Дом, в котором скрываются франки.
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Aeterna historia » Последний элемент в мозаике интриги. 28.03.1495. Градара
Дом, в котором скрываются франки.
"С этим надо что-то сделать", - находящийся в одиночестве и меряющий шагами комнату де Бресс хрустнул пальцами и поморщился от того, каким громким и неприятным оказался этот звук.
Скоро его начнет раздражать даже пение петухов с утра. Собственно, почему скоро, если уже? Столько дней проходит в пустую, время стремительно утекает водой в песок. Они не могут больше ждать.
Сначала все складывалось прекрасно, потому что им удалось найти дом, где их никто не тревожит. Знакомство Рондине с Лодовико Моро прошло так успешно, что лучше и ожидать нельзя. Миланец клюнул и даже сам пригласил однажды к себе "Челию Ланца". Он дал ей денег, а разве это не лучше любых слов говорит о том, что его светлость поверил "вдове" в каждом ее слове? При этом никто не ломится в этот дом с намерением выяснить что-нибудь о "несчастной просительнице". Правда, де Бресса смущал некий Баланти, зачем-то увязавшийся провожать куртизанку, но Рондине молодец и смогла не привести его сюда. Савоец уже не сомневался, что Ласточка сможет заманить сюда Лодовико Моро, как только он ей скажет о том, и тогда здесь состоится последний для миланца разговор. На этой мысли пальцы правой руки савойца непроизвольно сжались в кулак.
И оставался только крошечный нюанс, который портил и откладывал все! Желание свалить всю вину на испанцев пока оставалось эфемерным. Ни к одному испанцу так и не удалось подступиться, чтобы попытаться выманить их потом из замка в нужный момент. Если так пойдет и дальше, то придется уже совершить задуманное и не привередничать, а в деле обвинения положиться на артистизм Маттео Сфорца, который пусть сам уже придумывает тогда, как обосновать обвинение испанцев. Но это в крайнем случае, потому что Филипп де Бресс предпочел бы более основательный расчет.
- Что тебе? - спросил де Бресс у робко заглянувшего в комнату Джино.
- Маттео Сфорца к вам.
Начал мальчуган, но савоец нетерпеливо перебил его:
- Сюда проводить. Быстро.
По лицу вошедшего Маттео было ясно, что он принёс вести. Хорошие – для франков и не совсем приятные – для его герцога.
- Здравствуйте, Ваша Светлость, - с любезным поклоном сказал он. – Кажется, испанцы весьма облегчили нам задачу, устроив Моро весьма неприятный сюрприз.
К домику франков Сфорца пробирался долго. Пусть «мадонна Челия» и сыграла свою роль превосходно, по крайней мере, герцог Милана не подавал виду, что в чём-то её подозревает, нечистая совесть Маттео подсказывала не верить знакам внимания и не забывать, что именно он привёл женщину, указанную франками, во дворец владетелей Пезаро. А стало быть, если бы Лодовико Моро стал бы его подозревать – за ним могли послать слежку.
Впрочем, попетляв по узким улочкам Градары и удостоверившись, что никто за ним не идёт, Маттео успокоился. Правда, после блужданий ему хотелось пить, но просить вина, едва ступив на порог – дурной тон, так что Сфорца сдержался.
- Хотя, может быть, вы уже слышали о скандале, который устроил один из испанских посланников, Альфонсо Энрикес?
Новость эту, молнией разлетевшуюся по дворцу, знали уже все в Градаре, может быть, франки тоже слышали её от мальчишки, но она была, однозначно, играла заговорщикам на руку. Редкий шанс, редкая удача, каковую ни в коем случае нельзя упускать.
- О скандале? Признаться, нет, не слышал. Вы садитесь, мессер Маттео. Вино нам принесут, и спешить некуда.
Тактически, конечно, некуда, а вот стратегически еще как, и настолько сильно, что даже Филипп де Бресс, в его возрасте и положении, едва удерживался, чтобы не начать неприличным образом суетиться.
