В Рим прибыли паломники. Война, чума, потоп – а все равно найдутся те, кто припадет к Scala Santa, полируя коленями ее ступени. Правда, раньше это был настоящий ливень из богомольцев, нынче же редкие капли, но и редкие капли являются предвестником щедрого дождя. В данном случае, дождя их монет, которые добрые католики оставляли в Риме, в благодарность за спасение своей души, и который наполнял папскую казну. Она, все же, не бездонна. Как не наполняй ее путями праведными и не праведными. Тем более, что охотников зачерпнуть из нее всегда предостаточно.
Чезаре, усмехнувшись недобро, повертел в руках лист бумаги. Буквы на нем были прописаны ровно и аккуратно, не иначе, жалобщики скинулись и вскладчину заплатили писцу. Может быть, даже из последних грошей. Кардинал Валенсийский доносы не любил, но признавал их полезными. Человеческая натура трусовата, ей сложно в глаза обвинить… сын понтифика бросил беглый взгляд на строчки, не потому что забыл, а чтобы доставить себе удовольствие этим именем… Рамиро де Лорка.

Его преосвященство хорошо знал людскую натуру, не смотря на младость лет. Может быть, потому что его собственная была книгой пороков, всегда доступной для его внутреннего взгляда, сурового и безжалостного. Так вот, Чезаре готов был поставить свою новую любовницу, Франческу, жену Лучиано Орсини, против самой старой шлюшки из подворотен Тибра, что такой человек, как начальник городской стражи не будет воровать по мелкому, и не остановится. Воровство, оно неприятно только на словах. Но, возможно начальнику городской стражи было безразлично, что у его людей животы сводит от голода, но не безразлично сыну понтифика. Голодная стража – та же разбойничья шайка, только хуже, ибо будут творить бесчинства, прикрываясь именем закона. А закон в Риме – это Борджиа.

- Когда придет начальник дворцовой стражи, сразу не впускай, проведи его в маленькую комнату, что без окон,  пусть посидит там в одиночестве, скажем…  пока не начнут звонить к Ангелюсу*.
Верный Гвидо понимающе кивнул. Борджиа не менее понимающе усмехнулся в ответ. Иногда, прежде чем человек предстанет перед своим судьей, ему должно как следует подумать о своих прегрешениях.

* католическая молитва, названная по её начальным словам. Молитва читается трижды в день — утром, в полдень и вечером. В католических монастырях и храмах чтение этой молитвы зачастую сопровождается колокольным звоном, который также называют Ангел Господень или Ангелус (лат. Angelus)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Кардинал вошел, держа в руке донос. Любопытно, но люди отчего-то побаиваются любых бумаг,  так почему бы не проверить, насколько далеко простирается смелость, вернее сказать, наглость  начальника городской стражи. Чезаре давно понял, что набирать на службу честных людей весьма затруднительно, во-первых, с честными людьми не обреешься хлопот, во-вторых, их встречалось такое ничтожное количество, что впору было признать это недоразумение явлением характера мифологического. Ради бога, пусть будут мерзавцы, но это должны быть верные до последней капли крови мерзавцы – таково было мнение сына понтифика.

- Недоброго вам дня, мессер, - усмехнувшись, проговорил он, не видя причин делать вид, что он позвал Рамиро де Лорка по какому-то приятному поводу. Сел, вытянув ноги. Сутана движений не стесняла, хотя Чезаре и ненавидел втайне все, что свидетельствовало о его духовном сане, но все же пользовался им, когда это было необходимо, как оружием. – Да садитесь, садитесь, в ногах правды нет, побеседуем пока с глазу на глаз, а там – как бог даст.

Его преосвященство картинно развел руками, дескать, все в его власти, что уж там. И пододвинул свечу так, чтобы видеть лучше лицо собеседника, а самому оставаться в тени. В неверном мерцании огонька, испанец выглядел ну точь в точь, как дьявол, впрочем, и насчет себя сын понтифика не обольщался. Ну, так тем больше причин им договориться.
- Знаете, мессер, что написано в этой бумаге, которая сегодня испортила мне утро, и, возможно, испортит день Его святейшеству?
Чезаре показал Рамиро де Лорке злополучный донос, с острым интересом наблюдая за выражением его лица.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Короткий смешок кардинала Валенсийского прозвучал в полумраке комнаты как-то особенно уж язвительно.
- О мелочах, действительно, речи не идет, достопочтеннейший, надо отдать должное вашей проницательности. И вашей ловкости.
Бумага развернулась, явив миру не слишком ровные строчки, и снова свернулась в трубку с легким треском, слишком быстро, чтобы удовлетворить жадное любопытство Рамиро де Лорка. Его преосвященство откровенно наслаждался  происходящим. Беседой, настороженностью начальника городской стражи, своей ролью в этом маленьком представлении, где вместо актеров – человеческие грехи.
- Знаете, мессер, я, как смиренный служитель церкви, должен облегчать совесть ее чад. Я выслушал немало исповедей, и скажу вам, что не все прегрешения одинаковы.  Есть прегрешения не тяжкие, есть тяжкие, есть прегрешения смертные, и в этом я вижу мудрость Господа. Например, возьмем стяжательство…
Сын понтифика сделал небольшую паузу, с откровенно сочувствующей улыбкой глядя в лицо Рамиро де Лорка.
- Стяжательство не самый страшный грех в моих глазах. Человек слаб, и хотя святое писание наставляет нас быть паки птахи небесные, надеясь во всем на Господа, человек  вынужден заботиться о том, чтобы покрыть свои нужды. А нужды у всех нас бывают очень разными. Самый тяжкий грех – это иудин грех предательства.
Глаза кардинала Валенсийского блеснули остро, зло, гневно, свидетельствуя о том, что кровь Борха не водица. Совсем не водица!
- А теперь представьте, достопочтеннейший, что некто, по неосторожности, глупости или злонамеренному умыслу предал Его святейшество. Что поступки этого воистину несчастного, ибо участь его будет незавидна, поставили под удар самое важное – порядок в городе, что по его вине могут вспыхнуть бунты, когда наши доблестные, но оголодавшие и разуверившиеся в справедливости стражники пойдут грабить римлян, как это еще недавно делали французские солдаты. Представили, мессер? И как вам сия картина?

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Ошибка. Да, людям свойственно ошибаться, хотя Чезаре был уверен, что в случае с Рамиро де Лорка речь идет не об ошибке, а о жадности. Но кто в Риме без греха? Нет, сын понтифика не был прекраснодушным безумцем, верящим, что раскаяние ведет к исправлению. Исправит только могила, и то не всегда. Но, по мнению кардинала Валенсийского было бы расточительством отправлять в эту могилу начальника городской стражи, во всяком случае, сегодня. И без него есть кому кормить червей. Только вот сын Его святейшества был бы недостоин своего отца, если бы похлопал мессера Рамиро по плечу и отпустил, наказав служить верой и правдой и больше не грешить. Да и сам мессер Рамиро вряд ли бы проникся в таком случае его добрыми пожеланиями. Есть люди, не ценящие доброту, но признающие силу. Славно, потому как доброты в Чезаре не было ни на маковое зернышко.

- Я вижу, вы хорошо понимаете меня, мессер начальник городской стражи, - холодно произнес он, глядя в глаза Рамиро. – Это радует. Что же, давайте забудем ненадолго о предательстве, и поговорим об ошибках. Нужно ли наказывать за ошибки? Я придерживаюсь того мнения, что на ошибки следует указывать, дабы избежать их повторения.
Небрежным жестом кардинал Валенсийский протянул злополучную бумагу своему гостю, или пленнику, как посмотреть. Пусть прочтет. Если они договорятся, значения этот донос уже иметь не будет. А если нет – то тем более. Но его преосвященство был склонен думать, что все же договорятся. Ему нужны верные люди, а начальнику городской стражи нужен покровитель, и щедрый покровитель, чтобы избавить от необходимости запускать руку в жалование своих подчиненных.
- Вот здесь ваша ошибка, мессер Рамиро. Даже две. Что вы мне о них поведаете? И не смущайтесь, считайте, что вы на исповеди.

