День.
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Aeterna historia » Искал одну, нашел другую... 25-26.03.1495. Градара
День.
Бьянка Поццало чувствовала себя совершенно счастливой. И не только потому, что имела счастливый характер, не позволявший грустить, печалиться и разочаровываться. Еще она была юна, мила и всего лишь месяц назад состоялась ее помолвка с приближенным герцога Лодовико Моро. Свадьба должна была состояться сразу же по возвращении в Милан.
И еще ей позволили приехать в Градару, где она появилась в сопровождении брата, его прекрасной супруги и, конечно, жениха. Будущего мужа, как Бьянке казалось, она любила. Он был, конечно, старше, но красив и умен. Единственным, чтобы Бьянка хотела бы в нем изменить, если бы такое было возможно, была его скупость на проявление чувств и эмоций. Лоренцо был слишком сдержан, и подарками ее не заваливал, и признаниями. Но мать уверяла, что это очень хорошо и вообще, проявления не главное и что Бьянку он любит так, как любая женщина может только мечтать. Девушка привыкла доверять маме, и поэтому доводы ее доходили до ее рассудка, а вот слушалось ли до конца сердце?
В любом случае, ничто не мешало чувствовать Бьянке себя счастливой.
При дворе в Градаре ей понравилось все. Было весело, празднично, и развлечения следовали одно за другим, несмотря на Великий Пост. На женской половине, где располагались покои Лукреции Борджиа и ее придворных дам и гостий, велись самые разные разговоры, в которых Бьянка не всегда могла принимать активное участие, но и слушать было уже интересно. Дамы были иногда весьма откровенны, и за десять дней Бьянка узнала от них больше, чем за всю предыдущую жизнь от матери.
Сейчас Бьянка находилась в покоях герцогини Лукреции. Самой папской дочери не было, как и ее окружения, потому что женщины решили сегодняшний день сделать банным, и теперь помогали друг другу, расплетая и расчесывая косы совсем в другой части дворца. Бьянка же сегодня не принимала участие в этом увлекательном ритуале и вызвалась приготовить платье герцогини для вечера.
Занятие это было не очень долгим, но Бьянка отнеслась к нему со всем усердием, и теперь пришивала обнаруженную в отпоровшемся состоянии жемчужную нить.
На что рассчитывал Альфонсо, направляясь на половину герцогини? На лишнюю улыбку Лукреции? На ссору с Мавром или кем-то из его соглядатаев? Скорее всего, на то и другое разом, ибо творившееся в голове у посланника Католических королей более походило на мешанину из глупых намерений, чем на разумные мысли. Однако, несмотря на все усилия, Энрикес избежал встречи со скорой погибелью от ножа угрюмого Джованни Сфорца или клеврета его не более располагающего к дружбе родича, ибо на женской половине царила непривычная тишина, а значит, владетельная синьора пребывала отнюдь не в своих покоях. И все же, как гласила народная мудрость, дурная голова не дает покоя прочим членам, и ноги понесли молодого человека вперед.
Комнаты, приличествующие дочери понтифика, как про себя определил их убранство Альфонсо, охраняли полусонные гвардейцы. Последние с равнодушным видом пропустили визитера, сообщившего, что у него имеется послание для герцогини от Хуана Борджиа, которого он мысленно поблагодарил за ту легкость, с которой его имя воздействовало на Лукрецию, а теперь и ее приближенных.
- Монна Бьянка! - кастилец, несколькими мгновениями ранее бездумно стремившийся перессориться с самыми могущественными людьми христианского мира, теперь был искренне удивлен присутствию прелестной девушки, вместо головорезов Сфорца. - Где же все дамы? Где ее милость?
Бьянка, тихо напевавшая себе что-то под нос и пребывавшая в приятном настроении, замерла. Она сидела на полу, и ей пришлось поднять голову, чтобы увидеть, кто к ней обращается по имени. Увидев Альфонсо, она удивилась, но ненадолго, и совсем не смутилась.
