Франческа Кавалли - 24 года
Бернат Альдомар - 31 год
Чезаре Борджиа - 19 лет (участие в эпизоде ограничено 1495 годом)
Отредактировано Бернат Альдомар (17-03-2017 11:45:33)
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Via Appia » Свет дневной иссяк... Июнь 1494 - март 1495. Пезаро-Рим
Франческа Кавалли - 24 года
Бернат Альдомар - 31 год
Чезаре Борджиа - 19 лет (участие в эпизоде ограничено 1495 годом)
Отредактировано Бернат Альдомар (17-03-2017 11:45:33)
Бернат уже в третий раз приезжал в Пезаро, но до сих пор путался в переходах замка, норовя выйти к кухням, вместо того чтобы проследовать во внутренний двор.
Он не хотел задерживаться в этом городке. Шум волн напоминал ему о доме, матери и братьях, оставленных много лет назад, а в прочем он не находил для себя ничего привлекательного. Владения Джованни Сфорца не могли сравниться с Вечным городом, в который сын Пере Альдомара влюбился с первого взгляда.
Футляр с письмами каноника Гасета был надежно спрятан под колет, и, натягивая перчатки, Бернат раздумывал, успеет ли до темноты доскакать до Сполето. Уже завтра бумаги будут лежать на столе его святейшества, а гонец получит день-другой на передышку, как это всегда случалось. Первым делом он выспится, а после, свежий и отдохнувший, вместе с Фелисом Гарсия нагрянет в полюбившийся им кабачок возле Пантеона, где так душевно игралось в кости, лилось вино и продавались женские ласки.
Каталан улыбнулся.
Скоро, уже скоро.
- Мадонна? - он не ожидал столкнуться с дамой, по виду которой можно было безошибочно определить ее благородное происхождение. Не ожидал, но был рад этому прелестному зрелищу. - Если вы заблудились, боюсь, я ничем не сумею вам помочь, сам вечно путаюсь в этих стенах.
Отредактировано Бернат Альдомар (18-11-2016 00:41:20)
Герцогиня Пезаро пребывала в Пезаро всего какие-то две недели. Юная Лукреция испытывала восторг от всего, что видела вокруг, а вот о Франческе сказать то же самое однозначно было нельзя. Как и герцогиня, она впервые так далеко уехала из Рима. Новое вызывало в ней интерес и даже нравилось, но все-таки Франческа очень скучала по дому. Она оказалась единственной римлянкой, оставшейся в свите Лукреции Борджиа. Прочим, как и положено, после сопровождения папской дочери до места назначения было предложено удалиться восвояси. Придворные дамы - представительницы местной аристократии - были Франческе незнакомы и относились к ней с осторожностью и опаской. Лукреция была поглощена развлечениями, к которым ее любимая придворная дама относилась гораздо прохладнее. Сюда же можно было добавить, что Франческа очень скучала по сыну, оставленному, конечно, у матери.
Вечерами, когда Лукреции хотелось, они разговаривали вдвоем на каталанском языке. Кто бы мог подумать, что именно этот язык будет напоминать Франческе о доме и оставленной семье. В этом была своя ирония.
Впрочем, ее обязанностей никто не отменял, и хандрить было не в обычае мадонны Кавалли. Вот и сейчас она возвращалась из кухни, куда была направлена Лукрецией, чтобы лично передать дополнительные распоряжения, касающиеся грядущего обеда у герцогини. На нем должны были присутствовать представительницы фамилий, когда-то служивших Малатеста, а последние полстолетия окружавших ту ветвь Сфорца, которая осела в Пезаро.
Среди сновавших слуг было сложно не заметить крепко сложенного мужчину, озирающегося почти с детской растерянностью.
- Я очень хорошо знаю, где я нахожусь и куда иду, - с улыбкой ответила Франческа. - А куда же хотите попасть вы?
- В царствие небесное, минуя Чистилище, - улыбнулся каталонец, запоздало удивляясь своей чрезмерной болтливости. Не то что шутить, но и предаваться беседам не по делу с незнакомцами было не в его привычках, но настроение у него было превосходное, погода всю обратную дорогу обещала держаться безоблачной, а дама оказалась хороша собой и приветлива. - Но сперва я бы с удовольствием выбрался из этого лабиринта во двор. Осмелюсь попросить вас быть моей Ариадной.
