- Ах вот оно что, - не без разочарования протянула Джиневра.
Нарисованная собственным воображением картинка, где в доме опекуна происходит что-то вроде того, что в доме мадонны Лукреции, хотя и не сравнимое по масштабу, конечно, но только с ней, Джиневрой, в главной роли (понятно же, для кого бы все это устраивалось, и кто бы был в центре), мгновенно потускнела.
- То есть мне предложено ждать еще несколько лет, пока эти малыши вырастут?
Джиневра и сама не поняла, что еще какую-то неделю назад она бы сказала ровно ту же фразу, но только с ехидной радостью, что ничего не поделать и придется оставить все, как есть.
- Мне кажется, что все вы смеетесь надо мной. Делаете вид, что стараетесь, но на деле только знакомите меня или с отъявленными глупцами, или с младенцами. Вы, верно, думаете, что по наивности я решу, что это и впрямь лучшее, что есть для меня.
Дальше хотелось продолжить, что теперь-то, посещая Санта-Мария-ин-Портико, она точно знает, что бывает намного лучше, но Джиневра воздержалась от такой прямоты.
- Придется вам всем стараться лучше. И еще вспомнить, что круг не должен ограничиваться, дорогие опекуны, вашими племянниками или прочими родственниками.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Джиневра поняла, что Ланчелотто рассердился, хотя и не поняла, за что именно. Он был хорошим опекуном в том, чтобы заботиться о ней, но как на любовника она давно была на него обижена. И если бы ей кто-то сказал, что он разозлился именно как любовник, она бы ужасно удивилась. Он ведь правда ничего не делал, чтобы устроить ее судьбу, но при этом и сам не относился к ней, как к любовнице, которой дорожат. В те редкие моменты, которые Джиневра хотела превратить во время жалости к себе, она серьезно считала Ланчелотто виновником того, что она не чувствует себя счастливой.
- Буду тебе очень благодарна и очень рассчитываю именно на тебя. Ты моложе всех прочих и уж конечно лучше понимаешь в счастье и удовольствии.
Джиневра чувствовала себя несправедливо обиженной и сердито поджала губы.
- Корнелия, пожалуйста, принеси что-нибудь угостить мессера Ланчелотто. Я так заболталась, что забыла о гостеприимстве.
Джиневра совсем забыла о том, как хорошо ей было после посещения палаццо герцогини Пезаро и поездки домой в сопровождении Даниэле Компана. Все это отодвинулось на второй план. Она снова вспомнила, что влюблена в Ланчелотто, вот только соблазнять его, прямо или намеками, ей показалось унизительным. Раньше подобные мысли ее совсем не смущали. Она просто делала, что хотела, и с радостью получала в конце концов желаемое. В последнее время удовольствие от победы все больше горчило, и вот теперь, казалось, должно было обзавестись таким душком, что стремится к нему было глупо.
"Мне все говорят, что я красивая. Но почему тогда именно мне сейчас так плохо?"

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Конечно, Джиневра злилась на Ланчелотто. Злилась давно, но раньше ее злость выливалась в то, что она стремилась его соблазнить и получить подтверждение его чувству, а теперь ей хотелось уколоть его. А может, она начала понимать, что отказывалась от чего-то из-за мечты о призраке.
Она бы, может, продолжила в том же духе, но не слишком серьезное замечание Ланчелотто - то самое, что он сказал почти шутя, но которое попало в цель - напугало ее. Джиневра не подумала, что любовник прав, но услышала в его словах угрозу собственным возможностям. А если он решит, что палаццо Санта-Мария-ин-Портико во всем "виновно" и запретит ей бывать там?
- Я не злюсь, - не слишком искренне возразила Джиневра. - Но скоро мое положение завидной невесты станет очень смешным. Как раз когда старшая дочь мессера Джорджио, которая старше меня всего на год, разродится третьим ребенком.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Вероятно, Ланчелотто удивился бы рассуждениям Джиневры гораздо меньше, если бы та рассказала ему о своем сегодняшнем визите в Санта-Мария-ин-Портико. Нет, она не стала рассуждать о замужестве здраво, потому что вдруг повзрослела с того дня, как он разговаривал с ней в последний раз. Просто раньше сравнение с прочими знакомыми замужними ровесницами было в ее пользу, а теперь - нет. Раньше они были похожи на более молодой вариант жены Ланчелотто, в то время как она была сама себе хозяйкой.
Но обитательницы и частые гостьи герцогини Пезаро были замужем, при этом жизнь их была такой, как мечтала сама Джиневра. А единственная незамужняя принятая при дворе девица была мадонна Виттория, которой было только семнадцать, но которая была уже невестой, и совершенно счастливой. Сравнивая себя с ними, Джиневра, которая была старше всех из круга Лукреции Борджиа, чувствовала себя всего лишь лишенной того, что было у каждой.
Да и мужчины Санта-Мария-ин-Портико не были похожи на племянников опекунов.
- Да, Ланчелотто, как же хорошо, что ты понимаешь меня! - улыбнулась Джиневра.
Она не уловила никакой двусмысленности, поняв Ланчелотто очень буквально. Мужчина был таким, как Хуан Гандийский, кардинал Фарнезе или Даниэле Кампана - уверенным и умеющим держать себя и поддерживать разговор, словом - настоящим придворным. Мальчиком был тот, который ничего такого не умел.
Ничего другого Джиневра не подумала, потому что пока не узнала, что в спальне мужчины отличаются друг от друга.
- Я вовсе не хочу заниматься обучением какого-нибудь недотепы, который умеет только глупо ухмыляться и краснеть, как девица.

Отредактировано Джиневра да Гротта (13-11-2022 22:43:43)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Джиневра наморщила носик. Она по наивности как-то не очень поняла, почему же если она что-то скажет о сегодняшнем разговоре другим опекунам, то предложений, которые ей не нравятся, вдруг станет больше, но безоговорочно поверила Ланчелотто. Он мог сколько угодно расстраивать ее как любовник, потому что был совсем не таким, как ей бы хотелось, но именно потому, что он был ее любовником, Джиневра доверяла ему больше, чем остальным.
От его обещания Джиневре стало очень грустно. Раньше еще можно было как-то верить, что однажды случится чудо, и она вдруг сможет стать женой Ланчелотто. А теперь вот оказывалось, что этого не будет никогда. И Ланчелотто никогда не поведет себя так, как она ждет.
И можно было опять повести себя капризно, постараться настоять на своем, соблазнить его прямь теперь, но Джиневре совсем не хотелось теперь так делать. Ей вдруг показалось, что все это были не победы, как она думала, а поражения. И ей было стыдно, что раньше она им радовалась.
Джиневре захотелось разрыдаться, но из гордости она не позволила себе этого сделать.
- Спасибо, - кивнула Джиневра.
Как же хорошо, что теперь уже вечер и темно! И поскорее бы вернулась Корнелия. От нее совсем другое настроение, и плакать не захочется.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- А вот и наш ужин! - обрадовалась появлению Корнелии Джиневра.
С приходом дуэньи легкое напряжение, проистекающее из того, что после данного Ланчелотто обещания было несколько неловко, испарилось. Теперь вести себя так, словно они не любовники, стало естественно.
Вообще-то для Джиневры было бы лучше, если бы Ланчелотто ушел. Может, она это даже и понимала где-то в глубине души. Присутствие его не способствовало ее спокойствию, с которым она так искренне встретила его приход. Слишком уж хрупким оно было, слишком неустойчивым. И вот Ланчелотто был рядом, и Джиневру поневоле втягивало вновь в водоворот ее чувства, и веселое палаццо герцогини Пезаро, и прогулка с банкиром, и желание говорить с Корнелией о Даниэле Компана и вообще всем, что та могла рассказать, постепенно уступало обычному и давнему стремлению украсть эту ночь с Ланчелотто. Желанию, проступающему все ярче, и которому - Джиневра это точно знала - нужно было теперь сопротивляться. Если она вновь будет соблазнять его, будто требовать, то потом будет ненавидеть себя.
Джиневра попыталась вызвать в памяти образы палаццо или Даниэле, но они заметно поблекли за то недолгое время, что Ланчелотто провел здесь.
- Какие горячие и мягкие! - помогая Корнелии раскладывать на столе принесенную еду, Джиневра потрогала пирожки, почти тонущие в растекшемся сыре, и облизала пальцы.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Ужин прошел по-семейному, как будто Ланчелотто был ее отцом, а дуэнья - матерью, хотя это и было странное сравнение. Ну как бы Корнелия могла быть женой Ланчелотто? Да и к нему Джиневра относилась совсем не как к отцу.
И что она относилась к нему совсем по-другому, Джиневра все сильнее чувствовала с каждым  мгновением. Как же ей хотелось услать куда-нибудь Корнелию! Ну как же хотелось! И сесть к Ланчелотто на колени и поцеловать его в губы. Джиневра смотрела, как он ест, и все сильнее мечтала так и сделать. Сопротивляться самой себе было сложно, как будто бредешь по воде, водоросли в которой цепляются за ноги и платье. Джиневра несколько раз была уже близка к тому, чтобы пойти на поводу у желания, но что-то все-таки удерживало ее. "Ты всегда успеешь", - как будто нашептывал кто-то на ухо. - "Так лучше позже, чем раньше". "Какой он злой!" - отвечала этому голосу Джиневра. - "Он совсем не любит меня. Если бы любил, то уже давно бы что-то сделал".
Наконец, поняв, что не имеет ни желания нарушить данное себе обещание, ни сделать что-то, чтобы избавить себя от искушения и тем выполнить обещание до конца, Джиневра переложила бремя решения на Корнелию.

- Корнелия, я сегодня собиралась мыть голову. Что там с водой? - Джиневра послала дуэнье двусмысленный взгляд.
Понять его та могла, как угодно. Или сказать, что все готово, и остаться, и тогда бы Джиневра попрощалась с Ланчелотто, сказав, что он, конечно, не может остаться, когда ей предстоит такое дело. Или же пойти распорядиться, и тогда... и тогда, возможно, Ланчелотто бы что-то и сделал... хотя бы послал ей знак...
Впервые, можно сказать, в жизни Джиневра была полна решимости послушаться дуэнью.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия