- Нет, что вы, мадонна Катерина, конечно, ее никто туда не запирал! - посреди всеобщего молчания раздался взволнованный голос Терезы.
Новость о тайном бракосочетании дона Альфонсо и Бьянки Полаццо была главной в этот день и, вероятно, для дам должна была остаться такой еще надолго. Все, связанное с переговорами и Священной Лигой, меркло и теряло всякий смысл перед любовью и свадьбой, уж во всяком случае для многих дам. Теперь все только и вспоминали, что скандальную пару и все подробности их знакомства. Конечно, у каждой дамы теперь было с десяток воспоминаний о том, как они по-особенному смотрели друг на друга, как якобы случайно оказались рядом, а также уверений, что именно она все заметила уже давно и для нее ничего не было сюрпризом. Решительно у всех вызывал восторг дон Альфонсо, потому что он был красив, молод, хорошо сложен и очень обходителен. Мадонна Бьянка, как и следовало ожидать, напротив, по единодушному женскому мнению, была вовсе не красива и далеко не такой милой, какой должна быть женщина, выбранная столь блестящим кавалером. Удивленное "что он в ней нашел?" было самой распространенной фразой на женской половине замка. Тереза, которой втайне очень нравился дон Альфонсо, особенно часто ее произносила.
- Ее просто услали из замка, чтобы она не могла встретиться со своим мужем. Уверена, что их брак обязательно расторгнут. Его светлость герцог Лодовико не допустит такого неуважения к мессеру Лоренцо. Говорят, и дон Мануэль в ужасе от поведения дона Альфонсо.

Между тем, дону Мануэлю только Катерины Гонзага и не хватало в этот день для полного... назовем это счастьем. Гонсалес был человеком военным, участвовал в обеих войнах, сопровождавших правление Изабеллы Католички, к тому же прожил уже не то чтобы короткую жизнь, но если бы его спросили сейчас, что бы он хотел изменить, то его пожелание было бы однозначным - чтобы событий последних двух дней не было и чтобы дон Альфонсо оказался вновь неженатым, а в голове его не гулял бы ветер, а было бы что-нибудь посущественнее.
Но никто его ни о чем подобном не спрашивал.
Поэтому минувшее утро оставалось таким, каким и было.
А был в нем скандал с участием Альфонсо, Лодовико Моро, каким-то сто лет неинтересным Мануэлю Лоренцо Марчи, наивной Бьянки и - что самое ужасное - самим ним, Мануэлем Гонсалесом.
После Мануэль имел долгую и обстоятельную беседу с Альфонсо, в которой тот не проявил и тени колебания относительно своего скоропалительного брака.
Возможность все изменить становилась совсем призрачной.
Мануэль, помня о своем долге перед отцом юнца, Энрике Энрикесом, еще пытался как-то образумить Альфонсо, но уже вяло.
В глубине души он уже знал, что улаживать дело придется по-другому: спрятать молодых за спину и выдержать неприятный и бурный разговор с другом. Вот именно и представляя себе беседу с Энрике, дон Мануэль и мерил шагами двор замка. Словив на себе уже не один десяток понимающих взглядов - не иначе, его приняли за помешанного - Гонсалес решил вернуться в свою спальню и поднялся, наконец, по лестнице, до которой доходил уже раз двадцать. Войдя внутрь, он нос к носу неожиданно столкнулся с женщиной. Пробормотав "извините, мадонна", он сделал шаг назад и поклонился. Выпрямившись, понял, что совершилось то, чего с таким тщанием он избегал все последнее время - ему пришлось столкнуться с Катериной Гонзага.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

- Вы... искали... меня? - дон Мануэль очень удивился и не скрыл этого.
Прелестная Катерина Гонзага оказалась очень беспокойной особой и, уверившись отчего-то, что он в нее влюблен, немало ему досаждала.
Своим желанием объяснить, сколь мало у него надежды.
С каждым таким объяснением надежда дона Мануэля и впрямь таяла.
Надежда на спокойную жизнь, конечно.
Все беспокойства, связанные с его дипломатической миссией, меркли по сравнению с почти паникой, охватывавшей его при виде прелестного лица мадонны Катерины.
Он был бы уже счастлив, сколь не прискорбно это признать, если бы Кати упала, вывихнула лодыжку и провела в постели то недолгое время, что оставалось до его отъезда в Испанию.
Но, как все жизнерадостные и не отягченные лишними размышлениями люди, Кати была на редкость здорова и крепка.
- Простите, мадонна, но я очень занят, - прозвучало почти грубо и, коротко чертыхнувшись про себя за несдержанность, Гонсалес вынужден был смягчиться. - Дела требуют моего присутствия в... другом месте. Не хочется показаться грубым, но... я не могу долго задерживаться.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

- Что? - Гонсалес совершенно неаристократично уставился на прелестную Катерину Гонзага, потому что, не удержавшись, предался самому плебейскому занятию, то есть удивился. - Именно это и есть ваше дело?
Невольно, и по содержанию и по форме, получилось немного хамски.
Но дон Мануэль и так уже давно проявлял почти стоическую выдержку.
И ангельское терпение.
Испанец вообще уже опасался, что столь несвойственное ему всегда терпение окажется слишком непосильной ношей.
И все-таки сделает его ангелом.
Как и полагается, посмертно.
- Мадонна, извините, но не задаете ли вы вопросы, которые... кхм... не решаются на пороге. И вообще возможны только между очень близкими людьми. В последний раз я подобное обсуждал со своей супругой.
Еще немного, и ему придется поучить эту даму правилам поведения.
Дон Мануэль был близок к этому как никогда.
Но Катерина ждала, и ему надо было что-нибудь ответить.
Гонсалес чувствовал себя в западне. Скажи он "да", и разговор пойдет на новый виток. Скажи "нет", тоже на другой. Промычи что-нибудь нечленораздельное и ретируйся - мадонна Катерина поймет это так, как не приснится и в самом страшном сне.
- Предположим, да, - наконец решился сказать Гонсалес. - И что дальше?

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

- Я жестокий? - не выдержав, Гонсалес взревел.
Видит Бог, он проявил чудеса выдержки, помня о том, что перед ним дама, с которой нельзя поступать жестоко, невежливо и просто некрасиво.
Он выворачивался, изворачивался и уворачивался от искушения, которое умоляло его взять мадонну Катерину за косу и встряхнуть хорошенько.
Чтобы выбить всю дурь из ее хорошенькой головы.
Но все эти благоглупости на глазах увеличивались в размерах до чудовищного и уже угрожали самому дону Мануэлю.
Потому что он уже нет-нет да ловил взгляды придворных, едва сдерживающих хохот.
Испанец огляделся и убедился, что они пока в закутке совершенно одни.
- Мадонна, вы вынудили меня чистосердечно сказать вам все, что я думаю. Так вот еще чуть-чуть, и я уверюсь в том, что вы преследуете меня денно и нощно. Я уже не знаю, как увернуться от ваших намеков и фантазий, в которых вы придумали такое, до чего нашей простой жизни никогда не дойти. Очень вас прошу оставить меня в покое! Если вам так нужно обзавестись влюбленным, вздыхающим по вашей красоте, то умоляю найти на эту роль кого угодно, но не меня. Решите, что в вас влюблен... - дон Мануэль хохотнул и неожиданно юморнул, - да вот хотя бы дон Альфонсо. Ему не привыкать. Но я бы искренне вам посоветовал удовлетвориться любовью мужа. Так будет спокойнее и для вас и для остальных.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

- Что... что вы делаете, мадонна?
При виде несчастной Катерины Гонзага, готовой разрыдаться, он почувствовал себя последним негодяем. Но кто бы мог подумать, что она впадет в отчаянье от одной мысли, что он не сходит от нее с ума? Воистину, женщинам для счастья нужна куча ерунды, которую не всегда возможно им предоставить. При виде же обморока прекрасной графини да Монтеведжо дон Мануэль пожалел обо всем и был готов проклясть себя за каждое сказанное слово. Может, он и не виноват, но когда у стены оседает доведенная до рыданий женщина, а ты чувствуешь себя последним идиотом, то какая уже разница, кто прав?
- Да очнитесь же.
Гонсалес склонился над Катериной и, обхватив в совершенно романтической манере ее за плечи и талию, попытался поднять, но даже нежного сложения стан графини, когда он совершенно обмяк в бесчувственности, держать было тяжеловато, и испанец застыл в незапланированной склоненной позе Ромео, понимая, что выпрямиться он не может, а положить женщину обратно будет совсем уж верхом наглости.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