О делах в замке он больше узнавал от самого Маттео, чем от Джино, которого остерегался лишний раз отправлять в дом к самому врагу. Осторожность еще никому не помешала. Да и с соседями болтать никто из франков не спешил, так что если о чем-нибудь и говорили даже бездомные собаки в Градаре, это не означало, что о том же проведали люди короля Карла.
- Вы уже упоминали этого Альфонсо, - кивнул де Бресс. - Горячий молодой человек. На этот раз он натворил что-нибудь особенное, что может как-то помочь нам? Признаться, рад бы был услышать подробности, уже который день ломаю голову, как подобраться к кому-нибудь из испанцев.
- О, этот испанец сам себе испортил отношения с Мавром, без какого-либо влияния со стороны, - голос Маттео звучал радостно, но за этим воодушевлением пряталась нервозность. – Он тайно женился на невесте приближенного Моро и, разумеется, не стал тянуть с первой брачной ночью. Оскорбление семье жениха, оскорбление самому миланскому герцогу… Кроме того, Лодовико Моро забрал девушку у Энрикеса, что не добавило мира в их отношения.
Сейчас или никогда. Более удобного случая свалить вину на испанцев не представится, Маттео это чувствовал. Женщины, конечно, часто становятся яблоками раздора, но всё же войны ради них затевают только в легендах. Мануэль Гонсалес – опытный дипломат, а Мавр – прожжённый политик. Они до чего-то договорятся.
Усевшись в кресло, юный Сфорца посмотрел на франка, словно пытался разгадать его намерения и добавил:
- У дона Альфонсо горячий нрав, а причина ссоры достаточно серьёзна. Он же не невесту какого-то торговца соблазнил.
Строго говоря, соблазнения не было – молодые утверждали, что совершили обряд венчания. Но насчёт того, что брак признают законным, у Маттео были некоторые сомнения. По крайней мере, вряд ли высокородные Энрикесы будут в восторге от выходки их отпрыска. Впрочем, вся эта история волновала Сфорца только в связи с собственными замыслами. Разве что он немного сожалел, что вся эта история с Бьянкой и Альфонсо стала известна ему слишком поздно, но и так обстоятельства складывались неплохо.
Де Бресс внимательно слушал рассказ Маттео Сфорца. Наконец, одна деталь, как бы вскользь упомянутая им, показалась очень значительной. Дальше наместник короля слушал уже вполуха, думая о том, что заинтересовало его. "Лодовико Моро забрал у дона Альфонса девушку... бывшей невестой его придворного" - одними губами повторил он про себя. - "Прекрасно. Лучше из желать невозможно". Испанцы, как будто сговорившись помогать своим сейчас главным врагам франкам, к общей нелюбви к миланцу, проистекающей из верности к своему королю, добавили личную.
- Это очень хорошая новость, мессер Маттео. Я не мог и мечтать о таком. То есть теперь дон Альфонсо может испытывать неприязнь к Лодовико Моро не только потому, что тот помог уйти неаполитанскому трону от семьи его короля, но еще и потому, что тот вмешался в его сердечные дела? Личная ненависть - это прекрасно. И теперь, если нашими стараниями Лодовико Моро покинет этот мир, никто не удивится, что ему в том помог этот пылкий испанец?
Головная боль, мучившая де Бресса с самого утра, немедленно испарилась, и он почувствовал себя бодрым, как никогда.
- А что же эта девушка? Ее спрятали от дона Альфонсо? Заперли в башне замка?
- Нет, её вывезли в отдельный дом, насколько я знаю, но дон Альфонсо её пока не увидит.
Поведение герцога Милана с испанским посланником более чем красноречиво говорило о том, что прощать оскорбление Лодовико не намерен. Маттео, который вместе с другими свитскими, присутствовал при этом разговоре – понял это очень ясно. И понял, что предлог для убийства из этого скандала выходит замечательный. В конце концов, иногда великие люди погибают по причине чьих-то уязвленных чувств, а не политической необходимости.
