Полдень.
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Si vis pacem, para bellum » Этот неприятный вопрос "Где ты был?". 06.02.1495. Рим.
Полдень.
"Был кардинал и сплыл, был и сплыл", - насвистывал про себя Джоффре.
Он покинул Тину и теперь спешил в дом Ваноццы. Совершенное утром неожиданное открытие, касающееся кардинала Орсини, всецело завладело им. Сбежал его преосвященство, сверкая пятками, и оставил вместо себя отдуваться секретаря. Бедняга так старался, что даже побоялся выставить явную самозванку.
Еще Джоффре подумал, что Тина все-таки молодец. Она всегда любила участвовать в разных выходках, которые сродни хулиганству, но раньше-то она, хотя и была для него совсем взрослой, все-таки не так близка была по возрасту к матронам. Надо же, никакой степенности в ней совсем не прибавилось. В Санче ее тоже нет, но с женой как раз все было понятно.
Сотворив про себя комплимент Валентине, Джоффре покинул ее мыслями. Собственное восхищение, равно как и обещание отправить ее в штат к своей супруге, были им пока оставлены. Что было еще хуже, так это что он совершенно не думал и о Ваноцце деи Каттанеи, дом которой оставил ночью, пообещав вернуться к завтраку, в крайнем случае чуть позже, а в результате не появился там и в час пополудни.
Он решил, что новоявленная весть гораздо важнее, и что пора подумать, кому же ее преподнести.
Словно в ответ на его мысли, на улице появилась группа всадников, во главе которой был сам Рамиро де Лорка.
- Эй! - не задумываясь, что одет по-прежнему как слуга, потому что забыл переодеться у Тины, точнее не захотел заходить в дом Адрианы, закричал Джоффре и для верности замахал руками.
Прошел месяц с гибели Маргариты, нетронутая уборкой ее комната покрылась пылью и паутиной, а бродячие псы давно уже забыли вкус тела ее убийцы. Время лечит. Нет, совсем боль не исчезла. Встречая невольную виновницу смерти дочери, Лорка отворачивался, но замедлял шаг. Раз Бог уберег соседку, раз направил Беппе к другой двери, значит, так тому и быть, не ему, грешному, судить Всевышнего.
Иногда испанец с хмурой иронией думал, что готов лично выразить благодарность Карлу Любезному, ведь именно его солдаты не давали заскучать городской страже, не оставляли ни малейшей возможности для дурных мыслей. Даже теперь, когда франки покинули Рим, мечтать об отдыхе было еще рановато - всякая шваль и шушера подняла голову и редкий день, чтобы на пустынной улице кому-нибудь из припоздавших прохожим не выпустили кишки.
Именно об этом и размышлял Рамиро, когда под копыта с криком бросился какой-то молодой человек в одежде слуги. Лорка едва успел осадить жеребца:
- Ты куда прешь, на небеса захотел? - после выразительной тирады о том, кто родители зазевавшегося юнца, рявкнул он. - Пошел прочь с дороги.
- Ого, - только и смог сказать Джоффре.
Пришлось отшатнуться, чтобы не попасть под копыта лошади. Это он так изменился что ли? Джоффре поднял руку, чтобы пригладить волосы, и, конечно, наткнулся ею на капюшон. Вот черт, он же и забыл совсем. Наряд-то на нем как раз такой, чтобы не узнали.
- Полегче, дон Рамиро.
Он сдернул с головы капюшон и, высоко задрав лицо, нахально подмигнул начальнику городской стражи.
- Смотрите, затопчете ведь младшего сына его святейшества, а вдруг он его хватится?
На какое-то время испанец потерял дар речи, что было весьма кстати. Выразительность характеристики возможно и повеселила бы Родриго Борджиа, но вряд ли бы понравилась графине деи Каттанеи. Он коротко кивнул, отдавая безмолвный приказ остановиться. Невозмутимо, словно ему каждый день встречались принцы, одетые как слуги, и едва ли не каждый второй из них мечтал броситься под копыта его лошали, спешился - нехорошо смотреть на правителя Сквиллаче сверху вниз - и коротко поклонился:
- Меньше всего мне бы хотелось огорчить Его Святейшество, - почтительно заметил, а про себя добавил, что на месте понтифика хорошенько вздул бы сыночка за такую неосторожность. - И именно поэтому, Ваша светлость, я надеюсь, что вы скажете мне, куда держите путь, и мы с моими людьми проводим вас до этого места - ходить по улицам Рима небезопасно.
На самом деле это не было предложением, хотел того Джоффре или нет, Лорка намерен был следовать за ним. Уж лучше перетерпеть недовольство сына, чем столкнуться с гневом отца, если с тем что-нибудь случится.
- Согласен на вашу помощь, дон Рамиро, - это Джоффре сказал, недвусмысленно и широко улыбаясь.
Знал он, что хоть Лорка и проявляет почтительность, а только попробуй откажись - так же почтительно будет настаивать, да еще и отчитает и разругает, и совершенно не теряя при этом ни капли вежливой почтительности.
- Да, Рим опасен для прогулок, - со вздохом снова согласился младший отпрыск Родриго Борджиа, продолжив свой пеший путь и давая понять, что не собирается менять ходьбу на езду верхом, и не сомневаясь, что всадники поплетутся за ним с нужной скоростью. - Но что же делать? Я вот гуляю, и, заметьте, живой и здоровый. Костюмчик, - он с нежностью похлопал рукой по простенькому плащу, - бережет. Никто не обращает внимания, даже непривычно. Был во дворце у кардинала Орсини, так чуть ли не высечь приказали за то, что не в той комнате оказался.
Пооткровенничав, Джоффре почувствовал, как внутри все сжалось от восторга предвкушения, как сейчас удивится Лорка.
Пряча за почтительностью снисходительность, Лорка поклонился. Вообще-то он ожидал возмущения или даже отказа, но младший сын папы повел себя куда умнее.
"Пожалуй, ранний брак пошел мессеру Джоффре на пользу, хотя с такой... жизнелюбивой женщиной, как неаполитанская принцесса, мужу только и остается, что стать философом", - решил про себя испанец, но не успел додумать эту мысль, как понял, что поторопился.
- Ваша светлость, я не ослышался? - Рамиро понизил голос, чтобы и привыкшая слушать и при необходимости не слышать стража не поняла, о чем идет разговор. - Вы в таком виде наносили визит Его преосвященству? Да какая разница, в чем вы были одеты... Вы и в самом деле были у Орсини? - и коротко хохотнул. - На самом деле это очень забавная шутка.
В том, что принц Сквиллаче не лжет, Рамиро ни на миг не усомнился, но ему было проще поверить в собственное временное помешательство или внезапную глухоту, чем подобную авантюру. Может, и правду говорят, что младший сын графини деи Каттанеи на самом-то деле рожден ею не от любовника, а от мужа. Слишком уж разные получились детки: Чезаре смел, но осторожен, Хуан - беспечен, но слишком ценит свою шкуру, Лукреция... она вообще женщина.
Неслыханная глупость - самому идти в волчье логово. Тем более сильная, что хищник уже почуял запах отравы.
- Не ослышались, конечно, - Джоффре небрежно пожал плечами и даже не обернулся.
Конечно, не обернулся, потому что прекрасно расслышал удивление начальника городской стражи, и было оно ему так приятно, что он расплылся в улыбке от уха до уха. А что на эту улыбку его обычно одаривают снисходительной, Джоффре знал, поэтому ее не демонстрировал. Вот и продолжал идти вперед и не оборачиваться некоторое время.
Однако спиной много не расскажешь, поэтому пришлось и затормозиться и повернуться.
- Вот именно шуткой это и было презабавной. Я подумал, что будет неплохо подсмеяться над Орсини, да так, чтобы весь Рим веселился, - Джоффре пока не придумал, хорошо или нет посвящать Лорку в подробности, поэтому перескочил через основную цель своего визита в кардинальские хоромы и перешел к неожиданным последствиям. - Да только все зря, потому что его преосвященство, похоже, сбежал из Рима.
Лорка словно налетел на невидимую стену. Как гончая, почуявшая добычу, он замер, плечи напряглись, рука сама по себе потянулась к поясу, нащупала рукоять кинжала. Плетущиеся позади стражники остановились, настолько выразительной оказалась эта перемена.
- Ваша светлость, а вот с этого момента я вас очень прошу отбросить все шутки в сторону, даже самые презабавные, - он поймал смеющийся взгляд принца Сквиллаче. - Не знаю, что вам понадобилось в доме Его преосвященства и не могу вас о том спрашивать, но должен быть твердо уверен, что вы не ошиблись.
Рамиро посмотрел по сторонам - прохожие нарочито не замечали того, как начальник городской стражи о чем-то секретничает со слугой - и быстро предложил:
- Давайте с вами отойдем в сторону и вы мне все расскажете. Или вам будет удобнее это сделать по пути? Вы же направлялись в Сант-Анджело?
Обозначив тем самым, куда на самом деле и следует идти папскому сыну, испанец знаком приказал одному из своих людей спешиться.
- Только было бы лучше, если бы вы переоделись, - с легким осуждением продолжил и вновь настойчиво переспросил. - Так откуда вам об этом известно?
- Вы совершенно правы, дон Рамиро, - вынужден был согласиться Джоффре.
Ему совершенно не улыбалось возвращаться в замок Святого Ангела. Он оттуда с радостью сбежал, если честно, под мамино крыло. У Ваноццы было хорошо, потому что в любой момент можно было куда-нибудь пойти. И ему как раз это очень нравилось. Прошлая вылазка вообще была превыше всяких ожиданий - приятно пощекотал нервы у Орсини, да и с Тиной было хорошо. Нет уж, в замок он не пойдет, и не просите.
- Я нашел приют у моей матери. Ее светлость графиня деи Каттанеи расстроится, если я не появлюсь. Боюсь, что она вообще давно тревожится.
Это Джоффре наплел для Рамиро, и тут же понял, что совсем не наплел. Вот черт, а ведь он сказал, что будет к завтраку. И чего он обещал, если знал, куда и зачем идет утром? Это все Симона виновата, пристала неожиданно как с ножом к горлу: куда да что сказать графине.
- Придется поспешить, - Джоффре поднял голову и чистым взглядом посмотрел на Рамиро. - К тому же и одежда вся там. В замке мне только если в чужое облачаться. Не хотелось бы.
И Джоффре поведал Рамиро историю своих нехитрых приключений, только имя Тины не сказал, ограничившись коротким "одна дама".
Упрашивать на откровенности его не пришлось, потому что юная душа жаждала слушателей и внимания.
Чем дальше слушал Лорка, тем мрачнее он становился. Орсини, этот лис, решил, что самое правильное будет сбежать и переждать бурю. Что ж, не самое глупое решение, но вряд ли оно понравится Его святейшеству, как и то, что начальник городской стражи об этом ни ухом, ни рылом.
По слухам знающий все и вся, на самом-то деле испанец не был так вездесущий, как ему приписывала это молва. У него было немало осведомителей, но и через частую сеть может уйти юркая рыбешка.
- Ваша светлость, - с трудом дождался он окончания рассказа, - в таком случае не будем дольше волновать вашу матушку. К моему величайшему сожалению, я не смогу вас проводить к дому графини деи Каттанеи, - Рамиро развел руками, мол, служба, - но не могу допустить, чтобы вы шли один, поэтому вас проводят, - он выцепил взглядом двоих, - Серджио и Карло.
Если поторопиться, можно представить дело в выгодном для себя свете. Конечно же, принц Сквиллаче будет знать, от кого на самом деле испанец узнал о побеге, но испанец решил это и не отрицать. Главное, что он своевременно предупредит кого следует. Такой сибарит, как Орсини, вряд ли будет путешествовать налегке, так что его еще возможно догнать.
Почтительно поклонившись папскому сыну, Рамиро де Лорка вскочил на коня и поспешил с докладом.
