Ближе к вечеру
- Подпись автора
Яд и кинжал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. In maxima potentia minima licenti » Одиночество у каждого свое. 07.09.1495. Альчато
Ближе к вечеру
После внезапного отъезда так называемой доньи Марии Исабель впала в состояние, которое позже назовут сплином. Не добавил хорошего настроения и серьезный разговор с мужем. В душе зная, что Кармела - пора уже называть любовницу ее настоящим именем - не предаст ее доверие, донья Исабель все же допускала, что опасения Хорхе небеспочвенны. Размышлять о том было не менее неприятно, чем осознавать, что в первый раз в жизни оставили саму Исабель, что не она решила, когда же связи закончиться.
Баронесса хандрила и ее раздражало абсолютно все: сентябрьская духота, надуманная нерасторопность слуг, назойливая мошкара, но больше всех ее выводила своим притворством Эстер. Спрашивается, вот зачем той изображать, что она несчастна? Если Эстер боится за свое будущее, так от двора ее никто не гонит - все-таки она крестница Лусии. Сидела бы себе тихо... Ну, положим, тихо она и сидит, но ведь могла бы обойтись без того, чтобы следить за доньей Исабель! А то как Исабель на Эстер ни посмотрит, так сразу натыкается на ее печальный взгляд. Даже интрересно, чего девица этим добивается. Хотя нет, совсем неинтересно, и без нее тошно.
А тут еще Хорхе со своими намеками, что пора бы утихомириться, что на следующую девушку он уже не посмотрит сквозь пальцы. Конечно, откуда мужчине знать, как чувствует одна женщина другую. У мужчин все просто, незамысловато, а вот женская любовь сродни искусству. Искусству, где нет места фальши.
В досаде Исабель укололась об иголку и отшвырнула в сторону вышивание. Она обвела взглядом склонившихся над своим рукоделием дам, скривила губы при виде Эстер. Наверное все же придется поговорить с Лусией... А может и не придется, кажется, та и сама догадалась, что пора бы обуздать крестницу. Исабель ненавидела чувствовать себя виноватой, а Эстер будто нарочно старалась вызвать в ней чувство вины. Неужели она считает, что баронесса поверит ее игре? Четвертая из дам в этой комнате - донья Оливия, - с недавних пор пользовалась куда большим расположением доньи Исабель. Не в том смысле, какой Исабель обычно в это вкладывала, скорее она вдруг увидела в обычно незаметной на общем фоне придворной даме что-то вроде подруги по несчастью. Вряд ли Исабель сама это осознавала - не настолько глубоко она копалась в собственной душе, но последние дни оказывала доньи Оливии больше внимания.
- Уже темнеет и у меня разболелась голова. Пожалуй, я сегодня лягу пораньше. Заканчивайте свое рукоделие, дамы.
Отредактировано Исабель Хосефа Ортега (14-09-2020 16:34:46)
Глядя на происходящее, Лусия только головой качала.
Исабель горевала, иначе не скажешь. Горевала так, как по ушедшему навсегда близкому человеку. Донья Мария, оказавшаяся доньей Кармелой, не умерла, конечно, но о ее возвращении не могло быть и речи, так что разницы не было никакой. И хотя эта донья и оказалась мошенницей, Лусия понимала чувства баронессы. Услышав рассказы Исабель и понаблюдав со стороны, она не могла не признать, что влечение было искренним и взаимным. Донья Кармела пробралась в замок обманом, внесла сумятицу в размеренное течение его жизни, испортила все, но оказалась искренней любовницей. Донье Исабель было о чем жалеть.
Было-было, хотя если бы кто предложил донье Лусии отдать пять лет своей жизни за то, чтобы донья Кармела никогда не появлялась в замке Альчато, она бы без сомнения согласилась. Время всегда лечит, и горе проходит. Но забудет ли Исабель, как отличается внезапное влечение от обязанности (пусть даже таковой только в начале)? Такое забыть сложно, а смириться с тем, что первого не будет никогда в жизни, просто невыносимо.
На племянницу Лусия и вовсе старалась не смотреть. Ей было жаль девушку, но ничего страшного ее не ждало. А вот с этим коровьим взглядом надо что-то делать. Придворная дама была уверена, что он раздражает Исабель. Саму ее он бы точно злил ужасно.
