В отличие от Джакомо Фео, Катерину Сфорца не волновало, какие слухи дошли до Форли и как их примет Оттавиано. Сыну было уже шестнадцать, почти мужчина, ему следовало управлять своим город и своими людьми в отсутствие матери, а не собирать сплетни о ее любовных похождениях, и управлять хорошо, потому что первое, что она сделает, это потребует от Оттавиано полный отчет.

Фео она улыбнулась нежно, но отстранено. Вдали уже виднелись городские стены, и древняя Эмилиева дорога бежала быстрее под копытами коней, обещая, наконец, привести их сегодня к дому.
- Кончено, подготовился! Приказал убрать в замке пустые кувшины из-под вина и разогнал дружков, которые помогали ему постигать все тонкости винопития. Так же выслушал все, что ему нужно знать, чтобы ответить на вопросы, которые я ему задам. А я ему обязательно их задам!
Сколько припасов осталось (спасибо подводам французов, эту зиму Форли и Имола перезимовали безбедно даже в самые тяжелые дни, когда зерна на хлеб почти не оставалось). Нет ли недовольства в городе. Нет случилось ли болезней… да много чего сейчас занимало голову правительницы Форли и Имолы.

Если бы Фео спросил у нее сейчас напрямую, что ждет их – она бы не смогла ответить. Нынешнее положение вещей ее вполне устраивало. Ее ночи были наполнены страстью, и день она все чаще проводила в обществе своего юного любовника. Тот оказался любознателен, и Катерина Сфорца охотно беседовала с ним, открыв в Джакомо пытливый ум и отличную память.
- Посмотри, - графиня вытянула вперед руку, затянутую в перчатку. - Нас встречают!
Вдали плыли яркие стяги. Оттавиано выехал навстречу матери.

Подпись автора

Тигрица Романьи
Там, где нет опасности, наслаждение менее приятно

Оттавиано Риарио до смерти надоело быть сыном Тигрицы Романьи. Когда тебя судят по отцу, когда растят, указывая на его подвиги и ставя в пример – это одно, но жить в тени женской юбки – это другое. Слышать, как о матери говорят со страхом и восхищением. Любить, бояться, быть обязанным всем – жизнью, положением. И ненавидеть. Когда тебе шестнадцать лет, мир, как правило сложен. Когда ты сын Тигрицы, он сложен вдвойне, потому что от тебя ждут, что ты как минимум сравняешься с ней, а потом и превзойдешь ее.

- Едут, - кивнул Винсенто, закадычный друг, благодаря которому Оттавиано, за время отсутствие матери в Форли, познал муки первого похмелья и первую сладость плотского греха.
- Вижу, - мрачно отозвался юный Риарио. – Мне оросить землю слезами счастья?
Винсенто коротко рассмеялся. Но, по правде говоря, он разделял печаль друга. Кончились вольготные деньки. Когда графиня в замке, все ходят по стеночке, и дышат только по ее милостивому соизволению. Удивительно ли, что Оттавиано больше всего желал избавиться от этой опеки.

Всадники приближались. Оттавиано уже различал бесстыдно-рыжие волосы матери, не по-женски крепкую посадку, различал он и лица тех, кто ехал рядом с ней, были среди них и знакомые, были и те, кого он видел впервые. Но интерес представляло даже не то, кто ехал с матерью, а как… и наметанный глаз выхватил двоих, державшихся ближе всех к Катерине Сфорца. Юный Риарио нахмурился. Джакомо Фео, собственной смазливой персоной, и некто, с физиономией наемника.

Винсенто, не упускавший случая подлить масло в огонь, шепнул другу:
- Интересно, кто из этих двоих тот римский любовник, о котором тебе рассказывали?
Оттавиано дернулся, как от удара. Тот ли, этот, одинаково мерзко.
- Скоро узнаем, - пробормотал он. – Скоро узнаем.

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства

Первое, что бросилось в глаза Катерине Сфорца, это то, как повзрослел Оттавиано за время ее отсутствия. Второе – что Джакомо Фео прав. На лице сына не было особенного счастья, а кислую улыбку только сослепу можно было принять за радость встречи с матерью.
Графиня нахмурилась, но демонстрировать при всей честной компании свое недовольство не стала. С Оттавиано она потом поговорит. После. Наедине. Негоже отчитывать сына Джироламо Риарио на глазах у всех. Вместо этого Катерина Сфорца спешилась и протянула руки навстречу отпрыску и наследнику, зная, что тому ничего не останется кроме как ответить ей тем же.

Старшие дети всегда взрослеют слишком рано. Ты еще молод и полон сил, а они уже смотрят на тебя осуждающе, словно каждым своим вздохом ты отнимаешь воздух у них. Для Тигрицы не было секретом, что ее Оттавиано был не в меру жаден до власти и почета, вот только мальчишка никак не хотел понять, что управлять – это труд и искусство, а не развлечение и праздники. А понять придется.
- Оттавиано, сын мой, - радостно воскликнула она. – Как ты вырос, мальчик мой, благослови тебя Господь!

Подпись автора

Тигрица Романьи
Там, где нет опасности, наслаждение менее приятно

Оттавиано послушно (ибо послушание въелось в кровь и выжечь его тоже можно было только кровью) спешился и пошел в объятия матери, обманчиво-хрупкой, невысокой. Обнял, и снова нахлынула дьявольская смесь любви, обиды, зависти, и еще черт знает чего, заставляя клокотать слезы в горле. От матери пахло дорогой, неуловимо – ее любимыми благовониями, а еще – жизнью. Его мать жила. Там, где ступала нога Катерины Сфорца, всегда что-то происходило. А он, Оттавиано, прозябал, ибо ему не было место в настоящей жизни, его, как маленького мальчика, заперли в замке и наказали не выходить.

- Рад вашему возвращению, матушка, - пробормотал он. – Надеюсь, вы здоровы и все благополучно?
И, через плечо, пристальный взгляд на Джакомо Фео, словно пытаясь прочесть на его до отвращения миловидном лице следы бурных ночей. Он. Да, это он, тот римский любовник, о котором поведал гонец, поведал хотя и со смехом, но и с невольным восхищением. Юный Риарио это почувствовал кожей, почувствовал холодок ярости, стекающий по позвоночнику.

Сколько раз Винсенто твердил ему – покажи с первого шага, что хозяин в Форли ты. Веди себя вежливо, но решительно… Чувствуя на своих плечах ладони матери, Оттавиано сдался, и только неловко отступил в сторону, освобождая Тигрице дорогу к городу. Ее городу, что бы там не говорил Винценто.

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства

Катерина Сфорца не оборвала Джакомо, не приказала молчать, а только нахмурилась, проследив за его взглядом.
Фео был прав, под напускным почтением в глазах Винценто плескалась насмешка напополам с досадой.
- Напомни мне о нем, позже, - тихо шепнула графиня любовнику, продолжая улыбаться сыну.
Она знала, что в Форли ее ждут неотложные дела, как всегда бывает после возвращения из долгого путешествия, и немудрено будет забыть о дерзком юнце. И вот это будет большой ошибкой. Оттавиано легко поддается чужому влиянию, и, если уж так, нужно, чтобы это влияние было благим. Возможно, ей стоит найти для сына любовницу, которая сможет мягко направлять мальчика туда, куда нужно.

Оглянувшись, Тигрица сделала знак Луке Барбато подойти.
- Оттавиано, это мессер Лука, он будет возглавлять мою личную стражу, в Риме на мою жизнь покушались, и не один раз, так что лишняя предосторожность не помешает.
О том, что Луке Барбато почти удалось отправить ее к праотцам, Катерина Сфорца, разумеется, промолчала. Знала она, что и Джакомо будет молчать, так что тайна знакомства графини Форли и наемника Барбато должна была таковой и остаться.

Подпись автора

Тигрица Романьи
Там, где нет опасности, наслаждение менее приятно

В город въехали уже совсем иначе. Вереди – Катерина Сфорца со своими людьми. Позади – он, Оттавиано. Понурый, мрачный, бесцельно разглядывающий блеклое небо, готовое к ночи разродиться дождем. Винценто поглядывал насмешливо и сочувствующе. За эту насмешку и за это сочувствие юному Риарио хотелось ударить приятеля. Видимо, что-то такое промелькнуло в его глазах, и Винценто подъехал ближе, перестав скалить зубы в улыбке.

- Не грусти, Оттавиано, - панибратски шепнул он сыну Тигрицы. – Разберемся мы с этим мальчишкой Фео. В темноте все кошки серы, и коты тоже. А там, кто знает. Найду я тебе верных людей…

Оттавиано выпрямился в седле. Да. С Фео они разберутся. А что дальше – юноша боялся загадывать. Но все же в мечтах он видел себя единовластным правителем отцовского наследства, избегая думать о том какую цену придется заплатить за такое правление.
Винценто отъехал, ухмыляясь. В отличие от юного Риарио он прекрасно знал, какую цену тому придется заплатить. Что же, не он первый, не он последний, кто перешагнет через родную кровь. Главное, чтобы не струсил.

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства