По дороге от Милана к Градаре.
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Aeterna historia » Дорогу осилит тот, кому весело. 08.03.1495. По пути к Градаре.
По дороге от Милана к Градаре.
"Ну и ну, все-таки мой племянник как-то сумел оказаться на коне". Эта нехитрая мысль преследовала последние несколько недель Лодовико Моро неотступно, как навязчивый стих.
Или даже скорее навязчивая муха.
Которую не получается прихлопнуть.
И остается только морщиться и наблюдать за ее наглым полетом.
Теперь давить на Джованни Сфорца будет сложнее, а все-таки придется.
С приглашением французского короля Карла вышло вполне хорошо. Неаполитанцы сели в лужу и порядком струсили. Тут самое время потирать руки.
При этом франки успели порядком всем поднадоесть, и самому Моро в первую очередь.
Самое время уверить его святейшество в полном согласии с его мнением о короле франков.
И еще с его желанием сделать так, чтобы от франков не осталось и духу.
И вот тут придется действовать не только прямо, но и через самого Джованни Сфорца.
И еще его дорогую супругу, разумеется.
Тут Лодовико Моро было все ясно. Не понимал он только одного. Почему Родриго Борджиа отпустил и Джованни Сфорцу и Лукрецию из Рима, тогда как, по уверенности Лодовико Моро, должен был держать обоих при себе. Первый бы вполне сошел за заложника в деле переговоров с самим Моро, которые должны были состояться. Да и кондотьер ему бы явно в данных обстоятельствах пригодился.
Вот тут Моро и недоумевал, хотя и радовался, конечно, что племянник оказался в физическом пространстве ближе к нему, нежели к его святейшеству. Впрочем, чего гадать, если скоро он своего сумеет своего племянника увидеть и спросить все как следует самолично.
- Чего ты хмуришься? - раздался за спиной Лодовико голос Роберто да Монтеведжо. - Ты забыл, что с тобой едет моя невестка, одна из самых красивых женщин Италии?
- А... ну да, конечно. Много ли проку от самой красивой женщины, если она едет в повозке, скрытая за покрывалом?
В это же время та самая "красивая женщина" придирчиво рассматривала свое отражение. В маленьком зеркальце поочередно отражались то левый, то правый глаз. Крохотное, размером с детскую ладошку, это муранское стекло было подарком любящего супруга на первые полгода их свадьбы и Катерина гордилась собой, что на годовщину Оттавиано расщедрился на зеркало, в котором молодая жена могла видеть свое лицо целиком, а не частями.
- Что-то я слишком бледная, это никуда не годится!
В дорожном сундуке, с которым Катерина несмотря на все уговоры не пожелала расстаться, пусть даже он занимал в повозке немалое пространство, было все, что нужно каждой настоящей женщине. Графиня Монтеведжо двумя-тремя движениями вернула щекам легкий румянец, капнула духами на запястье и оставалась вполне довольна результатом. Можно было еще придать немного томной тени глазам, но каждая кочка, встречающаяся на пути, словно так и стремилась попасть под колесо. Катерина с сожалением обернула в бархат зеркало и следом за притираниями убрала его в сундук. Теперь ей заняться было решительно нечем, из-за плотно задернутых занавесок было душно и даже любимый аромат показался как восточная сладость слишком приторным.
Какое-то время Катерина развлекала себя тем, что полировала мягкой ветошью свои ногти, затем принялась считать, сколько раз она подпрыгнет на очередном ухабе, но и это развлечение ей скоро наскучило. Откинув край покрывала и прислушавшись к доносящимся до нее мужским голосам она задумалась. Прошло совсем немного времени - всего-то заправить за ухо выбившийся из прически локон, стереть с кончика носа дорожную пыль и несколько раз от нее же чихнуть, как графиня пришла к выводу, удивительным образом совпавшим с замечанием герцога Миланского - что толку в ее красоте, если ее никто не видит?
Один из сопровождающих, заметив, что молодая женщина едва не по пояс высунулась из повозки, подъехал ближе и почтительно осведомился, что угодно ее светлости.
- Я хочу ехать верхом, - Катерина нисколько не сомневалась в том, что любой ее каприз будет выполнен. И если для того, чтобы жена графа Оттавиано пересела на лошадь, нужно, чтобы кто-то спешился, значит этот кто-то пойдет пешком.
Или же пусть сам едет в этой гадкой повозке.
"Я хочу ехать верхом", - передразнил про себя красавицу Рубино, прозванный за шрам поперек щеки Меченым. Просьбу Катерины он передал, хотя и было видно, что сильно сомневается в ее успехе. Даже не спешил. Еще бы, если по каждой глупости капризной дамы бежать сломя голову, так всю жизнь и пробегаешь попусту. Был уверен, что Моро Катерине Гонзага откажет. Вежливо так, но чтобы было понятно и впредь неповадно. Даже в глубине души любопытно было, как это происходить будет.
К удивлению Рубино, Моро хоть и удивился, но не сильно, и даже почти обрадовался. Во всяком случае на Роберто из Монтеведжо посмотрел весело, подмигнул и сказал, что чего хочет женщина, то и Богу угодно, а значит и ему, Лодовико Сфорца, отказываться нечего.
И сказал так, что непонятно было, чье желание было первичным.
Меченый по крайней мере, точно не понял.
Зато Роберто понял точно и многозначительно фыркнул. И пробормотал что-то вроде "Ну ты рисковый".
Что он знал свою невестку лучше миланского герцога, тот поймет чуть позже.
- Передай мадонне Катерине, что свободных мулов у нас нет. Если согласна она ехать верхом на лошади, то выбери ей какую-нибудь из плетущегося сзади десятка посмирнее.
Катерине же и в голову не приходило, что могло быть иначе. Она совсем не была удивлена и только огорчалась, что не она сама выбрала себе лошадку, она точно и не посмотрела бы на эту унылую клячу. Правду говорят - в дороге с чем только не приходится мириться. С приятным осознанием, что проявляет редкую деликатность, хотя и вполне могла бы заметить, что предназначенная ей кобыла красотой не блещет, графиня кивнула Рубино, показывая что готова. Теперь основной задачей для нее стало сесть на лошадь так, чтобы не испачкать в грязи подол дорожного платья.
Ехать даже на смирной лошади верхом оказалось совсем не так удобно, как казалось, когда ее трясло в повозке, но все равно, это лучше, чем, зевая от скуки, зарабатывать себе морщины. К тому же никакая женщина не может остаться равнодушной к заинтересованности мужчины, пусть даже она замужем, а он трижды женат. За словами обычной любезности огоньки в глазах не спрячешь, уж это графиня определяла безошибочно и, зная, что несмотря тяготы путешествия она не утратила своей свежести и очарования, кокетливо улыбнулась герцогу Миланскому.
- Сегодня уже теплее, чем вчера, не так ли?
С младых лет будущая графиня да Монтеведжо усвоила - нет более лучшей темы для начала беседы, чем разговор о погоде. Если бы потребовалось, она могла бы часами рассуждать о том, какой сегодня великолепный день, при этом ни разу бы не повторилась. А это сродни искусству - не каждой дано.
Графиня изящно подала руку Рубино, ловко села на лошадь и едва заметным жестом красиво поправила плащ, который лег идеальными складками. За этим смотрел не один десяток благодарных зрителей, и кое-кто очень заинтересованно, а кто-то даже присвистнул. Моро недовольно посмотрел на него, потому что вольность была слишком громкой и слишком откровенной, хотя в глубине души был согласен, что Катерина достойна проявления восторга.
- Мадонна, я счастлив, что вы решили предпочесть неудобство верховой езды, - Моро отдавал должное красоте Катерины и был в самом деле благодарен ей за то, что она решила разбавить их мужское общество.
О жене графа да Монтеведжо Моро почти ничего не знал. Она не жила при миланском дворе и даже еще не успела быть в нем гостьей.
Милан плохо подходил для гостевания в последнее время.
Сейчас она направлялась к герцогам Пезаро и присоединилась к едущему туда же герцогу Милана.
Конечно, он не возражал, когда к нему обратились с такой просьбой.
Путешествие может стать не необходимостью, а еще и приятным.
Он не сомневался, что женщина из рода Гонзага не только красива, но и интересна в беседе.
Его светлость был избалован женой, любовницами и вообще дамами, которые или были из одной с ним семьи или были приставлены к его двору.
И не очень понимал ухмылок деверя красавицы.
- Да, сегодня, наверное, и впрямь теплее.
Моро согласился, хотя погодные условия были ему более чем неинтересны.
- Надеюсь, вы не мерзли вчера? Мы делаем все, чтобы достичь Градары как можно скорее. Там погода вас волновать не должна, там будут более интересные предметы для того, чтобы привлечь ваше внимание.
Давно нужно было покинуть эту повозку!
Ее зубки Оттавиано часто сравнивал с жемчужинами и, полностью с этим согласная, Катерина широко улыбнулась. Ослепительности ее улыбки хватило и Лодовико Моро, и деверю, и даже этому угрюмому, который со шрамом. Она еще раз оценила произведенное на окружающих впечатление и снова похвалила себя за правильное решение.
- Было немного прохладно, - отдавая должное беспокойству герцога Миланского, графиня не стала грешить против истины. Она и без того безропотно сносит все тяготы, но если не обратить внимание окружающих, как она терпелива в своем молчании, то никто и не заметит. А этого Катерина допустить не могла.
Мужчинам же все нужно объяснять. Вот Оттавиано. Как только она ему не намекала, но пока прямо не сказала, что она просто необходимо зеркало побольше, он так и не понял. И еще ее очень удивляло, что, к примеру, стоило ей завести с ним разговор о том, что на зеленом бархате будет прекрасно смотреться то изумрудное ожерелье, которое третьего дня она видела в ювелирной лавке, как у него неожиданно находились какие-то важные дела. А на следующий день он опять все забывал, и ей приходилось начинать все сначала. Беда просто с ним!
Но все-таки внимание Лодовико Сфорца требовало поощрения (мужчины и в этом, как дети) и Катерина оживленно продолжила.
- Герцогиня Пезаро обещала какой-то сюрприз и конечно будут танцы, - от предвкушения праздника глаза ее заблестели и она мечтательно вздохнула. - Вот только не знаю, может, вы мне посоветуете, какое платье надеть? Это же очень важно, как ты выглядишь при первой встрече. У меня есть из зеленого бархата, но Оттавиано так и не купил мне к нему нужно ожерелье, - она с осуждением посмотрела на деверя, словно тот был виновен в промахе графа да Монтеведжо, - и есть из серебряной парчи. Оно тоже красивое, но бархатное мне идет больше.
Графиня снова вздохнула, но теперь тяжко. Нелегкое это дело - быть красивой женщиной.
Тирада Катерины Гонзага оказала забавное действие на окружающих. Кто-то подъехал к ней ближе, кто-то сдержанно засмеялся в кулак, кто-то зашептался. Роберто с преувеличенным тщанием стал рассматривать верхушки деревьев.
Если же говорить о Лодовико Моро, то его взгляд странно остекленел, и в глубине радужек как будто что-то задрожало. Он неуместно для расслабленной беседы с силой стиснул челюсти, его лицо окаменело, и лишь щека дергалась судорогой. Знавшие его кондотьером видели такое не раз, и обычно это ничего хорошего не предвещало тому, к кому было обращено.
Сейчас же это не предвещало ничего хорошего самому Моро, ибо означало необходимость поистине дьявольской выдержки. Можно было обвинить герцога Милана в том, что он убил собственного племянника.
Или в том, что он интриговал против недавних союзников.
Даже в том, что призвал напасть на всю Италию.
Но никому еще не удавалось его обвинить в непочтительном отношении к женщинам.
