Минувшая ночь заставила Орсо вновь вспомнить о бессоннице.

Происшествие в окрестностях Челио и последующая беседа с кузеном произвели на него столь неизгладимое впечатление, что ни напряженное тело, ни судорожно сменяющие одна другую мысли не позволяли ему не то что прикрыть глаза, но и просто прилечь. Он измерял шагами собственную комнату, бесцельно бродил по анфиладам палаццо, в темноте водил ладонью по каменной балюстраде выходившего во внутренний садик портика – и никак не мог унять ни тревогу, ни рождавшиеся в сердце страшные подозрения.

«Парнишка все верно сказал». Да, это были слова кузнеца, который настолько обезумел от вина и жажды крови, что вряд ли был способен выдумать что-либо. А еще он звал Лучано с собой, хотя тот спешно открестился от похода за жестоким зрелищем. И как же яро кузен отрицал всякий интерес к избиению каталонцев, хотя тогда, в кабаке, с интересом принимал участие в болтовне о чернокнижниках из числа соплеменников нынешнего понтифика.

Орсино несколько раз помотал головой, отгоняя мысль, что упорно стучала в виски.

Неужели Лучано? Лучано?! Для чего ему, отпрыску знатнейшего рода, все эти байки со смертельным исходом? Ведь аптекарь Колон, как и те другие, пострадавшие от озверевшей толпы до него, вряд ли чем-то заступили путь одному из Орсини.

Пытаясь дойти до мотивов, побудивших родственника к этой чудовищной авантюре, герцог Бассанелло всякий раз мысленно возвращался к долговязой фигуре дядюшки Вирджинио, выступившего против другого его дяди и проигравшего все от внезапного и бессмысленного предательства. Что, однако, не мешало мстить его обидчику, хотя бы и столь неявным образом.

- Господи, Лучано, зачем?.. – простонал Орсо, опускаясь на скамью возле умолкнувшего на ночь фонтанчика посреди сада. Они с кузеном не были близки, но сын Лодовико Орсини помнил, что кровь вовсе не вода. К тому же они больше двух недель прожили под одной крышей, и эта компания как-никак, но скрашивала однообразные дни. Но тут же перед глазами возникало лицо Марти Колона, в чьих глазах читалось: «За что?», его изувеченная рука и крики, на которые никто не отозвался. В какой-то миг Орсино почувствовал, как щиплет глаза, и он спешно утер их рукавом рубахи.

Под  утро он все же умудрился ненадолго забыться сном, размежив веки лишь от звука церковного колокола, призывавшего прихожан на первый за день молебен. Если засыпал он в смятении и сомнениях, то теперь они рассеялись солнечными лучами, а в голове картина внезапно приобрела столь ясные очертания, что, не успев как следует проснуться, папский племянник немедленно ринулся к столу. Письменный прибор оказался убран в тяжелый дубовый шкаф, доставшийся ему в наследство от деда, дона Педро де Мила, но, к счастью, чернила не пересохли, а перо было не так давно заточено.

Мгновенная заминка была вызвана лишь тем, что он забыл, как по-каталански верно писать «отлагательства». Присыпав записку песком, герцог запечатал ее и позвал Пьетро.

- Отцу Гасету, в собственные руки. Ты понял, в собственные руки. И скажи, что я приказал тебе дождаться ответа. Без него можешь не возвращаться.

Отредактировано Орсино Орсини (10-03-2017 19:40:31)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Расшарились...

Пьетро живо потупился, встретившись взглядом с досматривавшим его каталонским латником, а лязг доспехов заставил его поёжиться.

- Чист. Пропускайте.

Слуга в цветах Борджиа с нескрываемым сомнением на вытянутой физиономии изучал посетителя, которого отец Гасет велел препроводить к себе. Справный дублет, новые шоссы и хорошие башмаки, сам выбритый и даже причёсанный, Пьетро не слишком его впечатлил. От камердинера из дома Орсини он ожидал большей роскоши. Откуда ему было знать, что герцог Бассанелло велел своему посыльному не привлекать ничьего внимания и одеться попроще. Кто знает, может, у Лучано глаза и уши повсюду...

- Сюда, - кинул провожатый, указывая Пьетро на узкую винтовую лестницу.

Бегать вверх и вниз по скрытым от глаз высокородных обитателей и гостей переходам на Монтеджордано или же в Бассанелло камердинеру его светлости было не привыкать, хотя на середине пути он вдруг почувствовал, как колени подгибаются, а сердце начинает стучать всё сильнее. Крещёный всего на пару вёсен раньше своего хозяина, молодой человек не жаловался на здоровье. Зато от трепета перед сильными мира сего не был защищён никто. И хотя камердинер не раз видел в палаццо Орсини Франсеска Гасета и никогда не испытывал страха перед ним, кто знает, на что теперь окажется способен этот скромный и по виду добродушный каноник, ставший правой рукой самого понтифика.

"А ну как меня там пришлёпнут... Да нет, глупость же", - успокаивал он себя, когда лестничные пролёты закончились и впереди замаячила простая дубовая дверь. Папский лакей вывел гостя в небольшую каморку, без окон, освещённую лишь лампадой перед образом Богоматери в жемчужном окладе. Когда же распахнулась следующая дверь, Пьетро невольно сощурился. В отличие от предыдущей, эта комната была светлой, наполняемая из распахнутых окон шелестом садовой листвы и заливистым пением птиц. Что-то потянуло его запрокинуть голову - и у герцогского посланника приоткрылся от изумления рот. Потолок и верхняя часть стен были расписаны женскими фигурами и гербами, среди которых безошибочно угадывался золотой бык семейства Борджиа.

Поклон провожатого в сторону одного из окон заставил Пьетро оторваться от сивилл в ярких одеждах и самому согнуться в пояснице.

- Ваша милость... отец Франсеск... Я от его светлости... от герцога Бассанелло, - осмелев, слуга приблизился к Гасету, не прекращая, однако, кланяться. - Они велели мне передать письмо для вашей милости. Сказали, что-то очень-очень важное.

Отредактировано Орсино Орсини (12-03-2017 22:05:11)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Пьетро намёк каноника уловил сполна и, всё так же кланяясь, поспешил покинуть апартаменты, хотя его и разрывало от любопытства, что же таилось за другой дверью. Говаривали, будто в папских покоях росписи были такими, что глаз не оторвать. Судя по красавицам, запечатлённым в комнате Гасета, слухи отражали действительность. Но не творения Пинтуриккио и его подмастерьев волновали слугу, ведь, находясь в нескольких шагах от места, где вершились судьбы христианского мира, трудно устоять и хотя бы краешком глаза не подсмотреть за святая святых.

Увы, не в этот раз.

Ноги несли его на Монтеджордано так быстро, словно сам Бафомет скакал за ним на алкающем козлище из сердца Преисподней. Как было условлено, Пьетро незаметно проник в палаццо и по боковым лестницам добрался до хозяйской спальни, ни разу не столкнувшись ни с мессером Лучано, ни с мадонной Валентиной.

Орсино всё время провёл как на иголках. На столе уже остыла чашка с бульоном, к которой он едва притронулся. На душе было беспокойно, от волнения тряслись все члены, он не знал, чем себя занять, чтобы скоротать ожидание, и всё валилось из рук. Он несколько раз успел пожалеть о своём решении, усовестившись выдавать родственника, даже придумывал отговорки, чтобы не сообщать отцу Франсеску правду, но, когда разум его немного прояснялся, взывал к воспоминаниям минувшей ночи - и испытывал прилив небывалой уверенности в правильности собственных действии.

- Ну что? - взвился он, ещё за дверью по шагам узнав камердинера.

- Ждут, - сдавленно отвечал Пьетро, переводя дыхание и прикрывая за собой дверь. - Велели приходить сразу же. И что никого не будет.

В тоне слуги многозначительности слышалось не меньше, чем четвертью часа ранее - в голосе Гасета. Пьетро было жаль хозяина. Он не имел ни единой причины пожаловаться на него, наоборот, во многом его жизнь была легче существования большинства его приятелей. Он ел досыта, жалованье получал исправно и долгими часами оказывался предоставлен самому себе, пока Орсино погружался в свою беспробудную тоску. Больно было смотреть, что отпрыск знатного рода, не страдающий нехваткой средств, как его подозрительный кузен, в отличие от того же Лучано, мучается из-за неуверенности в себе - и ведь её стало поменьше с тех пор, как герцог уехал из-под матушкиного крыла в Карбоньяно! В отличие от большинства жителей полуострова, упражнявшихся в остроумии по душу мужа "невесты Христовой", Пьетро в общих чертах представлял, отчего у хозяина с самого начала не сложилось с красавицей женой, почему он смирился с рогами и не сумел потребовать вернуть себе Джулию. Как и понимал, что сподвигло красавицу забыть о верности и устремиться в объятия великовозрастного любовника. Впрочем, то было дело господское, мнения его никто не спрашивал, хотя в людской обожали на все лады обсудить жизнь обитателей верхних этажей.

***
Перед входом в башню Борджиа Орсино остановился. Подумав несколько мгновений, он всё же продолжил путь, хотя беспокойства на побледневшем лице теперь читалось гораздо больше. С каждым шагом вверх по лестнице в ушах всё сильнее стучала кровь, так что под конец подъёма кондотьер думал, что оглохнет. Пьетро остался внизу, со стражей, и, судя по кислой физиономии камердинера, это общество ему пришлось не по душе. Впереди маячила фигура слуги-провожатого, которая то погружалась во тьму молельни, то освещалась солнечными лучами, когда, наконец, они с владетелем Бассанелло очутились в покоях каноника.

- Дон Франсеск, - голос Орсино звучал безжизненно, он не узнавал самого себя. - Дон Франсеск, благодарю, что приняли меня так скоро.

Гость поклоном поприветствовал папского советника, гадая, не из каталан ли приведший его слуга, и надеясь, что тот незамедлительно испарится.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Да, - пробормотал Орсино, глядя, как за слугой закрывается дверь, после чего добавил уже твёрже. - Да, вы правы, дон Франсеск. Чем-то чрезвычайным.

Хотя он несколько раз представлял себе разговор с Гасетом, даже выбрал наиболее удачные фразы, чтобы начать повествование, сейчас все приготовления были забыты. Каноник всегда был неотделим от его дядюшки, и, глядя на облаченную в чёрное фигуру, герцог Бассанелло словно наяву представлял рядом понтифика. К помощнику и другу последнего он никогда не питал неприязни, хотя когда-то старался себя убедить, что всё, связанное с Родриго Борджиа, вызывает у него ненависть, отвращение и брезгливость. Со временем это безуспешное самовнушение осталось позади, и теперь Орсино, как и в детстве, ощущал в Гасете уверенное спокойствие, которому хочется безоговорочно довериться.

И повод к этому был самым подходящим.

- Я... - кондотьер прокашлялся. После переезда из палаццо к Ватикану под всё разгорающимся солнцем ему теперь хотелось пить. Говорили, что внизу башни находились папские погреба, и туда бы племянник понтифика нынче не без удовольствия заглянул. - Меня привело дело, о котором вы наверняка слышали. Нападения на каталонцев, убийства и грязные слухи, что бурлят в Риме. Я...

Орсо замялся, блуждая взглядом по озабоченному лицу каноника в поисках поддержки, после чего, сделав окончательный выбор, выпалил.

- Кажется, я знаю, кто стоит за этим.

Отредактировано Орсино Орсини (21-03-2017 19:29:59)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

Лицо Орсино пошло пятнами. Предать одного родственника или наказать преступника при помощи другого? Сохранить верность кровным узам или же помешать очередной подлости и зверству?

Он уже перешел свой Рубикон, оставался один-единственный шаг, и он был чертовски труден.

- Я не могу быть до конца уверен, святой отец, - болезненная гримаса очень точно отражала чувства папского племянника. Пожалуй, даже избей его вчера кузнецы до беспамятства, он бы страдал куда меньше. - Это лишь предположения, догадки... У меня нет точных доказательства, но... но, возможно, это дело рук одного... моего родственника.

Полшага было преодолено. Сердце замерло, готовясь рухнуть куда-то в пятки.

- Лучано. Лучано Орсини.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Сам он вряд ли нападал... - помялся Орсино, глядя на фигуру каноника. Похоже, известие его озадачило. Да и в самом деле, кто бы мог подумать, что кузен Лучано способен на столь хитроумные деяния, переполошившие Апостольский дворец. - Опять же, должен повторить, я не могу быть до конца уверен в собственном предположении, дон Франсеск, но однажды я застал его в кабаке, где он оживленно обсуждал с какими-то простолюдинами подробности каталонского чернокнижия.

От этих слов герцогу сделалось неловко. Повторять дурное про соплеменников Гасета и его тиароносного друга в присутствии кого-либо из них было занятием двусмысленным, не говоря о том, что в самом Орсо текла кровь баронов де Мила и Боржа.

- После он отрицал подобное, и это меня насторожило. Матушка просила узнать, не говорят ли что-либо в трактирах, где я бываю, о нападениях на стражу, и я упросил Лучано сообщить, не затевается ли нечто против каталонцев, - муж красавицы Фарнезе старался избегать заминок и пауз, не позволяя сомнениям вклиниться в его рассказ и в последний миг заставить пойти на попятный. - Вчера он послал за мной слугу. В "Голубе", возле Сан-Клименте, пьяные мастеровые кричали, что проучат нехристей, простите, каталонцев, а один из них позвал Лучано с собой. Кузен начал отнекиваться и уверять, что и не собирался идти с ними. Но после тот самый пьянчуга обронил фразу, которая меня заставила задуматься. "Парнишка верно все сказал", - вот его слова... Этим парнишкой мог быть и не Лучано, но я сомневаюсь.

Выпалив все это, Орсино поник. Теперь он стал предателем.

Отредактировано Орсино Орсини (03-04-2017 10:01:16)

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Он попросился пожить на Монтеджордано, - пожал плечами герцог. Тяжело вздохнув, он поднял взгляд на росписи в люнетах, в расстройстве не различая женских фигур и уж тем более не пытаясь угадать в них пророчиц древности. - То ли у него очередные разногласия с Франческой, супругой, то ли просто захотелось свободы...

"А если Лучано все же не имеет отношения к этим ужасам? Что тогда? Я загубил кровного родственника, непричастного и невиновного?"
Одна из сивилл, казалось, с укором взирала на Орсино.
"Он Орсини. С ним невозможно так просто расправиться. И я буду просить за него".
Бросить кузена в темницу, а после выгораживать? Что за глупости...
Орсо окончательно запутался.

- Дон Франсеск, у меня нет прямых доказательств, это всего лишь догадки, - повторился молодой человек, не скрывая неподдельного страдания, исказившего его и без того печальное лицо. - Если Лучано случайно оказался в том кабаке, то я боюсь оговорить представителя своего рода. Но тот кошмар, что я наблюдал ночью, до сих пор в моей памяти.

Он посмотрел на Гасета, и ему было все равно, что каноник являлся ближайшим другом его соперника. Теперь Орсино сам просил о помощи.

- Помогите мне не пожалеть о своем выборе, святой отец.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

- Я сам просил оповестить меня, ежели он заметит, что затевается нечто против каталонцев, - признался герцог. - Я говорил, матушка просила сообщить ей, что говорят в трактирах по поводу нападений, но я не слишком уж хорошо знаю такие места.

Он пожал плечами и, отвернувшись и слегка оттянув повязку, прижал ладонь к глазу. Что-то попало под веко, и теперь вызывало неприятные ощущения, которые, конечно, казались сущей мелочью, по сравнению с муками совести.

- Да и в тот, первый, случайно забрел по приезду в Рим... Простите, - повязка была водружена на место, и Орсино вновь прямо смотрела на папского советника. - А Лучано отличается любовью к загулам и хорошо знает все кабаки и... дома терпимости.

В присутствии священника муж Джулии стеснялся произносить слово "бордель". Это всегда очень забавляло Фьяметту, которая, после особо пылких наставлений фра Тезео или его преемника, демонстрировала любовнику особое мастерство в своем искусстве.

- Мне пришлось сказать, что я хочу увидеть расправу над уроженцами Каталонии. По личным мотивам, - едва слышно проговорил Орсино, покраснев до кончиков ушей. Сейчас ему было стыдно рассказывать об этом, несмотря на то, что двигало им желание добраться до истины, но никак не жажда крови. Стыдно же было не столько перед Гасетом, родившимся под небом Хативы, но перед Марти Колоном. - Я не придумал лучшего повода. И спустя дней девять Лучано на грядущую расправу и наткнулся. А дальше я все рассказал. Стражу позвать я не успел, она сама явилась в тот момент, когда я попытался спасти аптекаря.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия

В осведомленности папского советника неожиданному посетителю Апостольского дворца не привиделось ничего необычного. Его родственник всегда лучше многих знал, что творится в Городе и мире, и немалая часть новостей разной степени важности стекалась к нему и через этого скромного видом каноника.

- Да, это был я. И теперь я хотел бы узнать, где живет сеньор Колон. А Лучано... По возвращении я нашел его в постели, - Орсино невидящим взглядом смотрел на голубое, с золотистыми отливами, пятно, в которое превратилось для него небо за окном. - На Монтеджордано. Возможно, он и сейчас там.

Живот скрутило от внезапной картины: Лучано выволакивают из палаццо и везут в замок Святого Ангела, в пропахшие потом, кровью и горелой плотью комнаты, очутиться в которых не хотела ни единая душа.

- Дон Франсеск, он может быть невиновен. Я могу заблуждаться, - с настойчивостью, в которой было немало тревоги, повторил герцог. - Я пришел сюда, потому что мне противны свершившиеся преступления, но я не хочу приговорить родственника, если он не имеет отношения к этой мерзости.

Подпись автора

Анкета персонажа
Сюжетная линия