- Да, думаю, что можно свалить всю вину на испанцев, - подтвердил молодой Сфорца вполне уверенно, - главное, чтобы само убийство прошло гладко.
Выманить лисицу – вернее, если вспомнить о семейном гербе, змея из логова – и потом прикончить, было тоже, само по себе, непростым делом. Лодовико осторожен и у него немалая охрана. Ко всему прочему, свое личное участие в этом Маттео хотел бы ограничить. Да, разумеется, у него был долг мести и всё такое, но, пожалуй, видеть перед смертью выражения презрения на лице Мавра, его дальнему родственнику почему-то не хотелось. Наверное, он слишком много усилий потратил на то, чтобы заслужить уважение герцога Бари, чтобы сейчас ему стало безразлично до этого.
Слуга, тем временем, принес вино и, отпив щедрый глоток и утолив жажду, Маттео поинтересовался:
- Вы считаете, что эта девушка – Бьянка Полаццо – может нам как-то помочь?
Как именно – Сфорца пока не видел, но Филипп де Бресс был старше и, если не мудрее (ум не всегда приходит с возрастом), то, по крайней мере, опытнее своего молодого собеседника в придворных кознях.
- Вывезли в отдельный дом, - эхом повторил де Бресс. - В таком случае эта девушка и впрямь может нам помочь.
У савойца глаза заблестели, как будто он помолодел лет на тридцать. Вот она, последняя недостающая деталь для решения загадки, даже двух! Темпераментный дон Альфонсо не только умудрился рассориться с миланцами, но еще и обзавелся слабостью, которая теперь может помочь вытащить его из замка. Было великое искушение решить, что все должно свершиться завтра же, но спешить было нельзя. Нужно еще раз обдумать каждую деталь, поставить в известность де Бомона... терпение, терпение, ваша светлость. Цель близка, нельзя промахнуться из-за поспешности, вы не в том возрасте, когда это прощается.
Вошедший Джино поставил перед савойцем и его гостем вино, разлил его по кубкам. Де Бресс поднял свой и отпил, потом долго сидел в задумчивости.
- Это случится здесь, - он шумно вздохнул, как будто принимая на свои плечи тяготы всего мира. - Послезавтра. Вам нельзя здесь появляться, чтобы никто не мог даже краем мысли заподозрить вашу причастность.
Он опять задумался. Надо было решить сейчас почти все. У них нет возможностей долгий и частых обсуждений с Маттео. Возможно, тому вообще не удастся больше придти сюда.
- За его светлостью придет наша старая знакомая Челия Ланца. Она должна будет убедить Моро придти сюда, а вы, мессер Маттео, позаботитесь о том, чтобы Моро пошел с ней, а здесь оказался без охраны. Она будет намекать на какую-то случайно известную ей тайну, которую должна открыть ему в своем доме. Помогите ей в этом. Что касается этого мальчишки Альфонсо... мы пошлем ему письмо от некого таинственного друга, желающего открыть ему место пребывания этой Бьянки. На месте его опоят так, что он сам потом не будет уверен, где был и что делал. Письмо принесет Джино. Устройте так, чтобы он отдал его дону Альфонсо. И еще, - де Бресс вспомнил еще об одном важном моменте. - Как поживает наш старый знакомый кардинал Асканио?
Отредактировано Филипп де Бресс (25-02-2015 12:48:29)
- Кардинал Асканио? – Маттео, увлекшись перечислением будущих действий Филиппом де Брессом, едва не пропустил его вопрос. – Он болен, очень болен. Не выходит из своей комнаты, лекари говорят, есть риск, что он умрёт.
Несмотря на то, что он состоял в родстве с упомянутым кардиналом, Маттео не испытывал к нему особых родственных чувств. Тем более что тот был близок с Моро и потому – опасен.
- Я помогу мадонне Челии ввести герцога в заблуждение, - согласился он, меж тем, - и укажу Джино дона Альфонсо. Действительно, если испанцы будут сами верить в виновность Энрикеса, всё будет проще. Однако, - и это беспокоило Маттео довольно сильно, - как мы оправдаем смерть герцога в каком-то доме, за пределами замка? Не покажется ли это подозрительным?
Рассуждать о смерти своего благодетеля, как о деле свершенном, было легко. Но ещё легче было узнать, что убивать его собственноручно не придётся. Измена, в чистом виде измена. «И два дня, - сказал кто-то в голове юного Сфорца, - два дня на то, чтобы приготовить себе всё на случай побега. Или яд, если побег не удастся».
- Жаль кардинала Сфорца, - коротко выразил сочувствие де Бресс.
Про себя он вздохнул с облегчением. Кардинал Асканио был единственным, кто мог знать Рондине в лицо. Если он не разгуливает по замку, а лежит в забытьи, тем лучше. Даже если он придет в себя, за один день бодрость не возвращается даже к служителям божьим.
- Когда все будет закончено, вам ведь не придется никому ничего объяснять, мессер Маттео. Вы возьмете все на себя, как ближайших друг и преданный слуга его светлости, как носитель фамилии Сфорца, в конце концов. Дело выйдет темным и запутанным. Представьте все, как будто дон Альфонсо выманил Моро из замка с целью убить. Испанцы не поверят, наверное. Кто-то из ваших людей тоже будет сомневаться. Для приличия сомневайтесь сами, но подозрения достаточно, чтобы разорвать отношения. Вас могут упрекнуть в горячности, но это вам легко простят. Подозревать вас не с чего и некому. У нас общие цели, мессер Маттео, не правда ли? - де Бресс наклонился вперед и пристально посмотрел на собеседника. - Давайте вместе постараемся их достигнуть. С нами у вас все получится. Испанцы, как видите, дружат с вами сквозь зубы.
- Победителей не судят? – усмехнулся Маттео, немного нервно, но затея с убийством и заставляла его нервничать. – Хорошо, будем стоять на этом. Тем более, если даже было какое-то письмо, заставившее герцога выйти из дома без охраны, убийца бы явно забрал с собой. И других свидетелей – тоже.
На словах всё выходило гладко, но всё же явных изъянов в плане не было. Разве что Челия Ланца не сможет сыграть убедительно или Лодовико всё-таки возьмёт с собой охрану, невзирая на уговоры. Но насчёт первого сомнений не было – двор и так начинал шептаться о том, что Моро отличает какую-то дворяночку, а во втором… Как и любому мужчине, Мавру будет зазорно показать себя трусом, ожидающим, когда вокруг него соберется достаточно стражи, чтобы выйти из дома.
Обсудив с Филиппом де Брессом несколько мелких вопросов, касающихся письма Энрикесу и прочего, Маттео Сфорца покинул дом франков и – также с великими предосторожностями - вернулся в свои покои в замке. Судя по разговорам других придворных – его отсутствия никто не заметил.
Отредактировано Маттео Сфорца (25-02-2015 13:28:28)
Простившись с Маттео Сфорца, де Бресс долгое время провел в одиночестве и размышлении. Он так и этак вертел в уме придуманный и продуманный уже почти план и искал, нет ли относительно него сомнений больше, чем допустимо, чтобы приступить к его выполнению? Разумеется, потом он еще выслушает капитана и лейтенанта, но пока он должен был решить все для себя сам. Что и говорить, момент, ради которого они торчат в Градаре уже десять с лишним дней, должен был, наконец, наступить.
Наконец, он сказал сам себе "ладно", резко поднялся и позвал Джино.
- Позови сюда капитана, лейтенанта и... и Рондине.
Он знал, о чем и как говорить с первыми двумя, а вот женщина, которой в его задумке была отведена важная роль, вызывала в нем определенное беспокойство.
Он молча смотрел, как те, кого он позвал, входят в комнату. Коротко кивнул мужчинам.
- Мы с вами поговорим чуть позже. Мадонна, - он взял Рондине за руку и отвел к окну. - Сначала мы должны обсудить кое-что с вами. И я очень прошу остальных мне не мешать.
Рондине шла с твердым намерением отказаться ото всего, чтобы ей не предложили. С того дня, как Ласточка услышала от Баланти, что кардинал Сфорца находится в Градаре, она не могла спокойно спать. При одной только мысли, что он прийти к герцогу в тот самый миг, когда там была и она, сон снимало, как рукой. Конечно, Его преосвященство мог и не узнать в скромной вдове римскую куртизанку, но мог и вспомнить, что видел Челию Ланца в обстановке, добропорядочной мадонне никак не подходящей.
- Я в замок больше не пойду, - не давая себе возможности передумать, сразу начала она, - вы должны понять, причина не в моем не желании, а в возможности разоблачения. Не представляю, как я буду объяснять Его светлости, зачем такая, как я, назвалась чужим именем.
Ласточка спиной почувствовала пристальный взгляд д'Аллегра и продолжила уже мягче.
- Вряд ли он поверит, что какая-то куртизанка настолько потеряла голову при виде его портрета, что примчалась из Рима в Градару, чтобы стать к нему ближе.
И все-таки, отказываясь, Рондине не могла не испытывать что-то похожее на разочарование. Скоро она вернется домой, к привычной жизни, где каждый день похож на другой и меняются только лица. Ей останутся только воспоминания, и какая жалость, что несвоевременный визит Асканио Сфорца лишил ее одного из них.
Отредактировано Рондине (02-03-2015 16:34:05)
- Очень жаль это слышать, - без всякой издевки ответил де Бресс.
Он покосился на капитана д'Аллегра, которому, как водится, личные беседы савойца с Рондине не нравились, зато они более чем устраивали самого де Бресса. Он твердо знал, что ему надо, и теперь, когда цель была близка, ни перед чем не хотел останавливаться. Если надо будет озолотить римскую куртизанку, значит, он это сделает, в конце концов, она это даже заслужила. Судя по тем подробным рассказам, что она приносила из замка, Ласточка не допустила ни одной ошибки, а за то, что на всякий случай свернула в дом напротив, когда этот Баланти навязал ей свое общество, савоец похвалил ее особенно.
- И все-таки я бы хотел настоять на том, чтобы вы пошли в замок еще раз. Если все пройдет так, как надо, то он будет последним. Скажите, мадонна, вас пугает только кардинал Сфорца или что-нибудь еще? Может, вы проявили какую-то неосторожность, о которой еще не рассказали мне, и теперь боитесь ее последствий? Тогда самое время открыть все тайны. Они могут дорогого стоить, и не только вам.
Смысла в вопросе не было, одного кардинала хватило бы с головой, но, вспомнив недобрый взгляд мадонны Джачинты, Рондине решила, что лишним упоминание не будет:
- Нет, мне кажется, герцог мне верит, во всяком случае я не увидела ничего такого, что могло бы уверить меня в обратном, - она скрыла улыбку - не надо быть куртизанкой, чтобы увидеть искру интереса в мужских глазах, и уже серьезно добавила. - Разве что одна женщина в его окружении. Скорее всего она - его любовница, так что было бы странно, если бы она пришла в восторг от того, что Его светлость уделяет внимание другой.
Нет располагающего для откровенности места, чем постель. Де Бресс вполне мог предложить Ласточке стать ближе к миланскому герцогу, раз уж тот не остался равнодушным к красоте просительницы, вот только сама она не собиралась идти на такой риск. Не могла и не хотела.
