Вопреки мрачным прогнозам Софии, вопреки основанным на опыте ожиданиям лекаря, вопреки всему, но Рондине не умерла. И до того худощавая, она высохла до костей, лицо, ранее аристократически бледное, теперь имело куда менее изысканный зеленоватый оттенок, волосы потускнели и лежали безжизненной паклей.
И все-таки она выжила. Слабая, как ребенок, она лежа выслушала доклад единственной оставшейся ей верной служанки. София славилась своей способностью сгущать краски, но сейчас куртизанке казалось, что та скорее преуменьшает, чем преувеличивает свалившиеся на них проблемы.
- Я тебе этого никогда не забуду, - перебила Рондине и пусть ее голос был еле слышен, обещание она дала твердое.
Из всей прислуги она менее всего ждала верность от грубоватой и не слишком-то умной девицы. Может, потому она и осталась, что ума была недалекого, но это никак не умаляет значимости ее поступка.

- Но как же ты справилась, ведь денег-то оставалось чуть, а долги я так и не отдала?
При всей граничащей со скупидомством экономии на оставшиеся в наличие средства нельзя было содержать дом в течение нескольких месяцев.
- Да и не справилась бы я, - призналась служанка; в своем обстоятельном повествовании она только-только готовилась к рассказу о чуде, а именно - визите Бальдассаре. - Тут нам едва дверь не ломали, - пробурчала. - Выломали бы, если бы не ваш миланец. Денег, правда, не привез, но кое-что все-таки оставил, я и расплатилась по самому срочному.
София густо покраснела, жалованье-то она себе сама выплатила и сверх того, что положено, с лавочниками же поступила просто - ровно половину долга каждому, что помогло... до поры до времени. Теперь же они снова зароптали, когда же остаток будет. А денег-то больше и нет, не из своих же отдавать. Расчет был прост - куртизанка вот-вот богу душу бы отдала, так что про вторую часть можно и забыть, какой с покойницы спрос? И уж тем более с ее служанки.

- И письмо еще вам написал. Так и сказал - отдай, мол, хозяйке, когда поправится. Я уж и не чаяла, молилась только, но, видно, хранит вас Пресвятая Дева, - она перекрестилась. - Вы подождите, сейчас я его вам дам.
Когда-то, будучи в хорошем настроении, хозяйка научила ее счету, но грамоту служанка так и не освоила. Считать-то и на пальцах можно, а все эти крючки и закорючки попробуй выведи. Да и ни к чему это честно работящей девушке. София поправила подушку, чтобы было удобнее, любопытствуя, глянула на бумагу, будто понимала что, но больше на лицо Рондине смотрела.
- Ох, вы даже порозовели, - воскликнула с изумлением, глядя, как изменилась куртизанка. - Я на кухню побегу, вина вам подогрею, самое оно после болезни.

Рондине невидящим взглядом проводила убежавшую Софию. Она очень хорошо помнила свое прощание с Бальдассаре и его слова. Казалось бы, что проще - просто просунуть руку под тюфяк, но она медлила. Слишком хорошо это, чтобы оказаться правдой, и куртизанка боялась не справиться с разочарованием.
Наконец, она решилась. Пустота... пустота... пустота... Неужели это было жестокой шуткой? И в этот миг рука нащупала оставленный торговцем кошель. Последние силы ушли на то, чтобы вытащить кошель из-под тюфяка, заглянуть вовнутрь и спрятать его под подушку.
- Не знаю, где вы, сер Бальдассаре, но знаю - бог не оставит вас. А я... я буду за вас молиться.

Много позже Рондине задумается, чего стоила миланцу эта его щедрость, и заново проникнется к нему благодарностью. Сейчас же она была слишком слаба, чтобы думать. Обо всем она подумает завтра.

Подпись автора

Я - куртизанка
И в этом вся моя жизнь