Альдомара нельзя было причислить к любителям греческих и римских древностей, полученных им знаний хватало для незатейливой солдатской жизни, однако он умел слушать и запоминать, а в Риме в эти дни всегда можно было припасть к живительному источнику высокой литературы, пускай порой и в крайне дрянных пересказах.
- Хотя память мне подсказывает, что я мог вас прежде встречать и называть вас иным именем.
Светловолосая красавица - а оценить это не мешал и полумрак коридоров - и в самом деле показалась Бернату смутно знакомой. Если она принадлежит к свите герцогини, вполне вероятно, что он мог когда-то и видеть ее в Риме.
- Неужели чтобы попасть туда, надо прийти в герцогский дворец? - не удержалась от улыбки Франческа.
Здесь было темно, и лица собеседника она разглядеть как следует не могла. Было только видно, что это посланник, что он с дороги. Видимо, и спешил увидеть кого-нибудь из герцогов.
Слова о том, что она кажется ему знакомой, Франческа сначала снисходительно пропустила мимо ушей. Обычное дополнение к комплименту, но тут же изменила свое мнение: что-то в мужчине и ей показалось знакомым. И если он не из Пезаро (судя по тому, как он заплутал в коридорах дворца, бегал он по нему с поручением впервые), то может быть только из Рима.
- Итак, вы к его светлости или ее светлости?
Неясная пока мысль, мелькнув, исчезла, и Франческа скорее по наитию, чем по решению, перешла на язык своего мужа:
- Вы только с дороги и должны срочно увидеть кого-нибудь из них?
- Я только что покинул отца Гасета, - по лицу мужчины было легко заметить, что он приятно удивлен. Посланник охотно откликнулся на каталанскую речь незнакомки, в которой слышался акцент уроженки центральной Италии, смягчавший отрывистые звуки его родной речи. - И теперь тороплюсь в Рим с поручением от него.
Простая любезность дамы показалась Бернату схожей с глотком прохладной воды в летнюю жару. Он всегда был ответственен, исполняя приказы, не задавал вопросов и не подвергал сомнению правильность действий тех, кому служил. В этом заключалась участь солдата, и осознание этого проникло в каталонца с молоком матери. Так жили его дед и отец, так живут и будут жить они с братом. И даже в этой бесконечной череде переездов, переходов, ожиданий, дорожной пыли и грязи, как и оставленных в прошлом стычек и сражений, случались проблески совсем другой жизни, глядя на которую становилось светлее.
И такой проблеск явился ему сейчас.
Доброе слово и участие, несколько улыбок на очаровательном лице - этого было достаточно, чтобы своим теплом скрасить обратный путь.
- Вы позволите полюбопытствовать, откуда у прекрасной сеньоры такие глубокие познания в языке Барселоны?
Не каждый день, совершая маленькое путешествие из покоев герцогини на кухню, попадаешь в неожиданные ситуации. А встреченный незнакомец выглядел невероятно растерянно, что было и трогательно и забавно одновременно. Франческа уже не раз с удивлением видела, как мужчина, привыкший, наверное, к войне и драке, попадая во власть дворца, где больше царство женщины, чем мужчины, менялся и - часто не без радостного согласия - покорялся и становился на время совсем другим.
- Другими словами, вы смогли найти вход, но запутались с выходом? В этом и есть главное коварство герцогского палаццо, - рассмеялась Франческа. - Он с радостью принимает гостей, но неохотно отпускает их обратно. Вам сюда...
Она сделала приглашающий жест и двинулась от кухни, идя впереди Берната.
- В семье моего мужа, дона Микела Миро, я узнала этот язык. Не хотелось бы хвалить себя, но я была очень благодарной ученицей.
Отредактировано Франческа Кавалли (30-11-2016 19:39:46)
- Это слышно, мадонна, - отвечал с улыбкой Бернат. - Я знал вашего супруга, это был достойный человек.
Каталонская община Вечного города была немала, но земляки двух валенсийских понтификов старались крепко держаться друг друга, давно столкнувшись с настороженностью, а порой и откровенной враждебностью итальянцев. Дон Микел при жизни пользовался уважением, вызываемым его толковостью и суровостью в делах, солидным состоянием и близостью к Родриго Борджиа. Нынешнему посланнику понтифика доводилось неоднократно сталкиваться с ним, возможно, и супругу его он мельком примечал если не при муже, то при особе юной Лукреции. Ходили слухи, что Миро до беспамятства влюбился на старости лет и в жене своей не чаял души, и теперь, хорошо приглядевшись к ней, можно было не удивляться этому обстоятельству.
- И для меня честь познакомиться с вами, донья. Бернат Альдомар, - мужчина поклонился, не скрывая радости, будто встретил, по меньшей мере, родственницу. - Буду рад услужить вам в любое время. Может, вам необходимо что-нибудь передать в Рим или, наоборот, привезти оттуда?
- О! Я как раз думала, могу ли я попросить вас об этом! - воскликнула Франческа. - А мы как раз пришли.
Светлый прямоугольник, являвшийся распахнутой дверью, вел во двор палаццо, залитый солнцем.
Оно было не таким жарким, как было принято в это время года в Риме, а гораздо более ласковым и осторожным, но даже это не могло примирить Франческу с Пезаро. Она не полюбила этот город и была уверена, что никогда не полюбит в будущем. Несмотря на веселую, легкую жизнь, полную развлечений, благосклонность герцогини Пезаро и радужность будущего.
Она так и не смогла примириться с необходимостью расстаться с сыном, и еще чувствовала, что больше создана для уединенной жизни матроны, чем чтобы быть придворной дамой.
- Я бы хотела кое-что передать сыну. Если бы вас не затруднило заехать в дом моей матери и если не будет сложно подождать здесь, то я пришлю служанку со свертком.
- Почту за честь, мадонна, - поклонился Бернат. - Вы меня спасли от постыдной участи заплутать, и это самое малое, чем я могу отплатить вам за доброту.
Встреча со вдовой дона Микела стала самой приятной частью нынешнего путешествия, и каталан отчетливо это понимал. Как странно, что раньше он не имел возможности познакомиться с этой женщиной, несмотря на общих друзей и частоту перемещений Альдомара. Но своевременность встреч было во власти Провидения, а ему папский посланник полностью доверял.
- Где я могу найти вашу матушку?
- Это очень просто, дон Бернат. Она живет недалеко от церкви святой Чечилии, которая в Трастевере.
Коротко объяснив, как найти дом, принадлежащий семье Кавалли, Франческа распрощалась с римским каталаном и поспешила в покои герцогини. Ей хотелось самой вынести подарок для сына, чтобы еще раз перемолвиться словом с Бернатом, но, как она и ожидала, ничего не получилось, и пришлось радоваться уже тому, что была возможность отправить к нему служанку.
Конец октября 1494 года, Рим, замок Святого ангела.
В октябре герцогиня Пезаро вернулась в Рим.* Она успела вовремя, чтобы относительно спокойно проехать по дорогам Италии до того, как король Карл стремительно вторгся в Папскую область, но напряженное ожидание и дурные вести уже достигли Вечного Города, на улицах которого стало неспокойно. Палаццо Санта-Мария-ин-Портико, примыкавший к Ватикану, казался теперь беззащитным, и даже близость базилики Святого Петра - святая святых католического мира - не могла больше служить надежным гарантом безопасности.
Лукреция Борджиа и ее свита заняли комнаты в замке Святого Ангела.
Герцогиня была рада вернуться в родной город, и если кто и поддерживал ее в этой радости, так это Франческа, безумно скучавшая по Риму. Теперь она снова была там, где родилась и где жили ее мать и маленький сын. Несколько дней были заняты обустройством на новом месте, и лишь потом ей удалось получить от герцогини право покинуть замок на половину дня. Ей нужен был провожатый, и Франческа решила попросить начальника замковой стражи выбрать ей человека.
Справка по поводу: на самом деле историческая Лукреция Борджиа как раз не успела выехать в Рим и оставалась в Пезаро до лета 1495 года. Но в нашей игре во время франкского вторжения она присутствовала в Риме.
Отредактировано Франческа Кавалли (07-12-2016 12:28:48)
Услышав приказ капитана, Альдомар не испытал особой радости.
Он должен был защищать понтифика, его семью, стены Ватикана, но не сопровождать неизвестных дам в их прогулках по Риму. Однако со старшими по званию не спорят, и пришлось подчиниться, стерев с лица выражение обреченности.
- Скажи спасибо, что не заставили выгуливать чью-то обезьянку, - Луис Фульола, смуглый уроженец Майорки, решил шуткой подбодрить товарища, зная, что Бернат не станет ни огрызаться в ответ, ни, тем более, искать повода к ссоре.
Он шел узкими переходами замка, внутри казавшегося совсем небольшим, постоянно встречая знакомые лица среди стражников. Несколько раз ему пришлось посторониться, пропуская телеги с провизией, которую подвозили на случай вероятной осады.
- Сеньор капитан... - начал каталан, зайдя в комнатку в самой входной башне, где в это неспокойное время обосновался командир гвардии. Осечься его заставил знакомый женский силуэт, и более пристального взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, кем была та самая особа, решившая выбраться за стены Сант-Анджело. - Мадонна Франческа! Вот так сюрприз.
Лицо Альдомара само собой просветлело. Они уже несколько раз пересекались в Пезаро, и эти мимолетные встречи оставили у посланника его святейшества теплые воспоминания, несмотря на то, что содержали они всякий раз лишь скупые слова и пару улыбок.
Отредактировано Бернат Альдомар (11-12-2016 22:08:08)
В том, что на роль провожатого был выбран именно дон Бернат, одновременно и было и не было совпадения. Дженнаро Санторе, начальник замковой стражи, к которому обратилась Франческа, задумчиво назвал несколько имен тех, кому считал возможным дать поручение. Среди этих четырех человек придворная дама Лукреции Борджиа услышала и имя Альдомара. А вот то, что она ухватилась за эту возможность и попросила Дженнаро отрядить именно этого каталана, уже была ее воля.
С Бернатом ее связывало несколько встреч, таких недолгих, что немногим отличались от случайных. Когда она видела его в последний раз в Пезаро, то помимо обычной благодарности за то, что нашел время, чтобы отысать ее и спросить, не передать ли что-нибудь в Рим, Франческа уловила в себе и что-то, похожее на сожаление. Хотелось его о чем-то расспросить или просто задержать.
Конечно, такой возможности не было, да она и не решилась бы.
Но теперь Франческа была уверена, что случай доехать до дома в сопровождении дона Берната - это приятная новость.
- Дон Бернат, - улыбнулась она вошедшему. - Мессер Дженнаро согласился, чтобы именно вы проводили меня домой.
- И мне остается лишь от души поблагодарить вас, мессер, - коротко склонил голову каталан, не пряча смущенной улыбки.
Жизнь в постоянных разъездах, служба в гвардии, постоянно пополнявшейся новыми лицами и, наоборот, лишавшейся тех, кому не повезло проштрафиться, решиться покинуть строй или же умереть, подразумевала частую смену лиц вокруг, что не мешало Бернату крепко привязываться к людям. Он мог перемолвиться с кем-то несколькими словами за несколько дней, но привыкал видеть знакомое лицо, что странным образом его успокаивало. Иногда эти лица оказывались не просто привычкой, но радостным мгновением в его самом обыкновенном солдатском существовании, и к таким он мог без преувеличения причислить и Франческу.
- Вы желаете отправиться верхом или пешком, мадонна? - хотя женщина свободно владела каталанским, в знак уважения к начальнику стражи Альдомар говорил на его родном языке. Впрочем, Санторе, сославшись на дела, коих в эти дни у всех обитателей замка было предостаточно, покинул их. - И верно ли я догадываюсь, что путь наш будет лежать в Трастевере?
Сам бы он выбрал второй способ, ведь так их прогулка окажется длиннее, а значит, они сумеют поговорить дольше, чем доводилось в Пезаро. Возможно, он даже преодолеет неловкость, которая вечно делала его косноязычным, стоило беседе с высокородной красавицей состояться чуть больше чем из нескольких любезностей. Но почему-то именно со вдовой Микела Миро Бернату захотелось преодолеть это неудобство.
Отредактировано Бернат Альдомар (11-12-2016 22:16:36)
"Я пожелала бы отправиться пешком", - подумала про себя Франческа.
Причины этого желания были совершенно такие же, как и у дона Берната. Придворная дама Лукреции Борджиа с удовольствием продлила бы прогулку и - вместе с ней - беседу. Но, увы, у нее не было такой возможности.
- Ее светлость не может допустить, чтобы ее придворная дама разгуливала по Риму, - чуть виновато улыбнулась Франческа. - Мне придется отправиться верхом. Вы верно угадали, я собираюсь навестить дом своей матери. Вы были так добры, что несколько раз передавали от меня письма, так что теперь, наверное, очень хорошо знаете дорогу?
Конечно, он знал дорогу, и готов был проделать путь с закрытыми глазами. Более того, его почему-то радовало всякий раз передавать письма или свертки от Франчески ее матери, которая выходила к гостю вслед за служанкой. Было видно, что по дочери она скучала, и сильно, и это тоже трогало Берната.
- Как жаль, - только и заключил каталан, надеясь ответной улыбкой смягчить некоторую досаду от невозможности продлить их совместное пребывание, как ему показалось, досаду обоюдную.
Ждать, пока оседлают лошадей, долго не пришлось. Замок находился на полуосадном положении, и в любой момент можно было получить свежего коня. Альдомар помог даме усесться в женское седло, сам взгромоздился на своего любимого гнедого, и вскоре оба путника миновали поднятую решетку Сант-Анджело.
- Сейчас я скажу крамольную вещь, но я даже рад, что в городе неспокойно, - начал мужчина, когда они миновали ворота святого Петра. - В противном случае, вам бы не потребовался провожатый и мы бы не смогли остаться наедине. Хотя бы таким образом, - поспешил уточнить Бернат.
- Боюсь, все в замке нашли бы ваше признание даже слишком крамольным, - неловко засмеялась Франческа.
Она опустила глаза и почувствовала, как краска заливает ей лицо, как жарко становится щекам и шее. Слова дона Берната было сложно назвать намеком. Если решить так, то какой же должна быть сама прямота? Франческа была очень смущена, но ничем не показала, что ей это неприятно, даже наоборот - было видно, что она рада слышать заверения Альдомара.
В последний раз она испытывала подобное смятение давно, в самый день сватовства дона Микела. Когда мать позвала ее, и она вошла в комнату, где находились неожиданные гости. Кажущийся огромным в их маленькой гостиной каталан Миро и его друг. Вот тогда, услышав, о чем ее спрашивают - что этот немолодой мужчина с темным лицом и горящими, как угли, глазами, просит ее стать его женой, она зарделась так же сильно. Но тогда ей было еще и очень страшно и неловко, как будто даже стыдно.
А теперь все было наоборот - радостно и приятно.
"И снова каталан", - подумала Франческа.
- Надеюсь, в городе скоро все успокоится, - она подняла глаза на Берната. - Но обещаю, что буду и дальше просить о провожатом.
Середина ноября 1494 года.
Так и случилось, хотя и нескоро.
Прошло чуть больше трех недель после поездки в Трастевере. Они несколько раз встречались в замке, обменивались любезностями и сожалениями, что никак не получается вновь выбраться к матушке Франчески. Затем Бернату вновь пришлось покинуть Рим, чтобы доставить одно письмо понтифика в Бассанелло, а другое - в Карбоньяно, дожидаться ответов как Орсо Орсини, так и его жены, надолго задержавшейся в родных краях, а по возвращении смотреть на то, как сперва побледневшее лицо Борджиа темнеет от гнева и возмущения. К счастью, тот, кто принес недобрую весть, был избавлен от дурной участи, и последующую неделю он провел в поливаемом осенними дождями Сант-Анджело. Именно тогда он стал нарочно искать встреч с Франческой, не решаясь пока проникнуть на половину герцогини Пезаро, но подкарауливая ее придворную даму поблизости от занимаемых Лукрецией покоев. Увы, его поиски и импровизированные засады всегда заканчивались под топот кого-то из сослуживцев, призывавших его то к начальнику стражи, то к другим каталонским офицерам.
И все-таки люди, обитавшие на столь небольшой территории рано или поздно должны были столкнуться - и так и произошло. Франческа наконец получила дозволение навестить мать и сына и сдержала слово, попросив в сопровождающие Альдомара.
- Я боялся, что утомил вас в прошлый раз и вы решили меня избегать, - хоть слова и звучали шуткой, но правды в них было гораздо больше. За спинами всадников уменьшался темный силуэт замка, по мере их неспешного путешествия. - Я искал вас, мадонна Франческа, и уже почти отчаялся найти.
Отредактировано Бернат Альдомар (14-12-2016 23:14:19)
В Риме становилось все тревожнее. И хотя солнце было теплым, а дни стояли ясные, настроение жителей - от самого последнего до самого первого - было скорее пасмурным. Уже было известно о продвижении франков, уже пришли вести о резне, которую устроили швейцарские наемники в Рапалло, уже знали, что король Карл идет к Риму. В воздухе сгущались предвестники бури.
Франческа тревожилась за мать и сына. Она договорилась с родственниками своего покойного мужа, что те возьмут под свою защиту их обоих. С Карлино это было просто, с мадонной Лаурой же Франческа получила согласие далеко не сразу. Но будущее все равно было больше пугающим.
На этом фоне пронзительнее и резче ощущалось все, что дарило радость.
Одной из которых были встречи с доном Бернато. Прерывистые, недолгие, часто случайные. В какой-то момент Франческа поняла, что ждет их.
- Что вы, дон Бернат, если бы я избегала вас, мы бы сейчас не ехали с вами рядом, - с легкой улыбкой и чуть кокетливо ответила Франческа. - Мне кажется, я воспользовалась первой же возможностью. Увы, нас ими не балуют.
- Вам не кажется, что это не совсем справедливо? - это уже была не шутка, но каталан старался держаться непринужденно. Получалось не слишком умело. - Мы оба не свободны от обязательств, но, помимо чести служить его святейшеству и ее светлости, у нас есть то, что может принадлежать только нам, не так ли?
Вероятно, речи его были слишком смелы для тех, кто виделся нечасто и более мельком, но сейчас Бернат не столько понимал, сколько чувствовал, что сдерживать себя долее не следует.
В любое мгновение могла разыграться буря, способная смести с лица земли царство, не то что жизнь какого-то безвестного солдата. Даже не будь на севере Италии франков, несчастный случай мог забрать его во всякий день и час, такова была его участь, и уроженец Барселоны давно принял это не самое обнадеживающее обстоятельство как данность.
Тем непростительнее было молчание, которое уже тяготило его. Невысказанные слова и невыраженное желание могли навсегда быть погребены под завалами судьбы, а это слишком отягчало душу и совесть, чтобы спокойно готовиться к неминуемому.
- Мадонна Франческа, - улыбка стерлась с лица мужчины. Он чуть потянул поводья, замедляя поступь коня. - Мадонна Франческа, уже столько недель я не нахожу себе места, не видя вас, не имея возможности слышать вас и сказать, как вы стали мне дороги.
Каурый, повинуясь всаднику, остановился, кивая головой и переступая на месте.
- Вы можете счесть меня наглецом, но я больше не могу молчать. Для меня пытка при встречах держаться с отстраненной почтительностью... Но будет так, как вы скажете. Мы тронемся в путь, и я больше никогда не оскорблю вас подобными признаниями, либо... - Альдомар глубоко вздохнул, не сводя взгляда со своей спутницы. - Либо мы можем сей же час изменить маршрут.
Отредактировано Бернат Альдомар (18-12-2016 02:07:39)
Вы здесь » Яд и кинжал » Via Appia » Свет дневной иссяк... Июнь 1494 - март 1495. Пезаро-Рим