- Серджио и Карло так Серджио и Карло, - проявил неожиданную покладистость Джоффре.
Конечно, дон Рамиро спешит. Еще бы, такие новости! Гораздо более важные, чем появление младшего отпрыска Родриго Борджиа посередине Рима, в полном одиночестве и одетого слугой. Джоффре распрощался с Лоркой и, не оглядываясь на провожатых, направился к дому матери.
Чем ближе он подходил к месту назначения, тем громче в нем начинала говорить совесть. Не потому, что раньше ему было все равно, а потому что раньше он был занят и времени думать о Ваноцце у него совсем не было.
Теперь же его было предостаточно, и Джоффре испытывал определенного рода беспокойство, которое охватит любого, кто заставил поволноваться близкого человека. Вдруг стало очевидно, что не волноваться графиня де Катанеи не могла.
"Надо было хоть записку передать", - пробормотал себе под нос Джоффре.
Даже на открывшую дверь Симону он посмотрел виновато.
- Ээээ... кажется, позавтракать вы успели без меня, да?
Графиня деи Каттанеи редко кричала на слуг, но в доме все знали - чем сильнее гнев, тем тише голос. Бедная Симона уже сто раз пожалела, что сразу не побежала, не рассказала. Удержать принца Сквиллаче она бы не смогла - не осмелилась, но и в виноватых сейчас бы не ходила. На вопрос Джоффре старуха укоризненно вздохнула, посторонилась, отерла оставшиеся в глубине морщин белесые разводы от слез. Не на госпожу она обижалась, а на себя злилась. Пора бы уже забыть, каким ангелочком (особенно если сравнивать со старшими братьями) был мессер Джоффре в детстве. Вот пожалела, по привычке скрыла шалость, и как нехорошо все получилось.
- Ее светлость вас ждала, - за почтительностью сквозило осуждение. - С утра ни крошки, извелась вся.
- Если мой сын сказал, что будет к завтраку, значит, завтрак будет только тогда, когда он вернется, - прозвучало от лестницы. - Иначе получится, что мой сын не может сдержать свое слово, а этого просто не может быть. Ведь я права, Джоффре?
Мама, ты спаситель от грехов. Если бы не ты, их бы накопилось у меня гораздо больше.
Джоффре хорохорился, хотя вообще-то ему было стыдно. Даже перед Симоной осознавал свою виноватость. Она ничего не сказала, но смотрела укоряюще, и Джоффре ничего не мог с собой поделать, терялся и только что не краснел.
А уж под взглядом и окриком матери ему на какое-то время захотелось и голову в плечи втянуть, и даже отзвук далекого грома услышал почти по-настоящему.
А самое неприятное, что он никак не мог решить, должен он оправдываться или нет? С одной стороны, еще года два назад даже не раздумывая осыпал бы мать объяснениями, хотя бы отчасти правдивыми. С другой, а должен ли? Ну, было у него дело, да про которое каждому не расскажешь. Вот не был он уверен, что мать в восторг придет и оценит, хотя в глубине души сам гордился, и реакция самого дона Рамиро тоже была благосклонной.
В общем, решил все-таки не оправдываться.
- Ну извини, извини, - с напускной небрежностью бросил Джоффре, поднимаясь навстречу матери по лестнице. - Виноват, не получилось придти раньше. Но ничего же не случилось, верно? Дело было. В отведенное время не уложился.
Джоффре только что не облизнулся:
- Теперь и позавтракать можно.
Как это часто бывает с любой из матерей, когда долго ждешь и сходишь с ума от беспокойства, сначала от облегчения ты готова расцеловать припоздавшее дитя, но как только приходит понимание, что на самом-то деле все просто потому, что отпрыск загулял, на смену радости приходит злость. Если же провинившийся ведет себя так, словно ничего не случилось, его хочется убить уже собственными руками.
В ответ на невинный взгляд Ваноцца только хрустнула пальцами.
- Ты, видимо, проголодался? – обманчиво ласково спросила она. – Пойдем же скорее. Кухарке ведь у нас больше нечем было заняться, как только поддерживать огонь, чтобы завтрак не остыл. Только я прикажу, чтобы нам поменяли приборы, те, которые положили с утра, наверняка уже запылились.
Графиня посторонилась, пропуская сына вперед, и продолжила уже ему в спину.
- Я – не Его святейшество, но знаю верное средство для отпущения грехов, - и, наградив Джоффре хорошим шлепком, резко произнесла. – Простите, Ваша светлость, за такое непочтение, но ты можешь быть где угодно принцем Сквиллаче, здесь же ты – прежде всего мой сын.
Джоффре, конечно, не обманулся ни ласковым голосом матери, ни обещаниями завтрака, и ожидал какого-нибудь подвоха, но шлепок получился неожиданным. Он совершенно по-детски ойкнул, и руки резко дернулись, чтобы прикрыть нижнюю часть спины, прямо как будто процедура эта все еще оставалась для Джоффре привычной, а не отошла в далекое прошлое воспоминанием.
- Мадонна, - он глубоко, как при величайшем сожалении, вздохнул и все-таки не повернулся, так и пошел дальше, - это уже не мера воздействующая, а результат отчаяния и желания выплеснуть его. Сын ходил по делу, и ничего тут не попишешь.
Но младший Борджиа все-таки помнил, что виноват, и что мать сердится не просто так. Что волнуется. И вообще многие бы на ее месте уже кричали на весь квартал. Оправдаться ему было нечем, и поэтому он решил увести внимание на другую тему, на которую вполне мог бы поговорить с Ваноццей.
- Я нашел прекрасную даму в свиту моей жене. Надо же мне позаботиться о ее удобстве и удовольствии.
Чье удобство и удовольствие он имеет в виду, Джоффре уточнять не стал.
Долго злиться на Джоффре было невозможно. Графиня по-прежнему хмурилась, но льдинки уже расстаяли, а гусиные лапки в уголках глаз стали еще заметней, как бывало всегда, когда Ваноцца сдерживала смех. Она укоризненно покачала головой, но продолжила уже с улыбкой:
- Я что-то не очень поняла, о ком ты больше заботишься - своей жене или о ее возможной приближенной. Хотя мне все сильнее кажется, что ты немного ошибся, а на самом-то деле речь шла исключительно о твоем удобстве и вашем с этой дамой удовольствии.
Ни тени осуждения. Она считала брак младшего сына, пусть выгодный с точки зрения политики (хотя теперь и это ставилось под сомнение), очень неудачным. Какой свекрови понравятся слухи о слишком уж легком отношении к жизни ее невестки? Графиня деи Каттанеи не стала исключением. Она держалась с принцессой Сквиллаче до такой степени прохладно, что если бы не безукоризненная вежливость, это бы выглядело оскорбительным. Будь ее воля, она бы живо поставила неаполитанку на место, но по каким-то неведомым причинам Джоффре всегда вставал на защиту жены. Это, конечно, весьма похвально, но только если бы речь шла о чьем-нибудь чужом сыне.
- Кстати о Санчии. Тебе не кажется, что жена должна жить с мужем? Она покинула мой дом и отправилась в замок Святого Ангела на твои поиски. Франки почти неделю, как ушли. Не слишком ли она там загостилась? Пора ей и возвращаться.
- Какое удовольствие? О чем ты?
Джоффре не лукавил, он и правда не понял сразу. Ваноцца, конечно, сразу подумала о том, о чем он сознательно не думал вообще.
- Глупости какие тебе в голову приходят, - быстро добавил он.
При этом он покраснел до самых корней волос. Не потому, что она намекала на него и Тину, а потому что он вообще не любил, когда рассуждали о нем и спрашивали так прямо и без обиняков об интимном. Он не хотел ни с кем обсуждать, но именно с ним не церемонились, видимо, не привыкнув еще к тому, что он вырос.
Тина была теперь совсем не такой, какой он ее помнил. Или это он стал другим, и теперь все изменилось. Желание видеть ее при этом не исчезло, но как именно по-другому он к ней относится, Джоффре еще не решил. Но в глубине души понимал, что мать намекает не совсем без оснований. Что ей, как всегда, видно раньше, чем ему. Он хотел сказать Ваноцце что-нибудь такое, чтобы убедить, что она ошиблась. Какое-нибудь короткое объяснение, что такого быть не может. Но ничего умного в голову не приходило. Только что-нибудь вроде "Да она старше меня". А сказать такое так, чтобы кто-нибудь поверил, он бы не смог. Потому что сам знал, что это полная ерунда. А уж если он это знает, то мать сто раз уже догадалась.
Проще говоря, он так больше ничего и не сказал. К счастью, Ваноцца сама перевела разговор на Санчию, и Джоффре радостно за него ухватился.
- Может, жене и надо жить рядом с мужем, мама. Может, Санчии и надо вернуться. Только я на нее не в обиде, что она и про первое и про другое не думает. Я не скучаю без нее. Может, на самом деле она хорошая жена и делает то, что муж хочет? Ну сама подумай. Неужели тебе понравится, если она вдруг сюда заявится?
Они уже подошли к двери, ведущей в столовую, и Ваноцца не стала продолжать тему будущей придворной дамы принцессы Сквиллаче. Если ее мальчику хочется, чтобы любовница была рядом, значит, она должна быть на расстоянии вытянутой руки. Санчии тоже не помешает небольшой щелчок по носу. На самом-то деле графиня предпочла бы, чтобы щелчок был большой, но радовалась про себя и такой мелочи. Вот если бы у Джоффре была такая же жена, как у Хуана! Ни для кого не секрет, что Марии нелегко в браке с герцогом Гандии, но зато о ней не было ни одного порочащего ее слуха.
Графиня подошла к накрытому к запоздалому завтраку столу, убедилась, что долгое ожидание не сказалось на качестве блюд, и с удивлением поняла, что в первый раз с того дня, как ее дом осквернили франкские солдаты, она по-настоящему захотела есть.
- Мои желания, как и нежелания, не имеют никакого значения, - хотя внутри все сводило от внезапного чувства голода, она не торопилась надломить хлеб и продолжила разговор. - Вы оба можете вести себя, как заблагорассудится, раз уж тебе все равно, где и с кем твоя жена, но внешние приличия должны быть соблюдены.
Ваноцца знала, что говорила. Пусть ее дети рождены не от мужей, но все - в законном браке.
- Я хочу видеть в своем доме Санчию не позднее завтрашнего утра, ночи на сборы, думаю, ей хватит. Или же, - в голосе заботливой матери зазвенел металл, - как мне от этого будет ни грустно, ты сам отправишься в замок.
- Мама, ты это серьезно?
Джоффре, до этого чертовски сильно чувствовавший голод, вмиг позабыл про накрытый стол. Хорошо еще, что не успел ничего откусить, а то еда точно бы встала поперек горла, что задохнуться можно.
- Тебя давно волнуют внешние приличия? Вот уж не ожидал от тебя такого.
Если Джоффре и схамил, то невольно, потому что был по-настоящему ошарашен и даже уязвлен чувством несправедливости.
- Значит, всем приличия совсем не нужны, а мне вот нужно ими непременно обзавестись. Чезаре, Хуан, вы с отцом как-то ничем себя не ограничивали. Про Лукрецию не знаю, но не удивлюсь, если тоже. Я что-то вроде семейного козла отпущения что ли?
Джоффре представил себе, что Санча следующим утром въедет в дом Ваноццы, что он будет натыкаться на нее на каждом шагу... Он ничего против нее не имел, но жена напоминала ему о том, что он "младшенький" и что с ним не очень хорошо поступили. Он легко относился к ее поведению, но все-таки предпочитал, чтобы вся ее жизнь протекала подальше от него. Тогда он мог спокойно вести собственную, без лишних напоминаний.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Si vis pacem, para bellum » Этот неприятный вопрос "Где ты был?". 06.02.1495. Рим.