Манфредо мог быть благодарным, а мог быть чертовски неблагодарным. Самому ему не сильно-то нравились юные создания, и если бы дон Хайме тоже оказался из таких, как он, и теперь был бы недоволен, то Манфредо не преминул бы это поставить в вину Рыжей. По стечению обстоятельств, Элиза пришлась дону Хайме по вкусу, и Манфредо с тем же отсутствием  всяких настоящих причин списал это на невероятную прозорливость куртизанки. Возможно, все это было совершенно несправедливо, но сегодня, благодаря такому положению вещей, Латтарии явно суждено было выиграть.
Со спины возраст Элизы был не  так очевиден, и Манфредо видел перед собой то, что хотел, - затылок бывалой женщины для утех. Вид чужой любви его распалил, и он благосклонно отнесся к неявным намекам куртизанки. Переведя взгляд на Латтарию, он усмехнулся.
- Пойдем-ка туда, - Манфредо мотнул головой в сторону алькова.
Вообще-то, как он успел заметить, кровать, стоявшая в другом углу, была удобнее ложа, устроенного из сундуков в алькове, но, как истинный хозяин, он оставлял более комфортные условия своему гостю.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Что Латтария вела себя так бесстыже, нравилось не только потому что выдавало ее готовность, но и потому что демонстрировало уверенность в том, что ничто в ее теле не может смутить мужчину. И она правда была без изъяна, как продемонстрировала со всей тщательностью. Манфредо только языком прищелкнул. Как же он все-таки любил таких, как она. Огненные волосы, густые и пышные, и белая-белая кожа. Проявив наглую самоуверенность, она опустилась на колени, подставляя себя сзади. Манфредо присвистнул. Он и так был готов, а теперь его член налился, что каменный, и рвался наведаться в выставленное лоно, особенно красное на фоне молочно белых бедер. Поднявшись, он поспешно сделал несколько шагов, отделявших его от куртизанки. Она прогнулась с кошачьей грацией, прядая волосами. От этого движения у Манфредо заволокло взгляд, и он уже не видел ничего, кроме выгнутой спины куртизанки и ее лона. С громким рыком он вошел в нее, с удовольствием чувствуя, как влажно у нее оказалось внутри.
Он сжал пальцы на ее бедрах, разводя их сильнее, и размашистыми движениями стал насаживать на себя. В движениях он не был изобретателен, но ему ничего и не нужно было, довольно было бесстыжей готовности куртизанки и ее рыжих волос и прогнутой спины. После долгой гонки он толкнул ее вперед, вынуждая лечь на живот, и навалился сверху. Его жаркое дыхание должно было обжигать Латтарии ухо.
- Хорошо твое нутро, Рыжая. Не хуже, чем твой ротик.

Отредактировано Манфредо Каприоло (09-02-2023 19:39:07)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- То-то же, - прохрипел Манфредо.
Он не обольщался в причине готовности куртизанки, но знал, что она говорит правду. Может быть, его даже возбуждало это еще сильнее. Падкость на деньги и готовность ради них сделать все в куртизанке, как и рыжие - если повезет - волосы, заводили его одинаково. Не меньше, чем скромность и порядочность в тех женщинах, от которых они требовались.
Он терзал тело куртизанки, охаживая ее изнутри. Она казалась ему похожей на молящую ее покрыть кобылкой с огненным хвостом.
- Я еще не раз наведаюсь к тебе везде, Рыжая, - пообещал напоследок, изливаясь.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Пожалуй, Элиза была благодарна дону Хайме за то, что он увел ее от зрелища. Вид чужой любви очень будоражил Элизу и как-то смутно тревожил. Неаполитанец был для нее не больше чем мужским телом, совершающим какие-то движения, и выше его груди взгляд начинающей куртизанки даже не поднимался. А вот Латтария как раз была интересна, но ее лица Элиза видеть почти не могла. Что-то такое было, что она хотела ни то понять, ни то увидеть, но никак не могла уловить, что, и было во всем этом нечто болезненное, от чего было никак не оторваться, так что хорошо, что дон Хайме ее увел.

Элиза сняла платье и... как ни странно, внезапно поняла, что теперь ей предстоит развлекать дона Хайме, то есть мужчину, о котором она вообще ничего не знает и который не настроен теперь на любовь. Ой-ой! Смешное открытие, но на какой-то момент Элиза испытала такую сильную растерянность, что ей пришлось придумать, как перевести дух.
- Я сейчас, - многообещающе стрельнула она глазами в сторону и вернулась к столу.
Здесь она взяла два бокала, налила вина в каждый и вернулась обратно. На вопли, доносящиеся из алькова, Элиза даже не обернулась.
- Я подумала, что вам захочется пить, - сказала она, протягивая бокал дону Хайме и укладываясь рядом с ним на бок.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Элиза обиделась. Естественно, ей хотелось выглядеть старше и умелее, а дон Хайме, получается, взял и походя свел на нет все ее попытки и старания. Да еще и вот это "наощупь". Неужели она впрямь такая худая? Но кого вообще расстройства куртизанки волнуют? Элиза это очень хорошо помнила всегда, поэтому и, подавив нечаянное чувство, напомнила себе слова Латтарии (и не только ее), что юность и неопытность кого-то привлекают (чему Элизе всегда было сложно поверить, но чему надо было следовать, потому что Латтария не раз так повторяла).
Никакой обиды Элиза не показала, а наоборот, рассмеялась.
- Все вы замечаете, дон Хайме, - Элиза, лежащая на боку, кокетливо повела бедром. - Мать моя рассказывала, что родила меня на закате лета. Со страху, когда один беглец из Отранто рассказывал, что турки в этом городе творили. Вот и получается, что как раз недавно мне пятнадцать исполнилось.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

"С испуга рожденная, но не с испуга сделанная", - неожиданно сострила про себя Элиза.
Она внезапно вспомнила свою мать, служанку Марию, редко считавшую нужным отвечать "нет". И хотя в чем-то жизнь ее напоминала жизнь Латтарии, а только, сколько помнила Элиза, была она старой и почти беззубой. Родилась служанкой и умерла ею же. Подумав так, Элиза испытала горячий прилив благодарности и к безвременно погибшей Кошечке, и к уехавшей Рондине, и к Латтарии, и к дону Хайме. Который уже дважды опустошил мошонку, благодаря Элизе, а вот только теперь она оказалась по-настоящему близко от него и могла почувствовать его кожей.
Она совсем не знала, какие у этого мужчины обычно возможности, и перспектива вдохновлять его на третий раз показалась Элизе пугающей возможной неудачей. Ее умения оттачивались лишь на одном мужчине, который к тому же никогда не требовал чуда. "Надо было вовремя предложить принести ужин", - сказала себе Элиза. В доме Латтарии к приходу гостей готовились как следует, но до еды сегодня пока не доходило.
Очередная шутка, произнесенная про себя, оказалась вновь хорошим лекарством от страха. Да еще и искреннее чувство благодарности. И от дона Хайме пахло приятно, и волосы у него были чистыми, и борода его не кололась, а приятно щекотала щеку.
- Я вся очень шустрая, - пообещала Элиза.
Лизнув мочку уха, она начала медленный и влажный спуск вниз - запутанными дорожками, проложенными языком, по заросшей щетиной мужским шее, плечам, груди и животу. Ее язык совершал свой танец, которому как будто случайно вторило скользящее касание ее маленьких крепких грудей, продвигающихся тоже вниз.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Вот что Элиза точно себе уяснила, так это что она именно что "поработала". Точнее и не скажешь. Порой ей казалось, что дон Хайме едва ли не спит. Во всяком случае он был совершенно отрешен и если и сосредоточен, то в одном месте. И, кажется, ему было бы совсем все равно, если бы кто-то вдруг сменил Элизу.
"Надо вовремя предлагать ужин", - повторяла она себе.
Вот неаполитанец явно не стал утруждать себя и Латтарию. В стороне раздавались тихий шепот разговора, бряцанье бокалов и смех. Элизе стоило больших стараний, чтобы ее движения не превратились в заунывное движение в одном ритме, без всяких вариантов, и чтобы было похоже, что ей эта скачка хоть как-то отдается внизу живота чем-то приятным. К счастью, в последнем она не перестаралась.
Старания Элизы были вознаграждены, и ее лоно вздрогнуло с настоящим удовольствием, когда мужчина излился, а потом обмяк.
- Не хотите ли поужинать? - спросила она, садясь у бедра дона Хайме. - Вам надо восстановить силы.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Приятно опустошившись, Манфредо повалился навзничь на постель, чувствуя приятную расслабленность. Рядом тяжело дышала женщина, и он приоткрыл глаза, чтобы окинуть ее взглядом, и с удовольствием убедился, что Латтария теперь тоже кажется ему привлекательной. Манфредо не был сейчас ни на что способен, так что вывод его был совершенно отстраненным, но приятным. Закрыв глаза, он на короткое время провалился в забытье.

Заснуть по-настоящему у куртизанки Манфредо бы сейчас не смог. Он не испытывал брезгливости или праведного пренебрежения продажными женщинами, просто ароматы дома куртизанки, как и цвет ее спальни и гостиной, возбуждали его, но не настраивали ни на что другое. Когда он уставал от них, то просто уходил.
Вот и теперь, очнувшись от короткой дремы, Манфредо втянул ноздрями воздух, где ароматы масел мешались с запахами приготовленного ужина, и сразу же пришел в себя. Впрочем, короткое время он полежал, прислушиваясь к происходящему на соседней кровати, и одновременно думая о чем-то своем. Вообще-то о старшем незаконнорожденном сыне и старшей законной дочери. Первый был рожден любившей его женщиной, вторая - первой женой, о которой Манфредо старался не вспоминать. И все-таки он бы поспорил, кого любил больше.
- Это девочка, - Манфредо ткнул пальцем в сторону постели, откуда доносилось тяжелое дыхание дона Хайме. - И впрямь недавно у тебя?

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Да, не совсем в моем вкусе, - признался Манфредо. - Но мне показалось, что мой гость и впрямь собрал сливки.
Он даже задумался, как будто и впрямь хотел честно ответить на вопрос, подошло бы прозвище начинающей куртизанке или нет. Причиной тому была его настоящая расслабленность, ради которой, собственно, Манфредо и наведался к Латтарии.
- Канна бы твоей подруге подошло, но вот надолго ли? Если благодарные любовники будут закармливать ее сладостями, прозвище придется менять, - он хмыкнул. - А кому же и выбирать, если не тебе? Я всегда думал, что прозвище придумывают куртизанки сами или их наставницы и подруги. А все прочие истории, похожие на легенды, кто и за что их дал, придуманы для красоты и важности. Назвать саму себя Олимпией или Империей не много чести, а вот если кто наградит - это, конечно, другое дело.
Если бы кто вздумал напомнить Манфредо историю имени его рода, со всеми ланями и требовательным родоначальником, то, разумеется, не нашел бы в сицилийце понимания. Предание рода Каприоло было истинной правдой и ничем иначе.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Ну да прозвище тут дело десятое, - задумчиво пробормотал Манфредо.
Очевидно, вопрос Элизы его очень занимал, хотя и не в том смысле, как могла подумать Латтария.
- Я вот что думаю, Рыжая, - взяв прядь волос куртизанки, Манфредо  вертел ее, наблюдая, как отсвет от масляных ламп красиво вспыхивает и вновь гаснет.
- У меня есть сын, которому только что минуло семнадцать... Ему скоро жениться... не позже будущей весны будет помолвка...
Манфредо замолчал, внезапно почувствовав сильное смущение. Его собственный первый брак по-прежнему иногда вдруг не давал покоя. И когда Манфредо говорил о чем-то, что могло о нем напоминать, ему казалось, что он слишком откровенен и что собеседник может понять больше, чем хотелось бы.
- К этому времени ему надо стать мужчиной. Ты понимаешь, о чем я.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия