Хоть вчерашний вечер и закончился далеко за полночь, а только не позже шести утра Гонсалес уже проснулся. Сказывалась долгая привычка, да и вообще в Риме он спал глубоко, как говорится, мертвецки, но все-таки недолго. Кто знает, может, он все-таки не доверял местному воздуху и считал, что в Италии опасно слишком долго пребывать в уязвимом состоянии?
Ну так сегодня к этому добавлялось еще ожидание разговора с понтификом и нежелание заставлять его себя ждать. О том, что Александр VI не привык подниматься поздно, тоже было известно.
Вообще сегодняшняя неожиданно назначенная накануне посреди веселья аудиенция была странной. Она точно не была официальной, такие вещи и проходят и назначаются совсем иначе. Ну а какого-то личного обращения Гонсалес вообще-то не ждал.
Не ждал, и все-таки это было именно оно. Хотя понтифик и упомянул полученное от императора письмо, а также не прибывшего еще, но уже вот-вот ожидаемого посланника, дон Мануэль был уверен, что это не более чем предлог, причем не для него, а для всех, кто мог быть свидетелем разговора. Дело-то какое-то совсем другое.
Может, его святейшество хочет узнать, с каким поручением он прибыл? Оно ведь совсем не очевидно. Да и как ему быть очевидным, если его больше нет? То есть негласное - приглядывать за герцогом Гандии - есть, конечно, ну так оно решено настолько между несколькими людьми, что просочиться в Рим о нем слухам вроде как не с чего. А гласное можно рассказать теперь без утайки, потому что его больше не было. Альфонсо-то...
Дон Мануэль вдруг подумал, что давно не вспоминал о том, что случилось с единственным сыном его друга. Как так могло получиться? Услужливая память сразу же напомнила о той, что неожиданно слишком часто занимала его мысли. Донья Рамона... не слишком-то много он позволяет личным переживаниям занимать его времени. Появляется новое - так сразу минус старое. Об этой женщине дона Мануэль подумал с удовольствием. Она будет его, это точно. Вопрос времени.
Но теперь о понтифике. С чего вдруг желание побеседовать с ним лично? Кажется, в испанской миссии это тоже всех заволновало.
Дон Мануэль велел заложить паланкин, чтобы появиться если не при параде, так все-таки представительно. Оделся тоже подобающе - черный хубон и черная же ропилья, но без всяких гербов. Тяжелая цепь - знак гранда, без этого знака Гонсалес не обошелся.
Не о старшем ли своем сыне хочет поговорить его святейшество?

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

За проведенные в Риме две недели дон Мануэль успел кое-что узнать.
Для этих сведений требовалось не так и много, но не так и мало.
Никаких тайных откровений, с помощью денег развязанных языков, подслушивания и подглядывания. Всего-то и нужно - быть принятым в Санта-Мария-ин-Портико. Но, как Гонсалес успел заметить, не много кого принимали там постоянно с радушием и гостеприимством, которые позволяют быть в гуще событий и наблюдать.
Его принимали.
Дневных визитов и приглашения на маскарад оказалось достаточно, чтобы понять некоторые вещи, к которым уже привыкли все, кто живет полной жизнью в Санта-Мария-ин-Портико, но не такие очевидные для тех, кто остался снаружи.
Понтифик Александр VI оказался действительно настолько чадолюбив, как это описывают, а может, и больше. В том смысле, что упоминали обычно о том, что он для своих детей делал все, чтобы они с каждым шагом поднимались все выше. Но гораздо интереснее была искренняя привязанность и то, что он стремится видеть их близко к себе, причем в самом прямом смысле этого слова. Дон Мануэль заметил, что все время маскарада понтифик провел рядом с дочерью, с которой все время оживленно разговаривал.
Еще важнее, что там происходит с Неаполем. Принц и принцесса Сквиллаче живут в Риме, и все это расценивают, как знак полного доверия и дружбы. Вот только принцессу держат как можно ближе к Апостольскому дворцу. Лукреция производит впечатление подруги своей невестки, но отец доверяет ей явно больше, чем легкомысленное веселье, так что подруга вполне может быть сторожем, тем более что сам Джоффре Борджиа живет у матери - странный выбор для принца. Что-то с этим браком было не совсем так, как казалось, и дело не только в юности мужа и взрослой красоте жены.
Герцог Пезаро не в Риме, и без него никто не скучает. Кондотьер и родственник герцога Милана, он теперь и должен быть не здесь, но ведь и отсутствующие обычно присутствуют в своей особенной манере, а его как будто вообще не существует. И герцогиня Лукреция принимает ухаживания этого неаполитанца на глазах у своих родственников.
И, конечно, нельзя было не заметить, что жизнь в Санта-Мария-ин-Портико даже не двойная и не тройная, а гораздо больше. Помимо всего, там сложился молодой круг друзей герцогини. На вхождение в него дон Мануэль уж точно не претендовал, но вот дону Луису хорошо бы в нем оказаться. Надо будет с ним поговорить.
Вообще перемещение в паланкине плохо способствовала мыслительной деятельности. Дона Мануэля обычно укачивало. И все-таки он напомнил себе обо всем, что заметил. Ничего нельзя было упустить - тогда и грядущий разговор, о чем бы он не пошел, окажется полезным.

Вид понтифика дона Мануэля удивил. Гонсалес особенно порадовался, что одет довольно скромно, потому что рядом с Александром, облаченным так, чтобы быть похожим скорее на герцога, собирающегося на прогулку в кругу семьи, он выглядел бы несколько неестественно.
После легкой паузы, свидетельствующей, что без короткого замешательства все-таки не обошлось, дон Мануэль поприветствовал понтифика, как подобает. Он был готов к любому пути, по которому пойдет разговор, но ждал, что Родриго Борджиа даст понять, какой же стиль он выбрал

Отредактировано Мануэль Гонсалес Гарсиа (18-12-2020 09:53:31)

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

Про посланника императора Максимилиана в Риме говорили много. Понтифик тоже упоминал его не в первый раз, но именно вчера на маскараде у дочери и сегодня упомянул непосредственно для него, дона Мануэля. Гонсалес почувствовал легкое неудобство, понятное посланнику, которому говорят о чем-то важном, о чем он не имеет ни малейшего представления. Вероятно, его святейшество считает, что неожиданное появление (гораздо позднее, чем дона Хуана Гандийского) в Риме дона Мануэля было как-то связано с Габсбургами. Это было совсем не так, но дон Мануэль не спешил как-то рассеивать подозрения его святейшества, тем более что в любой момент - собственно, с любым письмом из Толедо, полученным Гонсалесом - они могли оказаться вдруг справедливыми.
- Действительно, теряться в догадках - дело не всегда, но часто весьма пустое, - осторожно согласился он с понтификом.
Тот явно что-то знал, о чем-то догадывался и этим чем-то был озабочен. Гонсалес решил, что пока не придет в голову лучший маневр, теперь лучше всего будет мягко уйти от темы, тем более что своим неофициальным обликом понтифик давал ему все возможности.
- Я нахожусь в забавном положении, ваше святейшество... да, забавном, хотя и трагичном. Сегодня я должен бы был перед вами хлопотать об одном деле, почти семейном, но коль скоро уж речь идет о кузенах его высочества... Господь разрешил это дело сам. Боюсь, не так, как было бы желанно отцу бедного дона Энрике, но выбирать нам не дано.
О том, что со смертью дона Альфонсо он лишился половины своей задачи, а вторую половину не хотел бы обсуждать с понтификом, дон Мануэль, конечно, не упомянул.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

Ситуация складывалась пикантная. Дон Мануэль был теперь послом, от которого вторая сторона чего-то ждет, но при этом на самом деле он был без всякого поручения. При этом понтифик явно демонстрировал расположение, почти дружелюбие и как бы давал согласие на то, чтобы разговаривать именно с ним, причем в самой неформальной обстановке. О подобном признании и согласии любой посол может только мечтать, так что раскрываться во всем, давая понять, что он теперь не больше чем праздный путешественник при посольстве, было бы высшей глупостью, тем более что с любым посланием из Толедо все могло поменяться. Фигурально выражаясь, молчать было нельзя, разговор должен был длиться, так что дон Мануэль был весьма за то, чтобы поговорить о семье Энрикесов. Тем более что тут он был действительно посвященным, и не только в дела дона Энрике, но и его дочери, а уж о зяте, сыне понтифика, знал многое, о чем сам Родриго Борджиа мог только догадываться.
- Донья Бланка, вдова дона Альфонсо, не захотела вернуться к родителям, чем немало всех удивила. Возможно, она надеется, что горе доньи Марии вторит ее собственному, и в нем она найдет понимание и утешение. Возможно, это и так, хотя не скрою, донье Марии было не по душе легкомыслие доньи Бланки.
Дон Мануэль никогда бы не смог понять отношения дона Хауна к Марии и причин его разочарования, как это делал его отец Родриго Борджиа. И не потому, что не был отцом Хуана или для него было возможным только то, что совершенно в своей добродетели. Но он знал донью Марию с детства, любил и восхищался ею, как отец, в котором безукоризненность и лучшие качества вызывают только радость от сбывшихся надежд, а не скуку или что-то подобное. А любой, кто может обидеть дочь, вообще был достоин, конечно, если не смерти, то тяжкого наказания.
- Думаю, что такое нежелание возвращаться к родителям может говорить и что-то нелестное о ее семье.

Отредактировано Мануэль Гонсалес Гарсиа (26-12-2020 13:46:40)

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

- Да, бывают смерти, которые кажутся особенно ужасными, - кивнул дон Мануэль.
Сам он до сих пор воспринимал смерть дона Альфонсо болезненно. Он бы мог сказать, что она была несправедливой, но, как истинный католик, просто не мог себе такого позволить и честно старался принять. В попытках этих впадал в другую крайность - подозревал в ней возмездие дону Энрике за то, что тот пытался разрушить союз сына и нежеланной невестки. Не мог избавиться от таких мыслей, из-за чего, конечно, чувствовал вину перед Энрикесами. В общем, лучше было вообще об этом не думать.
- Увы, ничего не знаю о семье доньи Бланки. Она была сосватана за одного из придворных герцога Милана, так что семья должна быть уважаемой. Ее стремление остаться в Гандии тем страннее, что, конечно, при дворе герцогини Марии она не найдет и тени того легкомыслия, что принято где-нибудь еще. Донья Мария очень мягкая и добрая женщина, но если донья Бланка думает, что из этого следует попустительство, то она сильно ошибается. Впрочем, я предпочитаю думать, что это мы заблуждаемся в донье Бланке. 
Вообще пора было выбираться из лабиринта определений, где на каждом шагу можно было неожиданно для себя высказать осуждение, которое можно было расценить неправильно.
- Я оставил донью Марию в хорошем здоровье и расположении духа. Насколько я понимаю, дон Хуан тоже.
Дон Мануэль понял, что речь не может не пойти о старшем сыне понтифика, где отец постарается узнать что-нибудь правдивое о нем, но из осторожности не хотел первым говорить много.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

Еще какие-нибудь две недели назад Гонсалес бы несколько удивился. Для самого него, отдавшего единственного сына в возрасте десяти лет ко двору на воспитание, такое стремление держать их поблизости было несколько необычным. Он не то чтобы не понимал его, скорее привык считать должным необходимость разлуки. Он был твердо уверен, что отдать ребенка туда, где больше возможностей, сделать для него благо на будущее, а значит, и просто благо. Впрочем, и сам он чаще находился недалеко от сына, служившего пажом у старшего сына короля.
Недалеко, и все-таки не рядом.
И даже если в том же замке или дворце, сын оставался не в его ведении.
Так вот еще недавно дон Мануэль мог бы и удивиться, но к этому дню уже готов был встретить признание с совершенным пониманием. О том, что семья Борджиа держится друг друга, он был наслышан. О том, что в том числе и не в фигуральном, а самом прямом смысле, на расстоянии вытянутой руки, хорошо узнал за время своего пребывания в Риме, особенно часто бывая в Санта-Мария-ин-Портико. Братья часто бывали у сестры, и отец старался проводить тут как можно больше времени.
Раньше бы дон Мануэль счел это слабостью, но у Родриго Борджиа такое стремление видеть детей почему-то слабостью не выглядело. И даже признание, кого-то другого обнажившее бы, от него звучало совсем по-другому.
- Да, и вам удается, кажется, невозможное, ваше святейшество. Ваша дочь замужем, ваш младший сын женат и стал принцем Сквиллаче, и все-таки все они находятся рядом с вами. Я... я восхищен, не скрою.
"Не удивлюсь, если он и герцогов Гандии поселит рядом с собой, хотя и говорит теперь обратное", - подумал про себя Гонсалес.
- Палаццо вашей дочери так много значит в жизни Рима, что без него она и невозможна, кажется.

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

"А он ее от себя не отпустит", - подумал про себя дон Мануэль. Вывод стал не результатом долгого размышления и внутреннего рассуждения, а как будто явился сам по себе. И Гонсалес был уверен, что понял все правильно. В словах и интонациях понтифика сквозили гордость и любовь отца, а также понимание своей выгоды политиком в такой нерасторжимой связи, как будто им и надлежит всегда существовать вместе.
Дон Мануэль это заметил и отметил про себя, хотя и был теперь в Риме кем-то вроде посланника без поручения, путешественника без цели, праздного прохожего. Отметил по давней привычке замечать все, что попадает на глаза, нужно оно тебе или нет.
- Очень разумное положение дел, - не мог не признать дон Мануэль. - Иначе в Апостольском дворце было бы совсем не протолкнуться, а мелкое сито палаццо Санта-Мария-ин-Портико отсеивает совсем лишних людей, как я понимаю. Ее светлости это не в тягость, ее не пугает, когда людей слишком много. Она умеет быть приветливой со всеми. Мое восхищение, ваше святейшество. Кто-нибудь удивится вашему выбору первого помощника, а я скажу, что вернее вам никого не найти.
Дон Мануэль не лукавил, но все-таки сомневался в разумности выбора. Ему казалось, что ошибки не за горами, уж слишком юна герцогиня и слишком женственна. И, раз не ошибалась пока, то и самоуверенна тоже. Как все Борджиа, вероятно.
Но вот в чем сомневаться не приходилось, так это в любви детей к отцу. Дон Мануэль, хотел или нет, по-другому посмотрел и на постоянное желание герцога Гандии вернуться в Рим. По молчаливому согласию всех в Испании такое стремление объяснялось тягой к праздной и веселой жизни в городе, со святостью которого мог соперничать только принятый здесь разврат.

Отредактировано Мануэль Гонсалес Гарсиа (03-01-2021 16:20:11)

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

Вообще-то про себя дон Мануэль подумал, что Родриго Борджиа несколько льстит сыну, сравнивая его с собой. В молодости, конечно, Родриго Борджиа, как рассказывают, не ограничивал себя в чувственных наслаждениях (да и сейчас тоже), но все-таки он немало делал, чтобы добраться до самого верха, и уж точно не был лентяем, плюющем на обязанности и возможности. Но спорить Гонсалес не стал, только многозначно кивнул в знак того, что понимает его святейшество в его чувствах. Вероятно, у понтифика был счастливый характер, если, видя в собственном сыне свои недостатки, он испытывал отцовскую радость, а не родительское раздражение, как это обычно бывает.
Но самым интересным в рассуждении понтифика было все-таки последнее, в чем и человек, полностью лишенный дипломатического чутья, угадал бы завуалированную просьбу. И дон Мануэль ее услышал и ею не пренебрег. Никогда нельзя упускать возможности обязать кого-то из сильных мира сего.
- Насколько я знаю, до сегодняшнего дня не было никаких известий о том, что король Фердинанд требует герцога Гандии вернуться в Испанию. И если он поймет, что пребывание его светлости в Риме хорошо, до того, как изъявит желание вернуть его, то может и подождать с таким требованием.

Отредактировано Мануэль Гонсалес Гарсиа (03-01-2021 20:17:06)

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят

- Думаю, дону Хуану стоит написать их высочествам о своих успехах.
Это был удачный момент, чтобы оказать его святейшеству услугу. Наверняка не так и часто понтифик позволяет кому-нибудь роскошь обязать его, а он, дон Мануэль, получил ее вдруг, причем, чтобы ею воспользоваться, не так и много было нужно.
Или все-таки придется немного покривить душой? Гонсалес прислушался к своему внутреннему голосу. Помогая герцогу Гандии задержаться в Риме, не заключает ли он очередную сделку с совестью? Подобную той, что была пару месяцев назад? Из-за которой ему все-таки пришлось ехать в Рим? Кажется, нет, ведь дону Хуану, как и его отцу, придется помнить, что разрешение может быть отозвано в любой момент и что его продление всегда чего-нибудь стоит.
- Я напишу королю. Он примет во внимание мое мнение о том, что пребывание герцога Гандии в Риме более чем оправдано.

Отредактировано Мануэль Гонсалес Гарсиа (04-01-2021 18:22:23)

Подпись автора

Испанский гранд
Благородные люди все помнят