- Хотя какая уже разница? - не понимая, к чему толочь воду в ступе, пожала плечами куртизанка. - Все равно мне показываться в замке нельзя. Вы сами сказали, Ваша светлость, что ошибка может стоить дорого.
Отредактировано Рондине (03-03-2015 12:52:59)
- То есть ваши опасения касаются только кардинала Сфорца и любовницы герцога Моро? - уточнил де Бресс. - Прекрасно. Примерно это я и хотел услышать. В таком случае могу вас утешить. Кардинал Сфорца очень болен и до сих пор не приходил в себя. Любовница герцога - женщина, которой полагается не любить вас, вы и сами это только что сказали. Значит, замок для вас опасен не больше, чем день, пять или неделю назад.
Де Бресс кашлянул и замолчал. Ему надо было подобрать слова, чтобы быть очень убедительным, и про себя он, несмотря на плохой характер, посмеивался над тем, что ему приходится использовать всю свою дипломатию и способность хитрить для того, чтобы убедить куртизанку. К тому же еще оставался капитан д'Аллегр, которого может обеспокоить судьба этой женщины. Сам бы де Бресс за жизнь ни одной куртизанки ничего бы никогда не дал, но знал, что бывают и совсем другие истории.
- Мадонна, - савоец взял Рондине за руку и тихонько сжал ее ладонями; ни дать ни взять отец взывает к разуму своей дочери. - Я прошу вас отправиться в замок после завтра. Все, что вам нужно, - это убедить Лодовико Моро в том, что у вас есть очень важные бумаги, которые напрямую касаются его и его ближайшего окружения, и что передать их вы можете только здесь. Мессер Маттео поможет вам в этом. Мне необходимо поговорить с его светлостью, и сделать это не в стенах замка.
Отредактировано Филипп де Бресс (03-03-2015 21:26:03)
Болезнь кардинала полностью меняла ситуацию. Рондине задумалась: если она доведет дело до завершения, то де Брессу не откреститься от выплаты обещанных денег, если же она откажется, у савойца появится прекрасная возможность существенно сократить сумму или вообще отказаться от платить. В конце концов, что плохого в том, что она поможет тому, чтобы встреча состоялась? Конечно, миланский герцог будет уязвлен обманом, но, во-первых, вряд ли она его еще хотя бы раз увидит, а во-вторых - об этом нужно было думать раньше.
- Хорошо, я попробую, - медленно, будто нехотя, произнесла она в ответ. - Но это будет последнее, что я сделаю.
Ласточка бросила быстрый взгляд на почему-то хмурого д'Аллегра. Было что-то, чего она не понимала, без сомнения, с ней не были полностью откровенны, но вопрос был в том, в чем состояло утаивание. По спине побежал холодок и куртизанка вдруг пожалела о собственном согласии.
- Послезавтра, значит, послезавтра, - не давая себе передумать, произнесла и с едва заметной насмешкой добавила. - Вы меня уговорили, Ваша светлость, теперь вы можете выпустить мою руку.
Отредактировано Рондине (04-03-2015 11:48:57)
- Хорошо, я так и сделаю. Как мне ни жаль, мадонна, - с видом признания сказал де Бресс и отпустил руку куртизанки.
Капитан и лейтенант стояли, как застывшие статуи. На лице д'Аллегра обозначились неясные следы борьбы, которую человек ведет обычно сам с собой. Другой этого мог бы и не заметить, но савоец знал, что так и должно быть, поэтому от него не укрылось. Рондине была женщиной умной и наверняка повидала за свою жизнь всякого, но в делах политики невинна так же, как пятнадцатилетняя девушка, видевшая за всю свою жизнь людей раз в двадцать меньше, чем она. Ей даже в голову не могло придти то, что замыслили франки.
Теперь предстояло обсудить детали того, что случится в этом самом доме через два дня. Филипп де Бресс предчувствовал успешное завершение предприятия.
Эпизод завершен.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Aeterna historia » Последний элемент в мозаике интриги. 28.03.1495. Градара