Особенно стоящих так близко к нему по родственным или дружеским связям.
Чего бы вам ни сидеть, мадонна, в повозке?
- Да вы выберите любое. Вам пойдет все. Можно даже совсем без драгоценностей. Истинную красоту можно не подчеркивать.
Лодовико не позаботился о том, чтобы придумать любезности пооригинальнее.
- В Градаре, говорят, приняты утонченные развлечения, - пробормотал Моро. - Сейчас там гостит художник, а вокруг подвизается еще с десяток поэтов.
- Они наверняка напишут с десяток сонетов моей дорогой сестре, - донеслось со стороны Роберто, который никак не мог потерять интерес к предметам, находящимся далеко от путешественников.
- Нет, ну что вы, ваша светлость, разве можно так необдуманно относиться к туалету? - Катерина с затаенной жалостью посмотрела на миланца. - И без украшений нельзя, совсем-совсем!
Будучи женщиной доброй, она никак не могла оставить Моро в заблуждении и с таким жаром принялась объяснять ему малейшие нюансы при выборе подходящих наряду украшений, словно от того зависела его или ее жизнь.
И у нее были все основания считать, что она добилась успеха, так как до того невозмутимый герцог очень живо реагировал на каждое ее слово. Конечно, он не мог в том сознаться (никакой мужчина не признает вслух свою ошибку), но равнодушным точно не остался.
Наверное, так себя чувствует священники, сумевшие спасти еще одну заблудшую душу. Катерина лучезарно улыбнулась выглянувшему из-за облаков солнцу.
- Я слышала, что и герцогиня Пезаро тоже очень красива, наверняка и ей посвятят несколько сонетов.
Графиня была счастлива тем, что нашла в Лодовико Моро чуткого собеседника, поэтому решила проявить немного снисходительности к возможной сопернице.
- Кажется, мы вляпались в засаду, и все из-за предателя. Которым, кстати, был ты, - пользуясь тем, что Катерина, не переставая разглагольствовать, ненадолго отвернулась, шепнул Моро подъехавшему Роберто. - И кто бы мог знать, что опасность таится в таком прелестном создании?
- Ладно тебе, - гоготнул в ответ Роберто. - Я хотел тебя повеселить.
- Повеселить? - удивленно протянул Лодовико. - Не дай бог так загрустить, чтобы посчитать это за веселье.
- Простите, ваша светлость, в Милане вы бы нашли забаву поинтереснее, но здесь выбирать не приходится.
- Да. И я начинаю думать, что иногда лучше поскучать.
Оглушенный подробностями того, как следует подбирать дамский гардероб, Моро затосковал. Воспитание не позволяли ему подтрунивать и тем более скрыто издеваться над дамой, привычка, что все получается так, как он задумал, не позволяла смириться с такой долгой необходимостью молчать и сдерживаться. Раздираемый необычными для себя противоречиями, Моро мрачно молчал, иногда с трудом сдерживал смех и одновременно чувствовал себя посмешищем.
- Я тоже наслышан о красоте мадонны Лукреции, - согласился он с Катериной. - И еще о красоте окружающих ее придворных дам. Придворным поэтам придется сочинять стихи без просыпу.
Редкой женщине понравится, когда хвалят внешность другой, даже если она сама о том заговорила. Катерина тихонько вздохнула, ей было бы куда приятнее услышать, что все сонеты будут брошены к ее ногам, но поймала смеющийся взгляд Роберто и просияла. Конечно же, как она сразу не догадалась?! Ее собеседник очень тонко намекнул, что герцогиня Пезаро не слишком-то выделяется красотой среди своих придворных дам. Теперь, когда стало понятно, что в Градаре ей не будет равных, графиня прониклась к Лукреции сочувствием. Бедняжка, каково ей сейчас? Катерина на миг представила, что бы испытывала она, и содрогнулась. Нет, без сомнения она будет очень мила и постарается сделать все, чтобы дочь понтифика не чувствовала в ее обществе себя неловко. Несколько милых комплиментов, к месту сказанных слов - нужно быть снисходительной к тем, кто не так безупречен.
Она так увлеклась своими мыслями, что какое-то время собеседники ехали молча, только Моро о чем-то перешептывался с Роберто да Монтеведжо. И тут графиня спохватилась. Ни одному мужчине не понравится, что о нем забыли. Неудивительно, что герцог стал так мрачен. Мысленно посетовав на собственную невнимательность, она удвоила свои усилия и только когда до мельчайших подробностей объяснила, чем хороши кружева из Фландрии, и почему парчу следует заказывать из Палермо, остановилась перевести дух. Судя по всему, ее рассказ имел успех и, проникнувшись к чуткому собеседнику особой симпатией, Катерина воскликнула.
- Я же еще не рассказала вам о шелке! Я слышала, что его делают из гусениц, но этого не может быть, Оттвиано бы не позволил, чтобы я носила платье из гусениц! - и зная, что ее смех напоминает звон колокольцев, она переливчато засмеялась.
- Вы совершенно правы, мадонна. Никогда не слушайте, когда рассказывают всякие глупости, - галантно поклонился собеседнице Моро, сдерживаясь, чтобы не шепнуть Роберто о том, что несчастный Оттавиано и не знает, какая прекрасная у него возможность сэкономить на тканях для супруги.
Господи, сколько в этой жизни напастей, и болтовня этой женщины среди них первая, ибо совершенно невозможно понятно, как же с нею справиться. Владетель Милана прикидывал, что с разбойниками, пьяными франками или распоясавшимися кондотьерами справиться было бы проще. Здесь же не было никаких шансов. Приближенные понимающе улыбались и в разговор не вступали. Якобы проявляли учтивость, черт бы их всех подрал. Сослать бы этого улыбчивого Роберто обратно в Сан-Лоренцо, чтобы в следующий раз думал.
Даме было весело, и она смеялась.
Моро вежливо улыбнулся.
Ему казалось, что у него звенит в ушах.
И еще подступила головная боль.
Вызвать ее всегда можно было только крепко досадив.
Кажется, этот идиот Роберто догадался, что надо что-то сделать.
- Дорогая моя сестра, - обратился он к невестке, - ты чудесно рассказываешь. А не сыграть ли нам в игру, которой мы когда-то развлекались в Сан-Лоренцо? Когда Оттавиано удалось обмануть нас всех?
Катерина печально посмотрела на Роберто, тот умудрился вмешаться в тот самый момент, когда она намеревалась сделать паузу, чтобы дать возможность герцогу Миланскому выразить свое восхищение. Но взглянув из-под ресниц на Лодовико Моро, просветлела - он явно оживился, а это обещало новый занимательный поворот их беседы.
- О, это очень интересно! Только, Роберто, ты разве забыл, что Оттавиано мы играли двое против двоих и мой муж был в паре со мной? Значит, тогда мы оба выиграли!
Она лукаво погрозила пальцем да Монтеведжо, улыбкой показывая, что нисколько не сердится:
- Оттавиано во многом советуется со мной. Он всегда говорит, что мое мнение помогает ему принять правильное решение. Правда, он иногда путает, но это потому что у него слишком много дел... Какая красивая птичка! Вот прямо над вами! Роберто, да подними же ты голову! Ой! - вне себя от расстройства графиня зажала ладонью рот. - Какая бессовестная! Она испортила твой чудный берет!
Она настолько огорчилась, что разом забыла о плохой памяти мужа, и чтобы отвлечь деверя от неприятности, защебетала:
- Это была чудесная игра. Ваша светлость, сейчас я вам расскажу, вам тоже понравится. Нас трое, поэтому будем каждый за себя. Первый игрок рассказывает свою историю, ту, которая с ним случилась, или ту, которую он придумал, а другие игроки угадывают, правдива ли эта история. Выигрывает тот, кому удалось всех обмануть. Это очень весело!
И все-таки белое пятнышко на темном берете Роберто постоянно притягивало ее взгляд. Право же, она бы со стыда сгорела, если бы с ней произошел такой конфуз, а деверь едет, как ни в чем не бывало. Ужас какой!
Приключения с беретом, которые обрушились на несчастного Роберто, неожиданно развеселили Моро. Он расхохотался и простил ему и то, что тот вопиюще промолчал о некоторых "особенностях" своей родственницы, и идиотскую идею с "игрой". Последнее его поначалу достаточно взбесило, так как менее всего он хотел был источником развлечений для дамы, которая в этом непростом деле не могла, при всем желании, одарить взаимностью.
- Бог шельму метит, не правда ли, Роберто? - подмигнул он незадачливому брату владетеля Сан-Лоренцо. - Теперь я уверен, что правдивой истории от тебя не дождешься.
Моро посмотрел на изящную фигуру Катерины Гонзага и не удержался от выражения удовольствия на лице. К тому же он уже придумал ту историю, которой угостит слушателей. Быль, в которую невозможно поверить. Он представил выражение очаровательного удивления, которое обязательно возникнет на лице Катерины, когда она услышит, что его история правдива. Это его, пожалуй, развлечет.
- Трое будет мало. Эй, Маттео, - ехавший недалеко придворный, конечно, слышал весь разговор и мгновенно обернулся. - Ты слышал, что предложил Роберто? Готовь байку.
- Конечно, ваша светлость, - Маттео придержал коня, чтобы поравняться с герцогом и Катериной. - Мадонна, держитесь. Угадать, правду или нет расскажет любой из тех, кому посчастливилось сыграть с вами, будет не очень просто.
Роберто хмыкнул. Сами того не зная, Маттео и Роберто, как это недавно делал сам Моро, одновременно принялись выискивать в памяти самые невероятные истории из тех, что когда-либо с ними случались.
Огорченная случившимся с беретом гораздо больше, чем сам его хозяин, Катерина теперь не только ради красот природы поглядывала наверх. Там в синем по-весеннему небе кружились божьи птахи и каждая из них могла стать виновницей нового конфуза.
Обеспокоившись возможной порчей своего платья графиня ответила не сразу, внимание молодой женщины оказалось всецело поглощено щебечущей над самой ее головой пичужкой.
- Мы замечательно проведем время, - проводив наконец-то улетевшую птицу взглядом, она развеселилась и, склонившись к Моро, загадочно прошептала. - Берегитесь, Ваша светлость, Оттавиано всегда говорил мне, что не знает более удачливого отгадчика, чем я.
Катерина была очень довольна собой. Миланский герцог, о котором говорили всякие ужасы, на деле оказался приятнейшим собеседником. Все ее спутники вели себя так предупредительно, что лучшего и ждать было нельзя, а в Градаре к ее приезду вовсю готовили праздник. Что еще желать от жизни? Разве что еще одно новое платье.
- Так вот как говорит Оттавиано? - хмыкнул Моро. - Я уже боюсь проиграть, мадонна.
Герцог был уверен, что его спутница, несмотря на всю ее очаровательность, не способна отличить правды от выдумки и что ее прелестная головка прямо создана для того, чтобы принимать на веру всякий вздор. Если Оттавиано тратится на комплименты, столь далекие от действительности, да еще своей жене, то он еще глупее, чем Моро о нем думал.
- Но позвольте мне все-таки приступить к истории, и с надеждой на выигрыш. Так вот...
Моро откашлялся и ненадолго задумался, вспоминая историю уже шестилетней давности. В январе того года как раз ожидали прибытия Изабеллы Неаполитанской, которая должна была стать женой его племянника. Он лично выехал ей навстречу и - вот незадача - заболел в пути. Свалился в каком-то убогом селении с лихорадкой. Крепкий и выносливый от рождения, к тому же привыкший к суровой жизни кондотьера, он до того не болел много лет. И вдруг такая оказия.
