Оттавиано мрачно смотрел на стол, заставленный простой оловянной посудой. Перед таверной зазывно играла тарантелла. Ночь, не по-весеннему жаркая, обещала веселье и развлечение тому, кто желал веселиться и развлекаться, вино текло рекой. Только вот юный Риарио с каждым глотком становился все мрачнее и мрачнее.
- Как она могла так поступить с нами? - в сотый, наверное, раз, вопросил он сводного брата. – Это подло.

«Она» - это мать, Катерина Сфорца, проклятая Тигрица, которая этим вечером вступила в законный брак со своим любовничком, Фео. Венчание, вроде как, было тайным, но о нем знали все, и веселился весь замок, делая вид, что гуляют по случаю первого майского дня. Забавный такой маскарад, развлекавший, по-видимому, всех, кроме Оттавиано Риарио и Сципионе де Имола. Когда закончилась церемония, на которой они своими глазами видели, как низко пала правительница Форли и Имолы, их просто выставили за ворота замка. Словно проворовавшихся слуг! Это было унизительно.

Конечно, Оттавиано прекрасно знал, от чего такая немилость. Это был ответ матери на их с Сципионе неудавшуюся шутку. Жаль, конечно, что их постигла неудача в этом деле, глядишь, и свадьбы бы не было. Гнев и обида подкатывали к горлу желчью. Сын Тигрицы отодвинул от себя блюдо. К еде он так и не притронулся.
- Не хочу есть. Мутит от мысли, что они там все сейчас пируют. Долгих лет, многих детей, - скривил он брезгливо губы. - И это моя мать. Какой позор!

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства

По правде сказать, где-то в глубине души Оттавиано тоже надеялся на то, что изгнание со свадебного пира и есть наказание.
- Ну, а что мы такого сделали, - тихо, и где-то даже заискивающе спросил он у сводного брата, желая всем сердцем услышать от взрослого и мудрого Сципионе утешение в своих страхах. – Этот слуга матери, Барбато, он когда-то на ее жизнь покушался, и ничего. Простила, теперь, смотри, с руки кормит! А мы всего-то пошутили. Если верить рассказами графине, то незнакомым мужчиной в постели ее не удивишь.
Юный Риарио попытался ухмыльнуться многозначительно и похабно, но получилось жалко. Сердце колотилось, как у зайца, при воспоминании о трех телах, найденных за стенами. Пугало не то, что три жизни были загублены, а то, с какой легкостью это было сделано. Но, с другой стороны, мертвые не могут обвинить живых. И на том спасибо.
- Форли не Градара, - желчно заявил он, разглядывая закопчённый потолок таверны, словно там могли найтись ответы на все вопросы. – В Форли найдутся те, кому не понравится такой брак. Помнишь, что случилось с нашим отцом? А он был не чета этому Фео. Он был воин! Гонфалоньер! Племянник Его святейшества! А Фео это так…
Риарио, сын гонфалоньера и воина, накрыл пробегавшего по столу таракана оловянной кружкой, наглядно демонстрируя, чего, по его мнению, достоин матушкин любимчик. То есть, уже законный супруг.
- Только знаешь, не хочется мне сидеть и ждать, что там матушка решит. Мы же с тобой не бараны, чтобы послушно идти на бойню, а, брат?

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства

- Сын… ну да, сын. Только кроме меня еще трое, - процедил он, имея в виду младших братьев, Чезаре, Галлеаццио и Джованни. А в голове звучали слова матери, которых он не слышал, но о которые до сих пор повторяли по всей Италии: «Я сделаю себе новых». – Конечно, Чезаре еще ребенок, но это не смутит мою мать. К тому же…
Поколебавшись, и невольно покрывшись кирпичным румянцем, он наклонился поближе к сводному брату, словно их могли подслушать в этой шумной таверне.
- Ты не слышал, о чем судачат слуги? Говорят, моя мать на сносях, и даже похваляется этим . Ты понимаешь, чем это чревато? Щенок от щенка, сын Фео в нашей семье! Да отец перевернется в могиле!

Оттавиано запил эти слова вином, пытаясь смыть с языка привкус страха и обманутых надежд. Он всегда с ревностью поглядывал на своих младших братьев, которым, кстати сказать, перепадало больше материнской любви и заботы. Но они хотя бы были одной с ним крови! Сын Тигрицы был уже достаточно взрослым, чтобы понимать: если такая женщина как его мать чего-то захочет, ей и сатана не помешает. А что если она захочет передать все наследство этому ублюдку, что носит в своем животе?

Вино ударило в голову, как набат, вырвав из сердца Оттавиано затаенное:
- Надо кончать. И с матерью, и с Фео, и с их ублюдком, вот что я скажу. И раньше говорил, и теперь повторю. Пока моя мать жива, мне правителем не быть. А значит тебе, мой старший, мудрый брат, быть никем.

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства

- Думаешь, я не размышлял об этом? – брюзгливо вопросил сводного брата Оттавиано Риарио. – Фео, конечно, это уда проще. Но вспомни, Сципионе, что сделала мать с теми, кто убил нашего отца. А теперь подумай, что она сделает с теми, кто убьет ее любимчика. Она же как кошка вокруг него, смотреть тошно! Ну, избавимся мы от Фео, а если кто-то покажет на нас? Из страха, глупости или жадности? А если она сама догадается? Не мудрено будет, после всего, что произошло в Градаре.

Сейчас Оттавиано уже жалел о том, что они пытались подстроить матери ловушку (ну еще бы не жалеть, если задумка не удалась) сидели бы тихо, вели себя скромно, так, чтобы никто ничего не заподозрил, а потом бы ударили наверняка. Ножом в спину, ядом в бокал, тонкой шелковой веревкой, обвившей шею. А сейчас у них не права на ошибку, сейчас у них и времени-то нет. Закончатся праздники, и мать вернется в Форли, и они должны ее ждать во всеоружии.

- Но вот что… говоришь, можно такое устроить? А если сыграем так. Устроим засаду для Фео, а потом, в последний момент, предупредим мать. Что она сделает? Кинется выручать своего драгоценного Джакомо. И тут-то ловушка и захлопнется! Ловушка для Тигрицы!
Оттавиано хихикнул, хмель начинал действовать, вино растекалось по жилам, рождая приятную легкость мыслей и уверенность в том, что все это легко осуществимо.
- Мы, конечно, потом достойно накажем подлых убийц моей матери и ее молодого супруга. Я буду даже так добр, что похороню их вместе.

Слова, достойные сына той, что прозвали Тигрицей, и не только за цвет волос, но юный Риарио испортил впечатление от них широким, сладким, совершенно детским зевком. Хотелось отомстить матери, отнять у нее власть, убить Фео и спать. Спать сейчас хотелось больше всего.

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства

Сципионе был прав, все, на что сейчас был способен сын Тигрицы, это подняться наверх, туда, где в маленькой комнатушке ждала кровать. Старая, скрипучая, с жестким тюфяком, набитым соломой. Но сейчас юный Риарио был счастлив и такому ложу. От выпитого вина и всего, что было пережито и передумано его изрядно мотало по лестнице, если бы не поддержка брата он бы, пожалуй, до кровати и не дошел. А так – добрался, пусть и на ощупь, и упал одетым, тут же забывшись тяжелым, хмельным сном, который не дает отдыха ни душе, ни телу.
Мудрено ли, что и во сне его преследовали мысли, терзающие разум при свете дня? Он ехал по улицам Форли, залитым кровью, и кровь была везде, на стенах домов, на его руках, она текла в сточной канаве, смешиваясь с нечистотами. А потом его волокли куда-то, бросали к ногам матери. Он пытался закричать, потому что знал – она мертва. Она, Фео и тот, кого они зачали в блуде и грехе. Но мать смотрела на него мертвыми глазами и что-то говорила, говорила…
Оттавиано вздрагивал всем телом, стонал, ворочался, и только под утро забылся сном без сновидений.

Над Градарой, утомленной ночными бесчинствами во славу наступившего мая, взошло солнце, позолотив виноградники и холмы, обновленное и ясное. Начинался новый день.

Подпись автора

Сын Тигрицы
История одного предательства