Равнодушие в голосе герцога задевало сильнее всяких проклятий, и Маттео почувствовал, что кровь опять приливает к щекам, говоря о волнении. Волноваться было о чём – пасть жертвой чьих-то козней Сфорца совершенно не хотелось. И больше всего юношу злило то, что он даже не сможет отомстить мерзавцу, посягнувшего на письма, адресованные самому правителю Милана. Где он, и где доверенные лица Лодовико…

Вопрос Моро вырвал Маттео из паутины невеселых мыслей, и в душе у него забрезжила надежда.

- Да, конечно, они были, ваша светлость, - сказал он, воспрянув духом, - мне столько всего довелось узнать!

Республика Святого Марка всегда была опасным врагом, но и не менее опасным союзником, так что сведения о событиях в кругу венецианских патрициев никогда не могли оказаться лишними. Маттео подробно рассказал герцогу о своих приключениях, уделяя внимание не только описаниях красочных празднеств, которые устроили в их честь, но и о делах самих венецианцев, с которыми ему удалось познакомиться. Он упомянул о том, что ему удалось познакомиться с молодыми людьми из семей Марчелло, Гуссони, Кавалли, Маркантонио, Морозини, Дандоло, Контарини, рассказал о впечатлениях от встречи со скромным и мягким Джованни Мочениго, венецианским дожем, который правил Республикой около пяти лет, о том, что семья Барбариго набирает силу и по этой причине у них намечается охлаждение с семьей Джустиниани, а также о слабости королевы Кипра Катерины Корнаро, владениями которой фактически правили венецианцы. Пересказывать свои письма было не так-то просто – всё-таки они были объемны, но рассказать Маттео постарался всё, не упуская ни детали. Договорив, он замолчал, бросив робкий взгляд на спину герцога и едва сдержался от того, чтобы наудачу не скрестить пальцы. Поверит он в невиновность юного придворного или сочтёт его слишком легкомысленным для подобного рода поручений?

Подпись автора

История двойной жизни
Нож, которого не ждёшь, острее всего

- Будет исполнено, ваша светлость, - сказать было легче, чем сделать, но Маттео уловил перемену в тоне герцога, благоприятную для себя перемену и воспрянул духом. Кроме того, приказ Моро юноша воспринял, как негласное разрешение выйти за пределы законности. Как ещё иначе вернуть письма их владельцу, если не прибегнуть к оружию, угрозам или же банальной краже? Если, разумеется, недоброжелатель сохранил бумаги, а не бросил их в огонь, как несущественные. Наверное, в случае последнего можно было пойти на хитрость – написать нужные письма задним числом и предъявить герцогу, но Маттео хотел сперва попытать счастья с секретарём. Вдруг его догадки верны…

Относительно секретаря Лодовико Моро подозрения юного Сфорца были небезосновательны – тот всегда держался с Маттео надменно и холодно, гордясь родством с сильной семьёй Бривио. Впрочем, особого трепета перед ним Маттео всё равно не испытывал – пусть мессер Антонио и приходится дальним родственником консулу Миланского герцогства, богатому Джакомо Бривио, нет у него ни денег, ни титулов, да и службой своей он обязан имени, а не заслугам. А если он, действительно, вредит герцогу Бари, присмотреться к нему стоит в любом случае.

Самым простым способом получить нужные сведения был, пожалуй, банальный нож к горлу и угрозы, но, подумав, Маттео счёл его недостаточно верным. Антонио может ничего не сказать, а вот скандал поднимется до небес. Поэтому он предпочёл действовать более осмотрительно и просто подпоил слугу мессера секретаря. По причине бедности (а, может, и скупости) слуга у дальнего родственника знатных Бривио был всего один и попенять на хозяина за стаканом вина всегда был не против. Выспросив необходимое, Маттео забрался в комнаты секретаря, когда тот был при герцоге и изрядно покопался в его бумагах. Антонио, как ни странно, был беспечен – наверное, по той причине, что заподозрить в двойной игре человека с именем преданных Милану патрициев никому бы не пришло в голову. Поэтому, кроме собственных писем, политических, но вполне безобидных, Маттео нашёл кое-что более серьёзное – донесение из Рима одного из тамошних лазутчиков. Раздумывать было некогда – хозяин мог в любой момент вернуться, так что, засунув бумаги за пазуху, юноша покинул покои секретаря и сразу направился к Моро. Руки его при этом слегка дрожали – вдруг его догадки неверны и Антонио просто забыл передать письмо герцогу – но жалости к недоброжелателю не было. Правильно говорят – кто роет другому яму, тот сам в неё попадает.

Дождавшись, пока Мавр его примет, Маттео поклонился и подал герцогу свои письма с кратким рассказом о своих приключениях. Римскую бумагу он передал последней и, поколебавшись, сказал:

- Мне неприятно это говорить, ваша светлость, но, судя по всему, Антонио Бривио утаивал от вас не только мои письма. В его бумагах я нашёл вот это.

Гадать о возможном ответе своего прославленного родственника не было никакой возможности. Может быть, секретарь после этого и лишится своего места, может быть, Лодовико его просит – кто знает. У Маттео ещё не было особого опыта в придворных делах, чтобы предсказывать, куда подует ветер господского гнева, так что он предпочёл осторожно промолчать.

Подпись автора

История двойной жизни
Нож, которого не ждёшь, острее всего