Палаццо Санта-Мария-ин-Портико
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Маскарад. Предел братской снисходительности. 14.08.1495. Рим
Палаццо Санта-Мария-ин-Портико
Сначала Чезаре думал перенести неприятный разговор с Лукрецией на следующий день, однако удобный случай появился уже сегодня. Хозяйка праздника редко оставалась одна и в очередной раз это случилось как раз тогда, когда кардинал Валенсийский находился совсем рядом. Он встал на пути спешащей куда-то сестры и, разведя руки в стороны, закрыл ей проход.
- Прекрасной Персефоне надоело ходить по земле и теперь она спешит к своему Аиду? - с усмешкой поинтересовался он, при этом неизвестно, чего в вопросе было больше - шутливого намека на наряд Лукреции или же куда более серьезного - на набирающие с каждым днем силу слухи о связи герцогини Пезаро и Доминико Сантини. - А может быть тебе снова требуется помощь Ареса, чтобы разрешить спор с Афродитой?
О размолвке между Джулией и Лукрецией Чезаре не знал, ведь внешне все оставалось так же, как и раньше, он всего лишь вспомнил один из древнегреческих мифов* и решил, что будет нелишне перед не самым приятным разговором немного подшутить над сестрой.
Конфликт из-за Адониса
Отредактировано Чезаре Борджиа (25-09-2020 11:42:47)
Вообще-то Лукреция именно что спешила на встречу с Аидом. Она много танцевала с Доминико, потом потеряла его из виду и теперь хотела найти себе место поудобнее у одного из окон второго этажа. Возможно, он уже ждет ее где-нибудь. Или она увидит его сверху, если он остался в патио, и подаст ему знак.
При вопросе Чезаре она насторожилась, не слышно ли в вопросе брата неудовольствия. Лукреция уже заметила то легкое и как будто не высказанное, но такое однозначное настроение всеобщей уверенности в том, что он ее любовник. Кажется, именно того она и добивалась, но теперь герцогиня Пезаро волновалась, не получилось ли слишком.
Но еще больше Лукреции не понравился вопрос об Афродите.
- Не так уж мы с ней и много спорим, как может показаться.
Говорить о Джулии показалось ей все-таки лучшим выбором.
- И в этом нашем споре арбитром был сам Зевс. Его решение было не в пользу Афродиты.
Лукреция и сама не знала, что сейчас выдала себя. Чезаре сделал вид, будто не удивился услышанному, однако у него появилась новая информация для размышлений, и он действительно отвлекся от мыслей об отношениях сестры и Доминико Сантини. Получается, что между Лукрецией и Джулией что-то неладно, и подсказкой для кардинала Валенсийского стали даже не слова, а отголоски самодовольства в голосе Лукреции, когда та сообщила, что в каком-то споре понтифик принял ее сторону.
- Что ж, в том нет ничего удивительного, раз судил вас не Парис... - ответил он лишь для того, чтобы что-то сказать.
Конечно, это могло не значить вообще ничего, а могло значить и очень многое. Только теперь, анализируя, Чезаре осознал, что во время праздника практически не видел отца и Джулию рядом, и оставалось только удивляться, как он сразу не обратил на это внимания. Впрочем, в такой суматохе любому легко было потерять голову, вот только кардинал Валенсийский себя любым не считал. В душе уязвленный тем, что что-то укрылось от его взгляда, он пока отложил сердечные дела понтифика в сторону.
- И что же стало причиной спора?
- Да это и не совсем спор был, - призналась Лукреция.
Вообще, если говорить правду, то она не спорила с Джулией, а скоре ловила ее промахи. И хотя Джулия по отношению к семье своего любовника вела себя действительно не слишком правильно, но в таком вот "подлавливании" было тоже что-то не очень достойное. И Лукреция, как ни старалась, никак не могла отвязаться от этого ощущения. Это не значит, что она бы исправилась, но вот признаваться начистоту в том не очень хотела.
- Кажется, Джулия всерьез смотрела на Элионор как на служанку. Кьяра, которая пришла за ней, нашла ее совершенно неготовой. Служанки в комнатах Джулии и не думали помочь ей. Ты же понимаешь, что слуги никогда не будут так невнимательны, если не почувствуют, что так и надо. Его святейшество очень разозлился.
Чезаре едва заметно нахмурился - его любовь к родственникам не была столь же всеобъемлюща, как у понтифика, а круг близких людей по факту выходил намного уже, но и ему стало неприятно такое отношение Джулии. Не только потому, что Элионор было одна из Борха, но еще и потому, что по происхождению она не была служанкой, а сословную разницу Чезаре чувствовал очень остро. Может быть потому никогда и не смог бы понять не чурающегося совместной пьянки с чернью Лучано Орсини.
- Джулия неправа, - коротко заметил он. - Но вполне возможно, что она просто о том не подумала. Сколько она не видела дочь? Приезд Лауры мог выбить ее из колеи... Постарайтесь не ссориться в присутствии отца, ни к чему ему разрываться между вами.
Если бы Чезаре только знал, насколько глубоко пустил свои корни конфликт между любовницей и дочерью понтифика, но для него случившееся так и осталось лишь досадной размолвкой.
- А я после твоих слов предположил, что Джулии поговорила с тобой насчет Сантини.
Глаза кардинала Валенсийского насмешливо сверкнули - он не знал, но догадывался, что Лукреция старается уйти от опасной темы, и хотя изначально он думал поговорить только о чумном докторе, потом рассудил, что одно другому не мешает.
Отредактировано Чезаре Борджиа (30-09-2020 16:10:53)
Лукреция насторожилась. Только что идущий по для нее безопасной дороге разговор вдруг свернул на тропинку, полную препятствий.
Она не хотела говорить о Доминико. Ей хотелось, чтобы с Чезаре было, как с другими: понятная для него определенность, которую он все-таки не выражает вслух, тем самым всем можно делать вид, что ничего не происходит. Признаваться ей было на самом деле не в чем, и это было, как ни смешно, очень неловко.
- Джулия никогда не говорит со мной про Доминико, - сказала она. - Может быть, с его святейшеством... но его святейшество мне ничего не передает и никакого неудовольствия не выражает.
Чезаре почувствовал напряжение, но не о любовнике Лукреции он сейчас хотел поговорить, а об осмотрительности. Впрочем, осторожность нужна во всем, в том числе и в развлечениях.
- Может быть Джулия с тобой и не говорила, и отец тоже молчит, только о тебе и Сантини скоро будет судачить весь Рим. Во всяком случае, долго за стенами палаццо это не удержится. Я не осуждаю тебя за эту связь - твой муж далеко и вообще... - под этим "вообще" скрывалось очень многое, кардинал Валенсийский не забыл нечаянного признания сестры. - Но меня не устраивает, что твое имя будут склонять на все лады. Ты можешь сколько угодно спать с этим неаполитанцем, но, пожалуйста, хотя бы делай вид, что ты это скрываешь. Поверь, сам факт измены мужу - это ерунда, а вот открытое пренебрежение правилами - такого люди не потерпят.
Отповедь получилась довольно суровой и Чезаре усмехнулся:
- Понимаю, что ты можешь мне напомнить, что ни Хуан, ни я, ни даже Джоффре не слишком заботимся о репутации, но ты забываешь об одном. Мы - мужчины, а ты - женщина, и этим все сказано. Герцог Пезаро далеко и бог не дай, если ты забеременеешь. Ты же понимаешь, что тебе не удастся выдать ребенка Сантини за ребенка Джованни Сфорца? А сама возможность непорочного зачатия, увы, канула в лету.
- Не волнуйся, Чезаре, мне не придется выдавать ребенка Доминико Сантини за ребенка Джованни Сфорца.
Лукреция сама пришла в неописуемый восторг от произнесенной двусмысленности, да такой, что ей стоило немалого труда не дать ему проявиться слишком явно.
- Но если бы и пришлось, Джанни ведь скоро приедет... и не так уж давно мы с ним виделись... - добавила она, тем самым подтверждая, что уже думала над тем, о чем сейчас говорил Чезаре.
Воспоминание о скором приезде герцога Пезаро было неприятным и сильно бы омрачило герцогине праздник, но она была слишком весела и тоже отдала должное вину (хотя и гораздо разумнее многих, все-таки она была хозяйкой).
- И вообще я запрещаю тебе упоминать герцога Пезаро, когда мне весело. Будь добр к своей сестре, кардинал Валенсийский, иначе она станет грустной.
- Ну-ну, вижу, что ты уже все продумала, - только и ответил Чезаре.
Нельзя сказать, что он очень удивился, и все же... и все же он удивился. Чаще всего Лукреция казалась ему совсем наивной, но иногда становилось понятно, какой по-женски мудрой она станет с годами.
- Но раз ты просишь, я не буду больше говорить о твоем муже. Сегодня.
Прозвучало многообещающе, однако Чезаре и в самом деле сменил тему.
- Тем более, что эта беседа и мне не доставляет никакого удовольствия. А вот о чем я действительно хотел бы с тобой поговорить, так это об этой истории с чумным доктором. Я мог бы высказать все Диего Кавалларо, только не думаю, что он бы осмелился на подобное без одобрения с твоей стороны. Ты хоть понимаешь, малышка, чем могла быть чревата эта "невинная" шалость?
- Диего Кавалларо выполнял мою просьбу. Однажды я попросила его напугать дам. Кардинал Сфорца сказал, что он хорошо это умеет. Что же, он сказал чистую правду. Мессер Диего - верный придворный, он не смог отказать мне.
Про себя Лукреция подумала, что очень легкомысленно было забыть о "чумном докторе", едва только розыгрыш закончился. Нужно было объясниться с Чезаре сразу же. Хорошо, что он пошел все-таки с разговором к ней, а мог бы ведь и сразу к Диего... а может, он так и сделал? По спине Лукреции пробежал неприятный холодок. Она посмотрела вниз и вздохнула с облегчением, увидев Диего, смеющимся в компании Хуана и Лучано.
- Но Диего еще и очень предусмотрительный. Не сомневаюсь, что он подумал о том, чтобы у его шутки не было последствий.
- Вполне возможно, но ты хоть на мгновение можешь представить, что испытали в тот миг твои гости? Твоя придворная дама так вообще сознание потеряла. А если бы кто-нибудь из слуг выскочил из палаццо с криком - мол, спасайтесь, чума? При всех предосторожностях за прислугой не углядишь. Честное слово, лучше бы Кавалларо нарядился призраком.
Голос Чезаре посуровел:
- Запомни, малышка, больше всего люди боятся того, что действительно может произойти. Чумной доктор - неподходящая фигура, и не только на празднике. Лично у меня в памяти еще свежи недавние ужасы... Иными словами, запомни на будущее. Если ты еще когда-нибудь вздумаешь устроить что-нибудь подобное, то сначала поговори со мной. Я так понял, что не миланец во всем виноват? Что ж, я не стану пытаться вызвать к его разуму, хотя по-прежнему считаю его выходку из ряда вон, но ты должна мне пообещать впредь быть благоразумнее. И не только в этом.
Отредактировано Чезаре Борджиа (03-10-2020 15:44:43)
- Призраком? - Лукреция лукаво улыбнулась.
Она вспомнила "призрака" в замке Градары и какое впечатление он произвел. Пожалуй, "чумной доктор" испугал всех гораздо меньше.
- На одном празднике в Градаре появлялся призрак. И вот он напугал даже герцога Лодовико.
Лукреция наморщила носик, как будто в самом деле задумалась.
- Но я понимаю, что ты хочешь сказать. Даже если бы кто-нибудь выбежал с воплями "Спасайтесь, призрак", последствия были бы не такими страшными. Слуги бы не убежали из дома, а скорее бы решили, что кричит сумасшедший. Да, призрак был бы гораздо, как ты говоришь, благоразумнее.
Лукреция примирительно потерлась носом о щеку Чезаре и поцеловала его в подбородок.
- Я боюсь, что эта придворная дама гораздо больше испугалась сегодняшних представлений и танцев. Ей плохо в моем палаццо, и меня это уже тревожит. Я бы с радостью отпустила ее, но ведь это отец приставил ее ко мне.
На Лукрецию долго злиться он не мог, тем более когда она была вот такая. Обхватив за талию, Чезаре поднял сестру в воздух и переставил на другое место. Маневр был предназначен только для одного - чтобы в момент перемещения вернуть Креции братский поцелуй.
- Да, мадонна Беренис не создана для того, чтобы быть придворной дамой, - согласился он после паузы.
Вообще-то Чезаре уже начало беспокоить явное увлечением доньей Мигела. Как-то совсем не хотелось, чтобы тот потерял голову настолько, чтобы жениться на вдове с двумя детьми. Представить кузена семейным человеком Чезаре не мог при всем своем воображении, но если мужчиной движет страсть, он способен на многое. А в том, что каталанка может стать только женой, а никак не любовницей, кардинал Валенсийский не сомневался. Так что идея удалить Беренис подальше от Санта-Мария показалась ему очень привлекательной. Может, если Микелотто не будет каждый день видеть перед собой предмет своего интереса, то со временем он поостынет.
- Если хочешь, я поговорю с отцом. Я так понимаю, что мадонну устроили к тебе по просьбе ее брата... Но ведь можно и иначе помочь бедной вдове.
Отредактировано Чезаре Борджиа (04-10-2020 17:49:05)
Получить в таком вопросе поддержку Чезаре было так же приятно, как и неожиданно. Лукреция думала, что он проявит равнодушие к такому вопросу, как сватовство, и его заинтересованность ее вдохновила, а особенно - намерение поговорить с отцом.
Сама Лукреция опасалась завести разговор с понтификом. Родриго Борджиа был сама снисходительность с ней, доверял и, казалось, думать забыл о том, что случилось зимой. Будь Лукреция предельно честна с ним, она бы и о Беренис заговорила без опасения. Но у папской дочери, подозревавшей, что не просто так отец приставил к ней каталанку, было что скрывать, и больше всего она опасалась его подозрений, тем более что любое из них было бы небезосновательным. И если Чезаре вдруг сам вызвался озаботиться судьбой Беренис, то надо было поспешить воспользоваться его добротой.
- Беренис нужна защита, и если при моем дворе она ее никак не может почувствовать, то ей стоит выйти замуж. В Риме полно каталан-вдовцов.
"Вот только что обо всем этом скажет Мигел?" - хмыкнул про себя Чезаре, но вслух согласился с Лукрецией.
- Не собираешься ли ты сама выступить в роли свахи? - усмехнулся он.
Представить сестру степенной матроной, ищущей хорошую партию, было бы очень нелегко, зато несложно было догадаться, что Лукреция, если и решит принять живейшее участие в судьбе придворной дамы, то только в качестве еще одного развлечения. Чтобы увидеть ее в роли этакой вершительницы судеб, и утруждать себя особо не потребовалось бы.
- Тебе не дают покоя лавры Купидона, малышка? - Чезаре по-доброму насмешничал - довольно уже серьезности для их разговоров. - Тогда ты выбрала себе неподходящий костюм, что-то я не вижу у тебя за спиной ни лука, ни колчана со стрелами.
Отредактировано Чезаре Борджиа (05-10-2020 14:59:23)
- Ну почему же Купидона, Чезаре? - Лукреция улыбнулась, как ребенок, который задумал шалость и пришел в восторг, только предвкушая ее. - Мне кажется, я не думала находить донье Беренис любовь, я собиралась выдать ее замуж. Боюсь, это не одно и то же.
Лукреция состроила гримаску, изображая умудренную матрону, знающую все худшие стороны жизни и выносящую ей вердикт.
- Но донья Беренис - дама настолько похвальных качеств, что, конечно, будет искренне любить своего мужа, каким бы он ни был. Я постараюсь, чтобы это было не очень сложно... Но ты мне подал прекрасную идею, Чезарино. Я как-нибудь обязательно наряжусь Купидоном.
- Мне страшно представить, какие еще мысли бродят в твоей голове, - прижав руки к груди, нарочито испугался Чезаре.
Он даже отступил на шаг, но такое расстояние показалось ему чрезмерным, и он снова подхватил Лукрецию и закружил ее на месте.
- Моя дорогая Персефона, если тебя так уж влечет... ад, помни, что ты оставляешь здесь безутешного Ареса. Меня так и тянет начать небольшую войну для того, чтобы кое-кто не забыл свое место. Но я не буду портить тебе настроение, беги уже, богиня плодородия, и будь осторожна - помни, за тобой следят слишком много глаз, чтобы совсем забыть об осмотрительности.
С этими словами Чезаре опустил Лукрецию на пол и, слегка шлепнув ее пониже спины, отправил в свободное плаванье. Пожалуй, пора и ему забыть обо всех делах и полностью отдаться празднику. Не одному же Хуану веселиться.
Эпизод завершен
Отредактировано Чезаре Борджиа (06-10-2020 09:54:02)
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Маскарад. Предел братской снисходительности. 14.08.1495. Рим