Первой ошибкой, по мнению Чезаре, был сам факт воровства, второй – то, что Рамиро был недостаточно осторожен, чтобы этот факт скрыть от посторонних глаз. Пожалуй, была еще и третья. Избавляйся от тех, кто может на тебя донести еще до того, как у них в голове зародится эта счастливая мысль.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Чезаре расхохотался, искренне и с удовольствием, как будто Рамиро де Лорка рассказал ему хорошую шутку. Негодование начальника городской стражи на людскую неблагодарность было просто очаровательным. Отсмеявшись, он встал, и ободряюще хлопнул по плечу раскаявшегося грешника.
- Это вам вперед  урок, мессер, человек – суть тварь неблагодарная и не способная долго помнить добро. Но вас предстоит опровергнуть это утверждение, хотя бы частично, чтобы не разочаровать меня и Его святейшество. Я разочарование как-нибудь переживу, смиренному сыну Церкви не  к лицу долго хранить обиды.
Кардинал ухмыльнулся, ухмылка вышла совершенно разбойничья. Собственно, все знали, что врагов своих сын понтифика прощает, но прощает посмертно. Чезаре потрудился  в свое время, чтобы люди раз и навсегда усвоили, что не стоит ему переходить дорогу. Урок усвоили не сразу, и не все, но когда число спроваженных на тот свет невинных и не очень невинных душ перевалило за число приличное, и стало неприлично большим, даже до самых непонятливых все же дошло очевидное: кардинал вовсе не образчик христианских добродетелей, под сутаной всегда найдется место кинжалу.
- А вот душевное спокойствие понтифика мне дорого. Но Его святейшество молится за весь христианский мир, поэтому пока я не буду тревожить его делами мирскими, на том и порешим, мессер Рамиро.

На этом можно было бы и закончить, но Чезаре Борджиа медлил. Никто так не радуется жизни, как приговоренный к виселице и помилованный. Надо бы эту радость направить в русло полезное.
- Его святейшество нынче огорчен, - словно невзначай бросил он, внимательнейшим образом разглядывая свечу, словно в ее пламени танцевала тысяча ангелов, и вся тысяча белокурые, соблазнительные и голые. – По Риму ходят странные слухи о колдовстве, которое имеет место быть в замке Святого Ангела. Да еще пропала любимая духовная дщерь понтифика, монна Агостина Пикколомини, так что Его святейшество ныне без утешения и приятного женского общества. Вы уж послушайте, что в городе говорят об этом, мессер Рамиро. А если лично поймаете парочку крикунов, то подарите их мне, люблю, знаете ли, хороших собеседников!
Куда делась монна Тина, Чезаре знал прекрасно, но важно не то, обрела ли ее душа покой (тело покоилось на дне Тибра), а что по этому поводу судачат в тавернах и на улицах. Рим – большая деревня, хотя и столица всего христианского мира. Не стоит недооценивать власть слухов и сплетен. Иногда одного слова достаточно, чтобы сдвинуть гору.

Отредактировано Чезаре Борджиа (30-04-2015 14:04:11)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Мысль о том, что постель отца пуста, не то, чтобы действительно занимала ум Чезаре, но так, зудела настырной мошкой на краю сознания. Положение папской любовницы завидно, и, желающих лечь в постель понтифика, можно было найти достаточно. Но не всякая бы подошла. Нужна красивая, умная, но не слишком, покорная, но не чересчур, молодая, но не юная, знающая свое место. Где найти такое сокровище? В такой заботе не было для кардинала Валенсийского ничего зазорного. Его святейшество принадлежит сначала семье, а потом всему христианскому миру, и его здоровье было делом семьи, и имело влияние на дела всего христианского мира. В крайнем случае, Чезаре положил себе поговорить о том  с матерью. Ваноцца  была рождена изысканнейшей из женщин с умом мужским, острым и опасным.

Но сейчас говорил с Рамиро де Лорка, и занят был им. И, можно сказать, удовлетворен их беседой. Конечно, время покажет, насколько он все понял, и насколько не забудет, но если убивать каждого, кто способен на предательство, то убить придется всех, и останешься в пустыне, ибо предательство живет в сердце каждого. И верного друга, и любимого брата, и нежнейшей из женщин.
- Вот и узнайте, - добродушно кивнул кардинал Валенсийский. – А узнаете еще что-то любопытное – и вовсе будет замечательно. Я вот думаю, мессер мой, в Риме несметные полчища нищих, калек и пилигримов. Грешно было бы не воспользоваться этим, как считаете? Вы – начальник городской стражи, вот и найдите среди этих людей… дюжины три – четыре. Которые будут каждый день рассказывать вам, что случилось в Риме ночью. А вы будете рассказывать мне. А для того, чтобы языки этих убогих работали лучше, мы их смажем золотом, и уж поверьте, мессер Рамиро, пока вы будете меня   устраивать, я не буду проверять ваши расходные книги.

Чезаре улыбнулся своему гостю. Как хищник – хищнику. Чтобы овцы были целы и шерсть с них стригли исправно, волки должны быть сыты.
- Я не задерживаю вас больше, но, надеюсь, вскоре увидеть вас с добрыми вестями.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия