Джованни рассеянно погладил Элизу по спине.
- Как видишь, Кошечка не напрасно боялась, - после того, как тишина, прерываемая только всхлипываниями девушки, стала просто гнетущей, произнес он.

Легонько подтолкнув зареванную воспитанницу к тому стулу, на который не рискнул сесть сам, герцог с мрачным удовлетворением продолжил:
- Глупая женщина! - он уселся на разобранную кровать - она-то не должна развалиться. - Значит, ты теперь осталась одна... Совсем одна, - он смерил девушку взглядом и холодно-равнодушно добавил. - Плохо о тебе позаботилась твоя наставница.

Джованни на это было в высшей степени наплевать, сейчас все его мысли занимало, как объяснить Его святейшеству потерю письма.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Погруженный в свои мысли, Джованни, не глядя, погладил по голове прильнувшую к нему девушку. Это не было лаской, скорее привычное движение руки.

- Если бы я мог, я бы очень побеспокоил дух Кошечки, - скривился он в ответ. Призрак Гаттины его не пугал - не герцог Гандии был виновником гибели куртизанки. И пусть она приходит к тому, кто сократил ее земное существование. Этому человеку вряд ли отпустит все грехи сам понтифик.

Хуан невесело усмехнулся - если бы покойница была так любезна и рассказала бы, кому именно она передала письмо, он бы, возможно, даже поставил свечку за упокой ее души.
Впрочем, самое страшное уже позади - разговор с Его святейшеством состоялся, значит, стоило ли вообще приходить сюда?

Он попытался встать и не без удивления понял, что Элиза и не подумала отстраниться. Джованни подцепил лицо девушки под подбородок и потянул вверх.
- Значит, ты больше ничего не знаешь? - переспросил он, легонько щелкнув ее по носу, пожал плечами. - Тогда разговор закончен.

Удивительно, но только сейчас он заметил, каким взглядом смотрит на него всегда такая скромная воспитанница Гаттины. Молодой человек недоуменно нахмурился: то, что казалось Элизе лукавым взглядом, со стороны выглядело почти жалко и никак не напоминало чувственный зов самой Кошечки.
- Встань с пола, холодно же, - не так уж часто сыну папы испытывать сочувствие, поэтому слова прозвучали несколько натянуто. Да и непривычно ему было проявлять даже малую толику заботы о том, кто не имеет счастья принадлежать к семье Борджиа.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!

Золотая цепь так и осталась висеть на шее девушки. Джованни, глядя сверху вниз, подцепил пальцем тяжелое украшение.
- Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? - с насмешливым недоумением переспросил он. - Разве ты забыла, сладкая, свои же слова? Рядом с Борджиа ходит смерть... Зачем же ты за мной бежишь?

Из комнаты выглянула Рут и, укоризненно покачав головой, скрылась обратно. Хуан проводил женщину взглядом - слишком безмятежным было выражение ее лица - и внимательно вгляделся в полные ужаса глаза Элизы. В сравнении со спокойствием кухарки та напоминала ничего не понимающего и от того особенно горько поскуливающего щенка, которого злой хозяин оставил на улице...

- Глупая ты, - герцог потрепал девушку по щеке, - вместо того, чтобы реветь, тебе нужно было подумать о том, на что ты будешь жить.
В эту минуту известный на весь Рим дебошир и гуляка чувствовал себя убеленным сединами мудрецом. Он еще раз взвесил на пальце цепочку и, не понимая сам, зачем он это делает, отцепил от пояса кошель и протянул его Элизе.
- Возьми, на первое время тебе хватит, - не без удивления услышал он собственные слова и уже с обычной усмешкой добавил. - Не знаю, что ты такого страшного слышала обо мне, но одно я могу сказать точно - я не ем детей.

С этими словами Джованни отодвинул девушку в сторону и, быстро сбежав с лестницы, навсегда покинул дом бывшей любовницы.

Подпись автора

В падении нравов не имел себе равных
Только десять заповедей, а какой репертуар грехов!