- Вы сами расскажете? - Линучча не поверила своим ушам.
Старая служанка давно было несколько туговата на сообразительность, поэтому так и застыла, услышав предложение Джулиано Медичи, и некоторое время глупо таращилась и хлопала глазами. И все-таки поняла, что не просто так благородный мужчина решил облагодетельствовать ее своим вниманием. Не самая сложная задача, надо заметить, и кормилица с нею справилась.
- Ааааа, - с восторгом от того, что отгадала хитрость, протянула она и закудахтала, что означало веселый смех. - Значит, вы хотите проводить меня? - переспросила она и многозначительно подмигнула.
Карнавал есть карнавал, вольность и фамильярность теперь были не только позволительны, но даже желательны, если не сказать - строго рекомендованы.
Линучча не обольщалась: его светлость был к ней добр по причине расположения к ее госпоже, что не умаляло благодарности кормилицы. Она знала, как Симонетта относится к Джулиано Медичи (а кому еще быть поверенной тайных мыслей и желаний молоденькой женщины, не свекрови же?) и не имела ничего против того, чтобы помочь им обоим на радость и себе на пользу. Да и как не помочь такому отзывчивому, не отвернувшемуся от старой и некрасивой женщины в плохое для нее время, благородному молодому человеку?
- Только вот незадача, ваша светлость! Муж-то моей госпожи теперь в отъезде. Как же я вас приведу к ней? Слуги другие увидят да соседи, если вы вот так с главного входа вдруг заявитесь.

Подпись автора

Анкета персонажа

- Вы хотите въехать в дом Веспуччи в сундуке? - Линучча снова закудахтала. - Ваша светлость, но с этим получится столько возни и столько времени уйдет впустую!
Для кормилицы теперь пропустить Джулиано Медичи в дом к госпоже стало чем-то вроде долга чести. Господин был так влюблен в Симонетту, а она явно отвечала ему взаимностью, так что долг прислуги сделать хорошо хозяйке. Если же Симонетта считает, что обязанности перед мужем выше, то ее дело отказать, тут уж Линучча ничего сделать не сможет.
- Мы сделаем так... Я знаю, как провести вас там, где никого не должно быть. Если же меня спросят, то я скажу, что сын заходил меня проведать. В темноте вы прекрасно сойдете за моего Марко. Она частенько заходит ко мне за деньгами, - закончив неожиданной откровенностью, Линучча вздохнула так тяжело, словно только что прибавила половину собственного веса.

Подпись автора

Анкета персонажа

Ради целого состояния, щедро предлагаемого Джулиано, Лиучча готова была расстараться особенно и продемонстрировать чудеса изворотливости. Конечно, с надеждой и на будущую благодарность, когда все получится.
- Смотрите, что я думаю, ваша светлость, - понизила голос до шепота кормилица, как будто кому-то в толпе были интересны их разговоры. – Сейчас слуг в доме, наверное, мало. Госпожа почти всех отпустила на карнавал. Осталась только старая служанка, что живет из милости. Но она же слепая, хотя слух у нее отменный. Да еще конюх Дуччо, потому что нелюдим и никогда не любил развлечений. Он нам и дверь откроет, которая в кухню ведет. Старая Рина там же у очага, как обычно, греется. Ей в самую жару всегда холодно. Вот тогда вы притворитесь пьяным, да только в плащ закутайтесь получше, чтобы вас не разглядеть было, и мычите, а уж остальное я скажу. Не гневайтесь только, когда я честить вас буду. Это я не вас на самом деле, а как будто сына своего. Проведу вас в каморку, что под лестницей, откуда легко подняться до той комнаты, что для вас и желанна сейчас, наверное, больше других. 

Подпись автора

Анкета персонажа

- Ой, ваша светлость, ну вылитый мой Марко! - не выдержала и захихикала Линучча.
Потом спохватилась и зажала себе рот рукой. Побоялась, что выдала обращением, что с нею никакой не слуга, а кое-кто повыше, и еще своей фамильярности. Ничего плохого не случилось: мессер Джулиано совсем не рассердился, вокруг никто не обратил на них внимания. Что странного в пьяном на карнавале, над которым потешается толстая старуха? Вот в трезвом было бы больше подозрительного. И все-таки пора было уже идти.
- Не будем медлить, не будем, - всплеснула руками старая кормилица. - Вы я, вижу, утерпеть не можете! Разве такая страсть не должна быть вознаграждена?
Добрая Линучча была ужасно рада за вскормленную ею Симонетту. Муж хороший, дом - полная чаша, и сам брат Лоренцо Медичи, красивый и сильный Джулиано, влюблен в нее! К стыдливости и верности госпожи она никаких претензий не имела: если мадонна Симонетта решит, что верного рыцаря ей достаточно, а любовник не нужен, то она просто выставит Джулиано. А если нет? Да она никогда бы не простила своей старой служанке, что та не угадала, что надо было помочь молодому человеку войти в дом Веспуччи.
- Пойдемте же, ваша светлость, - прошептала Линучча, подталкивая Джулиано вперед. - Сейчас за угол зайдем, так я вас начну честить и ругать. На случай, если соседи услышат, как мы идем!

Подпись автора

Анкета персонажа

- Да за какие же грехи человечества послан мне такой сын, прости Господи, что гневлю тебя сомнением в истинности всего посланного тобой! - причитала Линучча. - Но почему в этом мешке, вобравшем в себя кости и прочую гадость, нет ни капли ума и сострадания к бедной матери?
Она старалась быть не слишком громкой, чтобы не перебудить лишних зрителей, но каждый, кто бы стал случайным свидетелем сцены, обязательно бы понял, что мать ведет с собой заблудшее и изрядно утомившее ее дитя. Настоящий Марко теперь, верное, праздновал карнавал в каком-нибудь другом месте и ни сном ни духом не ведал, в каком виде не по своей вине предстает перед свидетелями.
Добравшись до палаццо Веспуччи, кормилица открыла своим ключом маленькую дверь, что вела с улицы прямо в кухню. Конюх Дуччо спал возле очага, заполняя все помещение громким храпом. Тут же сидела старуха.
- Ты не одна, Линучча? - спросила она, даже не повернувшись.
- Не одна, - отозвалась кормилица жалобно, как и положено несчастной и разочарованной матери. - Марко вот... - она всхлипнула... - Да иди же вперед, горе ты мое.
Она вывела Джулиано из кухни и подвела к узкой винтовой каменной лестнице, которой пользовались только слуги, когда спешили на зов хозяев.
- Вот, ваша светлость. Идите на второй этаж, потом направо. Две комнаты пройдете, а дальше... - старая служанка аж задохнулась от осознания важности момента, - ее спальня как раз будет.

Между тем в своей спальне очень ждала старую кормилицу Симонетта. Линучча сильно задерживалась, и молодая женщина волновалась и корила себя, что не в добрый час отправила верную служанку за бальзамом и мазью. А если та попала в беду? И не будет у нее верной кормилицы, единственной, кто был всегда рядом и любил ее так же беззаветно, как умеют обычно только матери.
Она сидела у окна, выходящего в маленький двор палаццо. Сюда почти не залетал шум карнавала, далекие звуки были приглушенными, но они будили воображение. Симонетта думала о том, что где-то веселится праздничная толпа, потерявшая теперь счет времени и не думающая ни о приличиях, ни о завтрашнем дне. Она бы многое отдала, чтобы хотя бы ненадолго оказаться там и увидеть все вблизи, а не из окон палаццо. Если бы только можно было прикоснуться к этому непонятному, но такому манящему веселью!
Позади скрипнула дверь.
- Наконец-то, Линучча! Ну где ты пропадала? - делая вид, что совсем не рада, а только сердится, Симонетта даже не повернулась.

Подпись автора

Анкета персонажа

Увидев перед собой вместо толстого и неуклюжего силуэта старой кормилицы стройный и ловкий, принадлежащий мужчине, Симонетта очень испугалась. Она была в доме только с двумя слугами, из которых одна - немощная служанка, а второй, конюх, мужчина здоровый и крепкий, видимо, был далеко. Она вскочила со своего места, желая оказаться ближе к кровати, под подушкой которой был спрятан нож, когда услышала знакомый голос, назвавший свое имя.
- Джулиано? - прошептала Симонетта, застывая на месте.
Младший Медичи был мужчиной, чье поклонение она принимала внешне сдержанно, как ей казалось, со спокойной благодарностью, но чье пребывание на почтительном расстоянии давалось ей нелегко. Он не был единственным, кто восхищался ею, но единственным, кто заставлял ее вздрагивать, когда их руки ненадолго касались друг друга. Ей хотелось, чтобы такие моменты длились дольше, но она скорее бы умерла, чем как-то нарочно проявила свое желание.
Теперь он, словно соткавшись из ее снов, стоял перед ней, и был больше похож не на завоевателя, а на смирившегося с тем, что проиграл.
- Джулиано, неужели вы пришли сюда совсем один? А если вас здесь увидят? Слуги могут побить или даже убить вас.

Подпись автора

Анкета персонажа

- Мессер Джулиано, - в каком-то бессилии только и смогла прошептать Симонетта.
Вид преклоненного мужчины обезоружил женщину. Симонетта и раньше видела его восхищение и учтивое желание оказывать ей внимание, как это положено с избранной дамой своего сердца. И теперь это тоже было в Джулиано Медичи, но не только оно. В его глазах, чей блеск было не скрыть ночной тьме итальянской ночи, пылало желание и любовь, в которых не было ничего отвлеченного. Телесность и явность страсти слились с возвышенным, и этому гремучему соединению у Симонетты не было никаких сил противиться.
Любимая своим мужем, она знала, что такое мужское желание, но ее ответ был заранее известен, ведь она была женой, а значит, должна была ответить взаимностью. Джулиано же не требовал ответа, а просил и ждал. И она, Симонетта, не только могла, но и должна была отказать ему.
- Вы... вы... - неожиданные для самой нее слезы душили Симонетту. - Вы возвышали меня, как никто другой. Вознесли меня на пьедестал перед всем Флоренцией. Чего же вы теперь от меня ждете?

Подпись автора

Анкета персонажа

Слова Джулиано попадали в цель. Восхищение  и почтение были той пищей, которой Симонетта вкушала во Флоренции так много и часто, что она уже не была праздничной. Высшей точкой был турнир, проводившийся перед карнавалом, где Джулиано Медичи стал победителем и при всех назвал ее дамой своего сердца, и где ее провозгласили королевой турнира. Не было в ее жизни ничего более волнующего, чем видеть его, едущего к ней и надевающего при всех ей на голову венец. Марко Веспуччи был горд за нее, свою жену, а она была так счастлива, что счастье казалось чем-то ощутимым, имеющим вес, вкус и цвет. Джулиано был совсем рядом, и он был так хорош, что у нее, до того с удовольствием принимающую его восхищение, дрогнуло сердце. Она почувствовала вдруг, что ей надо отвести взгляд, а когда снова решилась поднять глаза, то поняла, что смотрит на него совсем по-другому.
И все последние дни она только вспоминала этот момент, стараясь вызывать снова и снова то неожиданно вспыхнувшее чувство, и понимая, что одного воспоминания ей уже недостаточно. Как мало уже только видеть Джулиано, принимая восхищение, проявленное с почтительного расстояния. Мадонна Симонетта, восхищавшая половину мужчин Флоренции, теперь была влюблена. Смущало ее только одно.
- Я знаю, как все будет, мессер. Стоит мне уступить вам, как вся ваша любовь исчезнет. Может быть, она слишком вам надоела, вот вы и пришли ко мне за лекарством?

Подпись автора

Анкета персонажа

"Вся жизнь" произвела на Симонетту должное впечатление. Она могла еще думать о том, что откажет Джулиано сейчас, но теперь поняла, что в его любви ей придется себе отказывать постоянно, всегда, день за днем. Она не знала, что для нее отмерен совсем короткий срок, что ей осталось жить чуть больше года, но даже если бы и знала, может быть, тем более бы ответила "да".
Ее духовник назвал бы слова Джулиано Медичи ядом, но для мадонны Симоны они текли сладким медом. Этот мужчина был ничем не обязан ей, его страсть была настоящей и ничем не запятнанной. И ее чувство к нему было не обязанностью. А если такой взаимности больше никогда не будет? Подумав об этом, Симонетта испугалась. Ей было страшно ступить на путь, называемый другими прелюбодеянием, но отчаянно хотелось искренне ответить нечаянным и ярким чувством на такое же.
- Джулиано, - прошептала Симонетта, опускаясь рядом с ним на колени.
Теперь она была ниже его и смотрела на него снизу вверх.
- Вот видишь, - теперь и она перешла на "ты", - видишь... я больше не стою на пьедестале. Смотри же, чтобы твоя любовь от этого не стала меньше.

Подпись автора

Анкета персонажа

Джулиано не мог пробыть у нее долго. Не больше двух часов прошло до той поры, когда Симонетта, уже узнавшая все тонкости того, как возлюбленный пробрался в ее комнату, позвала Линуччу и попросила проводить на улицу того, кто уже стал ее любовником.
Последний поцелуй был долгим, нежным и полным готовой вновь загореться страсти, которой было суждено подождать до следующего дня: что Джулиано и Симонетта предусмотрительно успели, так это договориться о свидании на будущую ночь.
А потом Джулиано ушел, а она ждала свою верную кормилицу, волнуясь, все ли прошло нормально.
- Ну что я вам скажу, мадонна? Ушел он по улице, совершенно благополучно, - громким шепотом вещала на ухо своей воспитаннице старая служанка. - Счастливый, как король на коронации, уж поверьте мне.
Линучча перекрестилась, не смущаясь тем фактом, что в жизни не была ни на одной коронации и в глаза не видела ни одного короля.
- И несчастный тоже! - задыхаясь от восторга, добавила она.
- Как несчастный? - испуганно вскрикнула Симонетта.
- Ну как же! - нарочито покачала головой кормилица. - Ведь уходить пришлось, а страсть как ни хотелось!
Симонетта счастливо рассмеялась.
То, что произошло между нею и Джулиано, было лучше, чем она ожидала в своих самых смелых мечтах, ведь никогда раньше мужская страсть - а знала она одного только своего мужа - не находила в ней такого отклика. Раньше она только принимала чужую любовь и отвечала так, как требовалось законом, сегодня же узнала, что значит находиться в объятиях того. кто не только выбрал ее, но и был избран ею. И она уже ждала новой встречи.
- Линучча, миленькая, - Симонетта обняла свою кормилицу, целуя ее в морщинистые щеки. - И я тоже... я так счастлива и несчастна. Пожалуйста, не подведи! Сделай завтра так, как мы договорились! Пусть он опять придет ко мне. А уж я тебя награжу за каждую ночь, которую мы проведем вместе!

Подпись автора

Анкета персонажа