Они же все - ведьмино отродье, с дьяволом знаются. И живые-то беспокойства много приносит, а уж если попробуешь упокоить - вовек не расплатишься.
Вот и Беппе. С какой-то Маргаритой связался и теперь сам на себя не похож. Что-то есть в этом имени как будто говорящее...

- Ты что сказать этим хочешь? - Бледный вспомнил, почему он слышал целый день имя, повторяемое на разные лады и с разными интонациями; руку приятеля он от своего ворота аккуратно отцепил, но отодвигаться не стал, наоборот, как будто навис над Беппе. - Что Маргариту, дочку этого дьявола, Рамиро де Лорки, ты порешил? Тебе жить надоело, а сам руки на себя наложить боишься? Ну так теперь это легко устроить. Топай к прекрасному дону и признавайся. Будет тебе такая мученическая смерть, что ангелы плакать начнут и на небе крылья тебе вымолят.

- Уху. Я слушаю, слушаю. Заметь, - Гато поднял вверх указующий перст. - Внимательно.
Он осоловело смотрел на приятеля, казалось, что прямо сейчас заснет, что оказалось правдой, потому что сразу за уверением в своей способности внимать он рухнул лицом на залитый вином стол и захрапел, напоследок промычав только что-то нечленораздельное. Бледный на Гато даже не посмотрел, он вообще забыл о существовании третьего собутыльника, потрясенный рассказом Беппе.

- Маргарита де Лоттис, Маргарита де Лорка... Тьфу, - он сплюнул на пол. - Я же говорю, они не просто на одно лицо могут быть, но и имена у них, как с одного языка слетели. Я не знаю, кто такая эта твоя Маргарита де Лоттис, а вот про дочку Лорки сегодня весь Рим шумел. Зарезали прямо в доме отца. Кровищи, говорят, было море. На постели нашли. Конечно, может, нынче двух Маргарит зарезали, да вот только, - Бледный не дал Беппе себя оттолкнуть, только воровато оглянулся и понизил голос, - не было ли тут ошибки, а? Ты дочку того Лоренцо где порешил? Если тоже она из благородных, да в доме, то разрази меня гром прямо на этом месте, если такие совпадения бывают.

- А знаю я об этом то же, что и весь остальной Рим.
Бледный толкнул Гато локтем, намереваясь призвать в свидетели, но тот только всхрапнул и опасно дернулся так, что запросто бы свалился, если бы собутыльник вовремя не пихнул его в другую сторону. Бледный вздохнул и махнул рукой: от такого свидетеля никакого толку быть не может.

- Маргарита де Лорка, дочка де Лорки, - медленно произнес он, глядя на Беппе так, как, наверное, смотрят на конченого человека, которому осталось считанное время до виселицы. - Нашли ее утром. Мертвая. В собственной постели. Все в крови. Говорят, служанка ополоумела и так в себя и не пришла. Виданное ли дело, забрался в дом и вышел, да так, что и не видел никто. И не слышал. Даже вскрика не слышал никто. Красивая, говорят, была, - Бледный даже причмокнул от таких подробностей. - Волос черный да длинный, и сама вся ладная. Хотя если кого зарежут, так всегда красавцем потом представят, даже если был до этого кривой да косой. Да мне-то чего? Хоть красотка, хоть ведьма. Зарезали, да и весь сказ. Дом де Лорки знаешь? Прямо напротив того, что горел под Рождество, да потушить удалось. Говорили, что сумасшедшая хозяйка подожгла, все ей черти по углам мерещились.

Бледный вдруг как будто вспомнил, что вокруг много народу, и обернулся. Так и есть... Вон и троица, Дуччо, Бенито и Бартоло почти рядом пьют да едят. Видимо, собрались куда в ночь.

- Влип ты, Беппе, - покачал головой Бледный, глядя на собутыльника со смесью сочувствия и почти суеверного ужаса. - Как пить дать влип. Уж лучше бы ты и впрямь призрака увидел, чем эта бы твоя ошибка ходила, живая и здоровая.

Вот уж правда ошибка ошибке рознь, а бывают и роковые. Спутать какую-то Маргариту с дочкой Лорки! Зачем давнему приятелю понадобилась жизнь девицы по имени Маргарита, Бледному было не очень интересно. Мало ли чего у задумавшего душегубство на уме и сердце? Да и правду ли скажет - это еще бабушка надвое сказала. Рассказывать кому-нибудь он не собирался. Ничего ему плохого Беппе не сделал, а еще Бледный отчего-то верил во что-то, отдаленно напоминающее обрывки справедливости. Ты здесь про кого болтать не будешь, а там глядишь - и о тебе кто-нибудь смолчит.

- Слушай, Беппе, ты и впрямь уходи отсюда на всякий случай, - Бледный посмотрел по сторонам на окружающие разной степени опьянения рожи. - Я-то молчать буду, потому что вообще к этому никакого отношения иметь не хочу. На расспросы к Лорке мне не хочется, а трепать чужими подвигами не привык. Я и свои-то предпочитаю при себе держать. Гато сейчас и мяу не скажет, а слышал и понял столько, как если бы не мы тут разговаривали, а Тибр по камням шумел. Но ты же знаешь, как в нашей жизни бывает. Вроде, и тихо было, и не видел никто, а потом оказывается, что глаза и уши свое дело сделали, а языки и того больше. Так что бог с ней, с твоей настоящей Маргаритой. Пусть живая ходит, раз так ангелы решили. Или черти уж помогли. А тебе ни с теми, ни с другими тягаться не с руки.