Надо сказать, что на Лодовико Моро, который едва не налетел на племянника, представшая его взору сцена произвела должное впечатление.
Весьма сложное по составу.
Удивление, впрочем, преобладало.
Джованни только что прекрасно выразил его своим вопросом.
Несмотря на неприятную сцену с испанцами и Лоренцо Марчи, перенесенную минувшим утром, у герцога Милана все-таки сохранилось чувство юмора.
Он не понимал, как дон Мануэль оказался с мадонной Катериной на пару в пикантной ситуации, но не верил в его легкомыслие.
Вероятно, тут был подвох и случайность.
Что, впрочем, не отменяло желания Лодовико хотя бы ненадолго притвориться, что не понимает этого.
- Дон Мануэль, - Моро откашлялся, скрывая непреодолимое желание расхохотаться. - Меня не покидает чувство, что испанцев слишком интересуют женщины Италии. Мадонна Катерина замужем

Подпись автора

Герцог Милана
Хорошо прожитая жизнь - уже долгая жизнь

- Поверьте мне, мадонна, выпускаю вас с радостью, - приходится признать, что дон Мануэль сказал это желчно, не скрывая раздражения.
Он оказался в самом чудовищном положении, то есть в смешном. Легкая начальная оторопь герцога Пезаро и недоумение Лодовико Моро были немногим лучше, чем громогласные раскаты хохота, которые, можно было верить, еще будут. И то, что он не будет при них присутствовать, мало утешало испанца.
- Итальянские женщины склонны много придумывать, потом пугаться и потом падать в обморок, - дон Мануэль с неприятной усмешкой поспешно отстранился от Катерины Гонзага и уже с приличного расстояния отвесил ей почтительный поклон. - Слава богу, мадонна, они так же быстро приходят в себя. Может быть, кто-нибудь в чем-нибудь сомневается? - осведомился он у присутствующих.
Про себя дон Мануэль с тоской подумал, что драться с кем-нибудь из итальянцев из-за подобного недоразумения - худшее, что могло бы с ним случиться. Потом на вопрос о причинах драки отвечать будет, мягко говоря, неудобно.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

Что касается Лодовико Моро, то он не знал, что и думать. Соображения, посетившие его племянника, не обошли своим вниманием и его, но, с другой стороны, дон Мануэль - мужчина, а Катерина Гонзага - красивая женщина, и часто этого оказывается более чем достаточно.
Кто сказал, что испанец разборчив в недолговременных связях?
К тому же так легко принять глупость за доступность.
Но углубляться в расследование герцог Милана не хотел.
Если Гонсалес по-настоящему устроил тут домогательство, а теперь отнекивается, пусть останется на его совести.
Тогда они с Джани тут оказались вовремя.
Чтобы спасти женщину.
Если же Катерина убеждена в своей неотразимости и ищет возможности убедиться в этом, то придется спасти и ее и испанца.
- Мне кажется, я уже говорил сегодня это, только женское имя было другим, - с иронией заметил Лодовико. - Мадонна Катерина, пожалуйста, подойдите ко мне. Все, что здесь было, останется между присутствующими. Тем более если это недоразумение, - он многозначительно посмотрел на испанца, потом перевел взгляд на графиню. - Я провожу вас, чтобы оградить от внезапных обмороков. А чтобы мне или герцогу Пезаро не пришлось потом объясняться с графом да Монтеведжо и убеждать его, где правда или ложь, я очень прошу вас, мадонна Катерина, до приезда вашего супруга постараться ограничиться женским обществом.

Подпись автора

Герцог Милана
Хорошо прожитая жизнь - уже долгая жизнь