- Однажды, когда дела особенно требовали моего крепкого здоровья, меня застигла болезнь и, представьте себе, мадонна, в таком месте, что я даже описывать его вам не берусь, чтобы не осквернять ваш слух неизящными подробностями. Три дня я лежал, чувствуя то обжигающий озноб, то жар нестерпимый. На четвертый же день привели ко мне лекарку. Я к тому времени был уже в том состоянии, что смог бы съесть лягушку, если бы мне кто-нибудь пообещал, что это поможет. Видели бы вы эту женщину, мадонна. Истинная ведьма. Я сначала решил, что это сама... необратимая за мной явилась. Однако она сказала, что вылечит меня. И предложила способ, от которого все мое окружение пришло в совершеннейший ужас, но я согласился.
Моро искосо посмотрел на спутников. Роберто и Маттео криво усмехались, по-видимому уже не веря ни единому слову.
- Так вот эта ведьма вынудила меня простоять в ледяной воде по щиколотку, а потом бегать вокруг дома. После сего действа я рухнул как подкошенный и заснул, а к утру, представьте себе, был здоров как бык. Спал я долго, так что старушку уже чуть мои ретивые подданные не укокошили. Пришлось наградить, и за услугу и за испуг.
Моро замолчал. Роберто и Маттео молчали тоже. Они уже знали, что скажут на эту историю, но куртуазно ждали ответа дамы.
Способ лечения совершенно правдивый, хотя не уверен, что им пользуют итальянские лекари. Но случилась ли такая история с настоящим Лодовико Моро, утверждать не берусь.
Катерина внимательно слушала, но чем ближе был рассказ к окончанию, тем виднее становилось ее нетерпение. К тому же мужчины любезно предоставили право первого ответа своей спутнице, чем она незамедлительно и воспользовалась.
- Я бы умерла от страха, если бы со мной случилось такое. И лягушек есть я бы тоже не стала, - поежилась она. - Вы очень-очень смелый человек!
Мужчины любят, когда ими восхищаются. И эту непреложную истину графиня тоже знала назубок. Не знаешь, как ответить - хвали ум собеседника, не ошибешься. Хочешь обратиться с просьбой - сначала удивись широкой душе визави, а потом уже проси. Этот нехитрый прием частенько помогал Катерине добиться своего и она пользовалась им даже тогда, когда ей ничего не было надо. Исключительно по привычке.
Она с осуждением посмотрела на скептически улыбающихся слушателей.
- Конечно же я в это верю.
Пусть найдется другая дурочка, которая не поверит миланскому герцогу в том, что он не испугался какой-то ведьмы.
- А я вот нет, простите меня, мадонна, - галантно поклонился Маттео, улыбаясь так, будто и впрямь просил нижайше прощения.
- Да и я нет, - переглянулся с ним Роберто, уверенный, что история, которую он никогда раньше не слышал, не происходила на самом деле.
- Мнения прекрасной и не такой прекрасной половин разошлись? -хохотнул Моро и, прижав руку к сердцу, тоже поклонился даме. - И прекрасная мадонна Катерина выиграла, а вы в проигравших, потому что старая ведьма, чьи способы лечения можно считать чудовищными, действительно существовала и даже поставила на ноги свалившегося с лихорадкой герцога Миланского. Вот так вот.
Проговорив это, Лодовико расхохотался от всего сердца, уж очень потешными показались ему вытянувшиеся лица приятелей.
- Ну что, Роберто, теперь твоя очередь?
- А, ну да. С позволения своей прекрасной сестры, - Роберто задумался, потому что, огорошенный неожиданным поворотом дел, забыл, что собирался рассказывать. - Так вот дело было так... Однажды один молодой человек, происхождения самого благородного, полюбил тоже молодую, во всех отношениях достойную, особу. Он идет к своему отцу, который не очень одобряет возникновение этой страсти, потому что надеялся женить на дочери давнего своего друга. Но так как он не хочет быть жестоким отцом, да и о девушке наслышан, и только о хорошем, то соглашается, но с одним условием. Он сам пойдет в дом девушки, посмотрит на нее и попросит руки для своего сына. Так все и случается. Пользуясь давним, хотя и не близким знакомством с отцом молодой особы, он приходит в тот дом, оказывается приглашен на обед и может лицезреть юную девицу во всей ее красоте и приятности. В связи с чем в конце обеда идет к ее отцу и... просит руки, но не для сына, а для себя. Бедняга был так очарован, что неожиданно вспомнил, что слишком давно вдовеет, что сын не такой еще и взрослый и что сам он вполне еще способен жениться. Юная особа становится мачехой, сын в печали, зато пир свадебный, говорят, был такой, что даже нищие и всякий сброд получили с него такие объедки, что долго молились о щедрости новобрачного.
- Я угадала, я угадала!!! - обрадовалась Катерина и без малейшей снисходительности к сконфуженным приятелям миланского герцога звонко засмеялась. - Я обязательно потом напишу Оттавиано.
Она осторожно смахнула с ресниц выступившие от смеха слезы и повернулась к следующему рассказчику.
- Ах, как я люблю такие истории, - восхитилась она при первых же словах, - так интересно, совсем как в романе.
Но вот окончание графиню расстроило безмерно и она посмотрела на Роберто с таким укором, словно тот лично был виноват в неслыханном коварстве.
- Как это все грустно, - прошептала она и огорченно покачала головой. - Просто ужасно, что отец так поступил со своим сыном.
Как ни горько ей было это осознавать, но такую жуткую историю специально не придумаешь, значит, ничем кроме правды она быть не может. И хотя ей совсем не хотелось соглашаться с тем, что на свете есть такие гадкие люди, ей пришлось со вздохом согласиться:
- Ты очень жесток, Роберто, но я тебе верю.
- Ну, Роберто, - снисходительно хмыкнул Моро, - я, конечно, понимаю, зачем ты выбрал эту историю, но я тебе не верю. А ты, Маттео?
- Да и я, пожалуй, воздержусь от такой наивности.
Они оба переглянусь, уверенные, что поняли замысел приятеля правильно. В такую историю поверит любая женщина. Любовь, внезапно вспыхнувшая, сильно увлечение, предательство и коварство. Грубоватая придумка.
- А вот и зря, - Роберто сиял, как начищенный медный котел, - ибо в этой истории правда все, от первого до последнего слова. Я бы вам рассказал, что было дальше, но это будет слишком жестоко для моей сестры. Маттео, твоя очередь.
- Хорошо. Мадонна, - Маттео смотрел на Катерину с некоторым удивлением, как если бы на ее месте вдруг оказался кто-то совсем не тот, кого он ожидал увидеть, - с вашего разрешения. Однажды кутила компания друзей. И когда кутеж перешел уже далеко за полночь, одного из них одолела страшная усталость. Видимо, он выпил слишком много вина, и сон застал его прямо за столом. Он так и захрапел, положив голову на руки. Спал он уже долго, никому не мешая, как вдруг начал храпеть так, что решительно невозможно было продолжать. Его пытались толкать и пинать, будить, но все без толку. И тогда один из весельчаков в сердцах проорал ему в ухо: "Ах ты, пьянь беспробудная, не прекратишь сейчас же, так гореть тебе в геенне огненной и не будет тебе спасения". Несчастный наш тут же умолк, и дальше веселье шло уже своим чередом, ничто ему не мешало. И все было бы хорошо, если бы на следующий день не проснулся он смурной и несчастный. Отказался продолжать и ушел вообще, и потом никто долго его не видел. Потом оказалось, что на следующий же день направился он в монастырь, где сказал, что было ему видение и что остаток жизни намерен провести он в постах и молитве. Я потом к нему ездил, пытался отговорить, рассказал, как все было. Но он сказал, что моими устами говорит сама ложь и запретил мне появляться пред его глазами. И принял ведь постриг. Вот так вот.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Aeterna historia » Дорогу осилит тот, кому весело. 08.03.1495. По пути к Градаре.