С доном Альфонсо она, как и все дамы, познакомилась по прибытии испанских посланников в Градару. Потом же им довелось столкнуться поближе, во время прогулки с вином и игрой в жмурки, которая - по всеобщему мнению дам, правда, тщательно ими скрываемому - была не украшена, а испорчена появлением герцога Лодовико Моро и второго испанского посланника. Которые могли бы сделать пикник еще более милым, но предпочли устроить неприятную сцену, после которой вообще уже ничего хорошего произойти не могло.
Бьянка была расстроена тем больше, что очень хотела, чтобы дон Альфонсо опять поймал ее - разумеется, потому что так играть интереснее, а испанский гранд был молодым, красивым, веселым, и еще немножко загадочным (вероятно, потому что был испанцем).
Но как же он появился, когда ни герцогини, ни кого-нибудь из ее приближенных здесь вообще нет?
- Дон Альфонсо, - Бьянка продолжила свою работу, которая была уже почти закончена, но, говоря, постоянно поднимала глаза на испанца. - Ее светлость со своими дамами появятся довольно нескоро. Они... - Бьянка чуть покраснела, потому что не знала, как сообщить о том деликатном деле, которым была теперь занята герцогиня, и искала теперь подходящий намек, - волосы ее светлости требуют тщательного ухода, как и волосы других дам, конечно... Они теперь не здесь.
- Ах вот как, - понимающе проговорил Альфонсо. Не дожидаясь приглашения, он сделал несколько шагов вперед и оказался рядом с девушкой. - Я хотел рассказать ей одну забавную историю, что приключилась с герцогом Гандийским и мной на охоте. Вы же знаете, монна Бьянка, как ее милость любит получать известия о своем семействе.
Формальное оправдание прозвучало, и Энрикес испытал облегчение. Теперь, думалось ему, он был чист, как перед внутренним демоном, гнавшим его на половину Лукреции, так и перед возможными недоброжелателями. Будучи человеком легкомысленным, временную утрату общества владетельницы Пезаро он пережил без грусти, незамедлительно переключив свое внимание на фрейлину. Еще во время прогулки он заметил, как та была хороша, а взгляд ее отличался той самой живостью, что позволяет кавалеру не заскучать, даже добившись заветной цели. Что ж, раз младшая сестра Хуана была для него недоступна, не следовало гневить Провидение - и дона Мигеля в качестве Его представителя, - и отказываться от иного плода небесных щедрот, не сокрытый браком с каким-нибудь Сфорца.
- Вы позволите помочь вам? - кастилец опустился на колено возле Бьянки и, улыбаясь, дотронулся до шитой золотом ткани совсем рядом с рукой девушки.
- Помочь? Но как же вы поможете? Это такая женская работа, - наивно растерялась Бьянка.
Она хотела еще возразить, но осеклась. Нечаянное касание, и девушка поняла, что оно не просто так, а со значением. И, стоило признать, что значение ее хоть и заставило опустить глаза и порозоветь, но не отдернуть руку и не возмутиться. Совсем наоборот, ей стало приятно. Какими бывают ухаживания, она, появившаяся в самой гуще придворной жизни уже невестой и совсем недавно, совершенно раньше не знала. А они были очень приятны, и еще было очень интересно, что же будет дальше. Любопытство, как известно, бывает очень губительным.
- А я уже совсем закончила, - Бьянка торопливо наклонилась, чтобы перекусить нить, и нечаянно дотронулась щекой до руки дона Альфонсо.
Ей не хотелось, чтобы он вдруг извинился и ушел.
- Надеюсь, ваша история будет именно забавной, но не страшной? Чтобы не испугать мадонну Лукрецию? Вы знаете, все эти случаи на охоте... Однажды мой брат оказался один на один с кабаном и потом целый год не охотился. До сих пор говорит, что если бы не Лоренцо... мессер Лоренцо, мой жених, то в живых бы не остался. Правда, я совсем не знаю подробностей. Они оба о них молчат. Но как вспомню, какими он вернулись! - Бьянка поднесла руки к щекам.
Значит, она помолвлена. Этого следовало ожидать, в конце концов, подобная напасть рано или поздно случается со всеми, кто не решился прозябать в монастыре и чьи родители были способны обеспечить своим чадам хоть какое-то приданое. Да и не в первый же раз, говорил себе Альфонсо, он имел дело с чужими невестами, а это, как известно, все же менее опасный случай, нежели чужая жена, ведь спиливание рогов - процесс болезненный для всех трех сторон любовного недоразумения, а иногда и чреватый летальным исходом.
- И кто же этот счастливец, монна? - улыбнулся Энрикес, лаская девушку взглядом. Теперь, обещанная другому, она казалась ему краше прежнего. - К кому я обязан вас ревновать?
Прикосновение было мимолетным, случайным - или все же нет? - но кастилец принял его как знак симпатии и благословение для своей завоевательной кампании. Потому он мягко, но оттого отнюдь не робко, взял в свою руку Бьянки и поднес ее к губам.
- Если он нынче не подле вас, может, ему место среди гончих и кабанов?
- Его зовут Лоренцо Марчи, - охотно ответила Бьянка. - Он один из сопровождающих его светлости герцога Лодовико.
Разговор становился все приятнее и приятнее. Обходительность дона Альфонсо делала свое дело, и девушке уже совсем не хотелось прерывать беседу, ведь каждое слово молодого человека, в котором был скрыт (или, скорее, открыт) комплимент говорило о том, что он находит Бьянку очаровательной и даже, конечно, пленился ею. Для нее это было внове, потому что никто никогда так к ней не обращался. Она вела очень замкнутую жизнь в доме родителей, Лоренцо не утруждал себя изысканностью ухаживания, а ко двору она явилась уже невестой, да еще сопровождаемая сразу и женихом, и братом, к тому же совсем недавно.
Теперь Бьянка почувствовала, что ей приходиться столкнуться с чем-то новым, до этого дня неизвестным, и оно в высшей степени приятно и желанно.
И еще немного разозлилась на Лоренцо, который вечно находится где-нибудь отдельно от нее и всегда занят так, что и поговорить с невестой некогда. Мать Бьянки, конечно, предупреждала ее об опасностях мужской лести, но не очень глубоко вдавалась в детали, надеясь на жену своего сына и что дочь теперь под надежной защитой и семьи и своего положения невесты.
- Нам редко удается увидеться, - пожаловалась Бьянка. - Еще реже поговорить. Он говорит, что всегда должен быть при герцоге, - она грустно вздохнула и вновь заулыбалась. - А вы вот часто один.
- Увы, - вздохнул кастилец, напуская на себя вид уставший и умудренный жизнью. - Даже когда я при доне Мигеле, когда веду переговоры с герцогом Миланским, то испытываю непередаваемое одиночество, монна Бьянка.
Конечно же, он преувеличил свою значимость в дипломатических делах, но все же Энрикес номинально оставался посланником Фердинанда и Изабеллы, а следовательно, в лишней демонстрации своего почетного звания не видел никакого греха, как и в бряцании оружием со стороны того, кто им владел. Девушки, в особенности юные и неискушенные, как успел он убедиться, не слишком хорошо разбираются в вопросах видимости и истинного положения дел, а таинственные страдальцы пробуждают в них заложенное самими Провидением желание пожалеть и утешить. Дело же искусителя заключалось в том, чтобы направить их душевный порыв в нужное ему русло, к чему Альфонсо, внутренне трепетавший в азарте охотника, радостно приступил.
- Поверьте, если бы мне выпало счастье оказаться на месте мессера Марчи, я бы изыскал любую возможность, лишь бы дольше оставаться подле вас. Это не сравнится ни с какой иной наградой, включая милости Сфорца или самого Святейшего Отца.
Он вновь грустно улыбнулся и отвел взгляд.
- О, неужели вы правда так думаете? - восхищенно ахнула Бьянка, сделавшись пунцовой от смущения и удовольствия.
Она не могла не понимать, что дон Альфонсо переступает черту дозволенности, и весьма сильно, и что она должна уже как-то сказать ему об этом, иначе ее поведение можно будет счесть возмутительным. И одновременно ей так не хотелось ставить его на место! Она говорила себе, что это потому, что она не хочет невольно резкостью обидеть мужчину, который, конечно, не так и виноват в том, что увлекся, к тому же так откровенен с ней, да еще и одинок! Ответить ему резкой отповедью будет несправедливо и жестоко. На самом деле Бьянка очень не хотела, чтобы дон Альфонсо внял ее отказу, прекратил разговор и удалился. В последнем она себе, впрочем, ни в коем случае не признавалась, да и зачем, если дон Альфонсо щедро одаривал ее возможностями для оправдания себя?
- Неужели вы правда можете чувствовать себя одиноким здесь? Вы, который умеет быть таким веселым?
Альфонсо был совершенно доволен тем, как развивались события. Девица не возмущалась, не грозилась пожаловаться жениху, который, кастилец не сомневался, наверняка представлял собой какое-нибудь кровожадное чудовище - а кто еще по доброй воле мог служить Мавру?.. Более того, Бьянка казалась заинтересованной его болтовней, применимой к любой юной душе, что не отягощена длительным опытом общения с мужеским полом, а значит, существенных трудностей не стоило ожидать.
- Это лишь видимость, монна, - Энрикес казался ангелом, падшим, но, в своей тоске по утраченному раю, раскаивавшимся. - Волею своего государя я стал его посланником, а значит, обязан уметь казаться веселым, серьезным или обеспокоенным, когда того требуют интересы его короны. Но даже все его милости не способны избавить меня от гнетущего одиночества.
И снова раздался вздох, не слишком картинный, но достаточно тяжелый, чтобы выразить всю глубину страдания юного сластолюбца.
- Как был бы я счастлив, если бы кто-то вернул мне надежду на исцеление.
Альфонсо поднялся и, с самым задумчивым видом, прошествовал к окну, за которым в искаженном свете витража раскинулся во всем своем раннем весеннем буйстве замковый сад.
- О, пожалуйста, не отчаивайтесь, - воскликнула встревоженная Бьянка.
Альфонсо повернулся к ней спиной, и ей уже показалось, что это из желания скрыть свое несчастье, а может - чего только не бывает - и скупые мужские слезы. Все это было столько же тревожно, сколько и восхитительно волнующе. Кто не испытает тайную, глубоко спрятанную даже от себя радость, что ему доверили горький секрет своей души? А если это сделал еще и мужчина такой блестящий, как дон Альфонсо? Дон Мануэль, вмешавшийся в игру в жмурки, где дон Альфонсо был таким радостным и счастливым, показался Бьянке теперь настоящим чудовищем, которое не может стерпеть чужого счастья.
Бьянка не думала, что совершает что-нибудь дурное, потому что в стремлении помочь кому-нибудь, конечно, нет ничего, кроме похвального проявления доброго сердца. Дон Альфонсо протягивал руку, нуждаясь в помощи, и было бы жестокостью отказать ему в ней.
- Пожалуйста, позвольте мне попробовать помочь вам.
Рыбка попалась на крючок. Это было так просто, что Альфонсо даже устыдился, правда, всего на несколько мгновений. Как говаривал его приятель Раймондо Гарсия, невинность не может длиться вечно, опыт же всегда полезен, а порой и весьма приятен.
Он развернулся к Бьянке и признательно улыбнулся, деликатно дотронувшись до ее руки.
- Как вы добры, монна, - годос кастильца журчал, словно весенний ручей. - Господь вознаградит вас за вашу отзывчивость. Но...
Недолгая пауза повисла в покоях, пока Энрикес, воздев очи горе, подбирал правильные слова.
- Мне бы не хотелось обременять вас. Или, паче того, огорчать.
- Нет-нет, что вы! Мне это совсем несложно!
Можно было еще добавить, что ей это будет приятно, но в том бы Бьянка не призналась даже самой себе.
И уж тем более не задалась вопросом, откликнулась бы она с такой же поспешностью, если бы несчастный был не так молод, не так красив и не так обаятелен?
Бьянка считала, что от нее требуется что-то вроде благородного служения, и с радостью откликнулась на требование. Душа просила любви и красивого пожертвования. Бьянка, по неопытности, этого не понимала, но тянулась к дону Альфонсо, щедро предлагавшему и то и другое.
- Правда, совсем не сложно, - с горячностью повторила она.
За спиной раздались легкие шаги, и вошла служанка.
- Ее светлость герцогиня скоро будет здесь? - спросила Бьянка.
- Да , - ответила та. - Я вернулась, чтобы все приготовить.
- Вам лучше уйти сейчас, дон Альфонсо. Сейчас ее светлость вряд ли захотят принимать кого-нибудь.
Тот кивнул ей, сухо - а как еще в присутствии свидетельницы? - попрощался и вышел.
Бьянка осталась и села опять возле платья герцогини, прямо на пол. Не потому, что того требовало рукоделие, а потому что была слишком взволнована, чтобы удержаться на ногах.
Она пока не понимала, какое чувство охватывает ее и так приятно, что хочется не шевелиться, ничего не говорить и ни о чем не думать, только бы не упустить его.
Следующий день (26 марта 1495)
Бьянка Полаццо.
Бьянка Полаццо...
Раз за разом повторяя это имя, Альфонсо поддавался наваждению, ласковой волной смывавшему имя прежней чаровницы, коей довелось стать герцогине Пезаро. Легкомысленность ее родственника позволяла быстро забывать и не предаваться страданиям неразделенной любви или мукам ревности, и исцеление от вероятной, но так и оставшейся смутным призраком тяги к одной даме пришло в лице другой.
Бьянка Полаццо.
Игривый, но при этом чистый взгляд, нежная улыбка, еще не испорченная придворным кокетством, пальцы, ловко управлявшиеся с иглой, выбившаяся из прически прядь, отливавшая приглушенным золотом в неярком весеннем свете. Все эти мелочи постоянно всплывали в памяти кастильца, заставляя того улыбаться, порой в самый неподходящий момент. Будь он менее себялюбив, он бы сказал, что влюбился, но слова эти в исповедях самому себе пугали его сильнее отцовского недовольства.
Бьянка Полаццо была набожна, как и полагалось порядочной девице из благородной фамилии, и застать ее на коленях в часовне казалось столь же естественно, как желать вырваться из-под неослабевающего гнета дона Мануэля.
Энрикес не ошибся, и при виде склоненной перед массивным распятием головки сердце его радостно застучало. Передвигаясь по-кошачьи бесшумно, он опустился рядом с ней на каменные плиты, отполированные до блеска коленями многих поколений набожных обитателей замка.
Остаток вчерашнего дня (после разговора с доном Альфонсо) Бьянка была особенно оживленной и веселой. Самые наблюдательные из дам заметили это и даже подшучивали, строя всевозможные догадки и говоря, что воздух Градары благотворно действует на женщину, если она красива. Бьянка и сама чувствовала, что все стало каким-то новым, но не размышляла о том, почему, а просто была по-особенному счастлива и довольна. Ночью она долго не могла заснуть и ворочалась с боку на бок, и удивлялась, что всех так быстро сморил сон, в то время как у нее сил еще столько, что можно гулять, танцевать и смеяться. Отправившись же наконец в царство Морфея, она всю ночь видела сны, яркие и цветные, где она с доном Альфонсо гуляла по прекрасному саду, и он срывал для нее розы, почему-то без шипов, а она сплетала из них венки, и было ей все так же радостно и счастливо, как весь предшествующий вечер.
Утром Бьянка проснулась чуточку смущенной от понимания, что сговоренной девушке совсем не полагается видеть ночью во сне посторонних мужчин. Но потом она напомнила себе, что дон Альфонсо мужчина не совсем чужой, потому что она обещала ему свою помощь, решила, что во сне видела будущее, в котором испанец благодарит ее, что, конечно, является добрым знаком того, что все у нее получится, и успокоилась. Настороженный внутренний голос замолчал, и чтобы поступить совсем по совести, Бьянка отказалась от завтрака и отправилась в замковую капеллу.
Там было пусто: вероятно, ранние часы не на всех навевают мысли о вечном. Бьянка прошла мимо ряда скамей, остановилась у ступеней алтаря и склонила колени и голову. После короткой молитвы она хотела, по обыкновению, подумать о том, что ее тревожит, но поняла, что совсем ничего не приходит в голову. В последнее время в час утренних молитв она всегда вспоминала о своем женихе и просила деву Марию помочь ей, чтобы он не был таким холодным и чтобы эта холодность в будущем не обернулась для нее равнодушием. Сегодня же о Лоренцо Бьянка даже не вспомнила. Теперь она подумала о доне Альфонсо и, недолго сомневаясь, сосредоточилась на нем. Она просила за него в тишине маленькой капеллы, и слова молитвы текли плавно, без остановки, такими горячими, какими не каждый день их слышит тот, для кого они предназначены.
Легкий шорох справа от нее заставил ее вздрогнуть и отвлечься. Обернувшись, к своему удивлению и радости она увидела предмет собственных вздохов и молитв.
- Дон Альфонсо! Вы здесь, - воскликнула она и тихонько засмеялась, но, спохватившись, осеклась и продолжила шепотом. - Как это чудесно! Я поминала вас в своих молитвах, и вот вы здесь.
Глаза Альфонсо загорелись. Без малейшего усилия, призванного впечатлить юную деву, сами собой, и это немного насторожило его. Впрочем, момент сомнения был краток, поскольку все его естество занимали лишь мысли о девушке, так искренне обрадовавшейся ему.
"Это ненадолго, Фонси. Это все несерьезно. Скоро ты уедешь", - беззвучно сказал он, осеняя себя крестным знамением. В часовне царила благоговейная тишина, казалось, что каждое шуршание складок женского платья и всякое движение мужчины отдаются едва ли не гулом в самых дальних уголках храма.
- Ваши молитвы будут услышаны, монна Бьянка, - прошептал кастилец, - ведь речи ангелов быстрее доходят до слуха Божьего.
Взгляд юноши задержался на губах его собеседницы, переместился на ее шею и плечи, так что вид Энрикес приобрел задумчивый, как и полагалось тому, кто явился в дом Господень облегчить душу.
- Не знаю, услышит ли Он мои молитвы, но все они со вчерашнего вечера были только о вас.
- Вы... вы слишком хорошо говорите обо мне, - от сравнения себя с ангелом Бьянка пришла в восторг. - Но я молилась так искренне, что слова мои должны быть услышаны... и ваши тоже, потому что вы, без сомнения, так же искренни.
Альфонсо уже пленил Бьянку, и теперь она, конечно, была уверена в том, что ему свойственны все возможные добродетели. Если бы кто-нибудь сейчас попробовал объяснить ей, что испанский гранд далеко не безупречен и даже привел бы доказательства, она бы не поверила, отыскав оправдание любому.
- Знаете, дон Альфонсо, я ведь тоже, как и вы, чувствую себя немного одинокой. Мой жених совсем не желает постоянно видеть меня и разговаривать со мною. Иногда я думаю, зачем он вообще решил взять меня сюда? Матушка уверяла, что так мы получше узнаем друг друга до свадьбы, но никакого узнавания совершенно не получается. Это так грустно.
Бьянка лукавила. Одинокой в Градаре она не чувствовала себя ни дня, потому что принимала участие во всех увеселениях, которые были в замке. Жена брата не бросала ее одну, да и брат о ней беспокоился. Что касается жениха, то он находился при герцоге миланском и мало был предоставлен самому себе. Но лукавство Бьянки было совершенно искренним. Ей просто очень хотелось проявить свою схожесть с Альфонсо, и она была уверена, что так все и есть.
- Скажите, дон Альфонсо, - Бьянка чувствовала себя очень смелой и раскраснелась от волнения. - Вы бы никогда так не поступили с вашей невестой?
- Конечно же, нет! - пылко ответил Альфонсо, нисколько не задумываясь о том, как бы он повел себя на месте избранника семейства Полаццо. Несмотря на разговоры, смущавшие его слух с детских лет, он никогда не представлял себя в роли жениха, полагая, что чем меньше думает о столь малоприятном событии, как брак, тем больше вероятность оттянуть неизбежное, не считая, разумеется, еще более постылой духовной стези.
Кастилец опустил голову, благодаря выступившему румянцу, приобретя вид смущенный и трогательный одновременно. В соблазнении он так часто прибегал к лицедейству, что постепенно перестал понимать, где пролегает грань между вымыслом и истиной. Сердце его билось часто, но осознание, что все это игра, придавало смелости, как и отзывчивость фрейлины герцогини.
- Никогда, монна Бьянка, - Энрикес вновь поднял взгляд на девушку. - Если бы она была хоть в малейшей степени похожа на вас, обладала вашей нежностью, грацией, вашей щедрой и отзывчивой душой, я бы почел за счастье все время находиться после нее.
На мгновение ему почудился звук приближающихся шагов, однако, оглянувшись, посланник короля Фердинанда не обнаружил иного присутствия в часовне.
- Я жалею лишь, что не смог просить вашей руки раньше, чем то сделал человек, которого я отныне всем сердцем ненавижу.
- О! - только и смогла вымолвить бедная Бьянка, чьи глаза стали огромными от удивления и восторга.
Она резко повернулась к Альфонсо, и легкое кружевное покрывало упало с ее головы, но она не заметила этого, как и того, что слишком долго уже стоит на коленях, и нежная ее девичья кожа совсем занемела.
Открытие, только что сделанное девушкой, было во сто крат важнее и платков и задеревеневших ног.
Поверила ли она? Да, сразу и бесповоротно. Бьянка, знавшая о любви по сказкам, рыцарским романам, городским историям и мифам, была уверена, что любовь приключается именно так - с первого взгляда. Мужчина, увидевший девушку и тут же вознамерившийся сделать ее своей женой, был так же обычен, как умывающаяся на крыльце кошка. Никто не разубеждал ее ни в чем, да и вообще не интересовался заблуждениями, царящими в голове юной Бьянки. Семья ограждала ее от всего, и считала того достаточным. Никто не подумал, что никогда не видевший веретена имеет больше всех шансов уколоться о него.
- Дон Альфонсо, - Бьянке показалось, что сердце бьется не только в груди, но и у самого горла, и в животе, и даже под лопатками. - Как жестоко, что это произошло именно с нами.
Сделав особенное ударение на последнем слове, Бьянка, вольно или невольно, но призналась в ответном чувстве.
- Только пожалуйста, не говорите плохо о Лоренцо, - она умоляюще сложила руки, - он ни в чем не виноват. Разве в том, что совсем не любит меня.
Бьянка от счастья хотела быть великодушной к жениху, хотя ее собственная сказка, как ей теперь отчетливо виделось, была о несчастной девушке, отданной равнодушному, в то время как есть тот, кто может сделать ее по-настоящему счастливой.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. Aeterna historia » Искал одну, нашел другую... 25-26.03.1495. Градара