Вечер прошел, как повелось со времени отъезда доньи Кармелы. Без шуток, веселых разговоров, игр и чтения. Царила такая тишина, что даже в ушах звенело. Каждый уставился в собственное рукоделие. Исабель над своим склонилась с такой скорбью, что посторонний наблюдатель решил бы, что она недавно овдовела или потеряла ребенка. После резкого окрика баронессы, такого внезапного, что Лусия вздрогнула от неожиданности, она с каким-то даже облегчением сразу же воткнула иголку в уголок скатерти, которую вышивала, и поднялась, прогибая уставшую спину.
Раньше бы она спросила у Исабель, чем ей помочь, но теперь заговаривать первой даже ей не следовало.
Нельзя сказать, что эти дни были самыми черными в жизни Эстер, но чувствовала она себя лишь немногим менее несчастной, нежели когда ее домогался дон Сантос. Будучи рядом с доньей Исабель сначала только по необходимости, вскоре Эстер искренне привязалась к баронессе, а по прошествии совсем небольшого времени уже не видела рядом с собой никого другого. О любом мужчине она думала с содроганием - дон Сантос хорошо постарался, донья же Исабель, нежная, веселая, пусть немного и взбалмошная, стала для нее гораздо большим, чем можно было бы ожидать в подобных обстоятельствах. Со стороны произошедшая с Эстер метаморфоза была не столь очевидной - природная скромность не позволяла ей открыто себя демонстрировать, чувственность же девушки только пробуждалась, так что в ее поведении наедине также мало что изменилось.
Наверняка будь у Эстер немного больше времени, она бы смогла преодолеть некоторую стеснительность, но донья Мария... ворвавшаяся молнией в жизнь замка донья Мария не оставила ей никакого шанса.
После внезапного отъезда новой фаворитки для Эстер мало что изменилось; баронесса откровенно хандрила и игнорировала бывшую любовницу. Вечер за вечером Эстер ждала предложения остаться, но каждый раз ее постигало разочарование. Вот и сегодня она вскочила и с надеждой посмотрела на донью Исабель, но та будто ничего и не заметила. Понурившись, девушка опустилась обратно на стул и уткнулась невидящим взглядом в вышивание.
Бывает время покоя, а бывает время волнений, и сейчас настало второе, хотя по Оливии было того не сказать. Она умела скрывать свои чувства. Может быть, она теперь с особенной ностальгией вспоминала то время, когда никакой "доньи Марии" в Альчато не было, когда веселье было чуточку потише и баронесса чаще бывала капризной, зато и такого тоскливого затишья тоже не было. Оливия была не из тех, кому легко быть если не счастливой, то хотя бы довольной моментом, и оттого особенно нуждалась в подбадривающей обстановке вокруг. Раньше Альчато кого хочешь мог заставить улыбнуться, а теперь... и кто бы мог подумать, что донья Исабель так долго может быть грустной и задумчивой? Она грустила, конечно, по донье Марии, а вместе с ней грустил и весь двор.
Как и Оливия.
Но у доньи Оливии были и свои причины для беспокойства. Ей было жаль уехавшего дона Хосе. Он покинул замок внезапно, оставив чувство незавершенности, оборванности и сильного сожаления. Вряд ли бы донья Оливия решилась на что-нибудь, вздумай он и в самом деле ухаживать, но и того душевного подъема и радости, которые вызывали его присутствие, ей теперь не хватало. Она знала, что вряд ли когда-нибудь у нее появится вновь возможность испытать их. Уезд дона Хосе не был причиной страданий, но с ним ушла та маленькая радость, которая могла бы скрасить уныние.
А для него причин были.
И не только в тоске доньи Исабель. Два дня назад пришло письмо от свекрови, доньи Доротеи, что у маленького Самуэля скарлатина. Пабло уехал по поручению дона Хорхе, явно серьезному, и Оливия боялась за него. Что он вернулся какой-то час назад, Оливия пока не знала. Мысли перескакивали с одного на другое и, не находя хоть где возможности стать менее хмурыми, вызвали тупую головную боль, от которой плыло перед глазами. Вышивание, столь любимое Оливией, в котором она была так хороша и в котором часто находило отдушину, было теперь почти невозможно. Стежки ложились медленно, чтобы сделать как можно меньше и ничего не испортить.
Услышав слова доньи Исабель, донья Оливия с радостью воткнула иголку в вышивку и обернулась к баронессе. Вероятно, теперь можно будет пойти спать, против чего придворная дама вообще не возражала.
Отредактировано Оливия Монтеро Бенитес (14-09-2020 09:57:53)
- Оливия, я хочу, чтобы ты мне почитала перед сном, - сообщила придворной даме Исабель.
Баронессе было все равно, кто сделает ее переход ко сну расслабляющим и плавным, одно она знала точно - это будет кто угодно, только не Эстер. Может быть Кармела Борха и лгала о себе, с Исабель она была честна, пусть иносказаниями и будто о ком-то другом, она все же рассказала о себе, залитое же слезами письмо любовницы баронесса бережно хранила в шкатулке с личными бумагами - шкатулке, запасной ключ от которой был только у Хорхе. А Эстер... Нет, она была мила, но чрезмерно старательна, к тому же Исабель было ясно видно, что некоторые вещи даются крестнице Лусии с трудом, а нежна она только через силу.
Намеренно проигнорировав Эстер, Исабель встала и, не оглядываясь, направилась в сторону спальни. Шла она, не торопясь, давая возможность Оливии подскочить и открыть перед ней дверь.
- Теплое вино и мягкая постель - вот и все, что мне сейчас нужно, - сообщила она в пустоту и тихо вздохнула - Исабель предпочла бы теплое и мягкое тело Кармелы Борха, но, увы, теперь ее уделом стало одиночество.
Отредактировано Исабель Хосефа Ортега (14-09-2020 16:47:21)
Оливия уже не удивилась. В последнее время донья Исабель вспомнила, чье чтение ей когда-то нравилось слушать. Лучше бы на сегодня опять забыла, конечно, - неприятная тяжесть в голове была плохим условием для чтения при свечах, но придворной даме не пристало жаловаться.
Донья Оливия поднялась и с жалостью посмотрела на Эстер. Каждый раз повторялась одна и та же история. Как добрая христианка, она не могла одобрять пристрастий баронессы и не любила очередную фаворитку или жалела ее. Донья Эстер принадлежала ко вторым. Но и тех и других донье Оливии, которая была все-таки доброй женщиной, становилось жаль, когда донья Исабель начинала демонстрировать признаки пресыщения. Бедняжку Эстер с ее ужасной историей ей было жаль особенно сильно. Донья Исабель, по мнению Оливии, могла бы проявить больше участия и хотя бы дать ей понять, что не будет выгонять на произвол судьбы и дона Сантоса. Но баронесса об этом даже не подумала, конечно.
Бросив почти виноватый взгляд на Эстер, донья Оливия поспешила за баронессой Альчато. Все, что она могла сделать, это намекнуть в разговоре с доньей Исабель, чтобы та сказала Эстер что-нибудь утешающее. Но это если предоставится очень подходящий случай, на что надежды почти не было.
Нижняя губа предательски дрогнула, в горле встал комок, а слезы подступили к самым глазам. Эстер беспомощно смотрела вслед уходящей баронессе, не утешил ее и извиняющийся взгляд доньи Оливии.
Эстер перевела взгляд на крестную, но тут же отвела глаза. Когда-то донья Лусия сказала ей, что Эстер не стоит обманываться, и защищать доверенная придворная дама будет прежде всего интересы баронессы, так что полагаться на поддержку крестной не приходилось. Вот только рассчитывать Эстер больше было не на кого.
- Наверное, мне нужно подыскивать другое место, - попытка улыбнуться, как и попытка выглядеть храброй, не удалась - выдавали и заблестевшие от влаги глаза, и севший голос. - Донья Исабель совсем не хочет меня видеть рядом с собой.
Отредактировано Эстер Хименес Кастро (16-09-2020 13:22:36)
Донье Лусии было жаль племянницу, по-настоящему жаль, возможно иначе она бы на нее не разозлилась.
- Не говори глупостей, - резко отозвалась она. - Как ты собираешься искать новое место? Послать просьбу кредитору твоего отца, чтобы похлопотал? Сядь рядом.
Взяв Эстер за руку, Лусия потянула ее, вынуждая опуститься на низкий табурет рядом.
- Разбаловалась ты здесь, милая, и забыла, что значит плохо. Тебя никто не гонит. И не выгонит. Поверь мне, я знаю. А что не всегда бывает все хорошо, так уж тебе ли не знать, насколько иногда бывает ужасно? Донья Исабель не просит тебя быть рядом с собой, ты не чувствуешь себя в центре внимания, и сразу ныть? Думаешь, в другом месте будет лучше? Где не будет меня и где будет какая-нибудь другая донья? Уж поверь, баронессы бывают невыносимыми. Да и не только они.
Отредактировано Лусия Гальего Санчес (23-09-2020 15:34:02)
- Да, я понимаю, - Эстер наклонила голову так низко, что для того, чтобы донья Лусия смогла разглядеть выражение лица крестницы, ей бы пришлось опуститься на корточки. - Это все донья Мария... она околдовала Ее светлость и теперь донья Исабель никогда не посмотрит на меня ласково.
Это было почти признание, при этом не столько признание Эстер крестной, сколько признание Эстер самой себе. Наверное, она тоже грешница ничуть не меньше, чем тот же ни к ночи упомянутый дон Сантос, а может быть даже и большая. Ее мучитель всего лишь наслаждался унижением своей жертвы, ей же снятся грешные сны, грешные не только потому, что видит она себя обнаженной, а еще и потому, что покрывает ее тело поцелуями отнюдь не мужчина.
"Когда же это случилось со мной? Когда необходимость по обязанности стала просто необходимостью?" - на этот вопрос Эстер не смогла бы ответить и самой себе.
Совсем недавно она принимала и дарила ласки лишь потому, что чувствовала себя обязанной, только из-за того, что это было платой за безопасность, теперь же... Теперь же ей казалось странным, как она могла быть настолько слепой.
Эстер и не догадывалась, что ревность способна зажечь любовь, и что хоть донья Мария своим появлением и разрушила то, что было между Эстер и баронессой, но именно она стала причиной и того, что у девушки раскрылись, наконец, глаза.
Отредактировано Эстер Хименес Кастро (25-09-2020 12:01:22)
Лусия внимательно посмотрела на Эстер. Если до этого она видела только испуг фаворитки, боящейся за свое будущее, то теперь разглядела и что-то другое. Если честно, то удивилась. Не того, что не поняла раньше, а того, что вообще было что замечать. Она подумала, что когда что-то расцениваешь однозначно, то не замечаешь изменений. Для нее Эстер была всего лишь "согласившейся из нужды". Возможно, понявшей свою выгоду, сумевшей найти приятное и для души, но все-таки не слишком далеко ушедшей от необходимости.
Вообще-то непростительная оплошность для распорядительницы двора, чья жизнь должна состоять из того, чтобы подмечать мелочи еще до того, как они приводят к большим изменениям.
- Ты этого действительно боишься? - тем тоном, что мягок, но не позволяет лукавить, спросила она племянницу. - Значит, ты действительно хочешь, чтобы на тебя посмотрели ласково? И не хочешь просто жить при дворе, как... ну скажем, как донья Оливия?
- Это было бы невыносимо, - всплеснула руками Эстер и, уже того не стесняясь, залилась слезами. Может быть кто-то и увидел в такой резкой перемене лишь хитрость, и кто знает, как на все это посмотрит крестная, только девушка была слишком несчастна, чтобы бояться еще и этого.
- Если бы я знала, я бы убила донью Марию... да-да, убила бы. Она злая и порочная женщина, и Исабель... а донья Исабель теперь так грустит по ней! Я не могу на это смотреть, просто не могу.
Эстер опустилась перед доньей Лусией на колени и прижала ее ладони к своим щекам:
- Что мне делать, крестная, что мне делать?
Лусия при виде такого горя растерялась еще больше. Давненько ей не приходилось быть наперсницей в делах действительно любовных. Хотя... если вспомнить как следует, если по-настоящему все оценить, то придется признать, что вообще никогда особенно не приходилось. Баронесса была ветреной, и если и привязывалась к какой-то из своих фавориток, то весьма своеобразно, а веселость ее натуры всегда быстро побеждала любую неприятность. Как-то особенно врачевать ее душевные раны не приходилось.
И вот теперь мало того, что донья Исабель сама на себя не похожа, так еще и Эстер похожа на брошенную... и не фаворитку, а именно что любовницу.
Что делать? Хороший вопрос... Донья Лусия на множество вопросов могла бы дать совет, но именно на такой - нет. На него вообще никто не может ответить по-настоящему, только если притвориться. Но донья Лусия была слишком расстроена из-за горя доньи Исабель, чтобы как-то сильно стараться для утешения других.
- Возможно, эта донья Мария именно такая. Можно подумать, что любви добиваются только самые достойные. Если бы было именно так, то жить на земле было бы гораздо приятнее, - с некоторым даже раздражением заметила донья Лусия. - Единственное, что остается, это немного подождать. Любое горе проходит, а жизнь берет свое, чтобы вернуть все на круги своя.
Вообще Лусия не была уверена, что Исабель вспомнит об Эстер.
Эстер вслушивалась не в слова, а в тон. Что бы там сейчас ни говорила донья Лусия, как бы они ни подбирала выражения, важнее было то, что она не произносила. Со всей ясностью Эстер поняла, что донья Исабель навсегда вычерпнула ее из своей памяти и своего сердца. Эстер перестала быть интересной, а не указывают ей на выход только потому, что донья Лусия - ее крестная, ну и может быть еще немного из жалости.
- Да, я все поняла, крестная, - вкладывая в слова совсем другой смысл, кротко отозвалась Эстер.
Она и раньше знала, что здесь ей поддержки не будет, сейчас же догадалась и о том, что своей печалью всех только раздражает. Это было ужасно, ужасно! Сердце сковал колючий обруч, зато теперь Эстер знала, что ей делать. Да простит Господь ее грешную душу!
Отредактировано Эстер Хименес Кастро (03-10-2020 09:20:07)
Возможно, Лусии стоило проявить больше сердечности или внимательности к племяннице, но она этого не сделала. Да и, положа руку на сердце, не видела причин для настоящего несчастья Эстер. Та была в полной безопасности, в месте, где к ней хорошо относились. И того уже было достаточно. Что же касается счастья, то вот его донья Лусия считала чем-то для придворной дамы избыточным. Если оно есть - хорошо, но требовать было бы уже совсем наглостью.
Себя она обязанной устраивать удовольствие племянницы не считала тем более. Благополучие доньи Исабель было ее обязанностью, а также причиной искреннего участия. Донья Лусия много заботилась о детях и любимой подруге, и ее силы на сочувствие уже давно иссякли и ни на кого нового сверх меры не распространялись.
- Вот и славно, Эстерсита, - Лусия потрепала племянницу по щеке, при этом смотрела рассеянно, как человек, занятый чем-то другим. - Думаю, ты можешь пойти к себе и заняться чем тебе хочется. Даже лечь спать. Все-таки далеко не у каждого в Альчато есть своя комната, которую можно ни с кем не делить.
Отредактировано Лусия Гальего Санчес (04-10-2020 20:08:12)
Эстер покорно встала и ничто в поведении девушки не выдавало ее мыслей. Впрочем, донья Лусия вряд ли бы обратила внимание на любую странность. Чувствуя себя бесконечно одинокой, но задрав высоко подбородок, Эстер покинула покои баронессы. В чем донья Лусия была права, так это в том, что мало кто в замке мог похвастаться личной, пусть и маленькой комнатой.
Эстер закрыла за собой дверь, задумчиво посмотрела на хлипкую задвижку, но решила оставить все так, как есть...
У нее еще было время, чтобы отказаться от своего намерения, но она уже знала, что не передумает.
Донья Оливия читала баронессе очередной роман, повествующий о приключениях и подвигах дона Хуана, совершаемых ради доньи Марии. Подвиги были самые разнообразные - от победы над драконом до выдворения из одного из королевств, оказавшихся на пути благородного дона, короля-самозванца. Злоключений было не счесть, и каждое назревающее новое отодвигало встречу влюбленных на очередной срок. И хотя донье Оливии было интересно, и она всем сердцем сочувствовала дону Хуану, в ее воображении очень похожему на дона Хосе, все-таки она не могла отделаться от мысли, что донья Мария должна была уже подойти к тому возрасту, когда даже некогда бывшая прекрасной донья должна уже подурнеть от долгого ожидания.
Читать сегодня, как и все последние дни, было трудно. Для чтицы, как и для рассказчицы, важнее всего отзыв публики, а публика, то есть донья Исабель, была рассеянна и как будто вообще не слушала. Оливия старалась, но не могла отделаться от чувства, что читает равнодушной стене.
Если ей так сложно читать, то каково бедняжке Эстер, с которой даже не разговаривают! Подумав об этом, Оливия даже запнулась и потеряла строчку.
- Простите, баронесса, - смущенно пробормотала она, пытаясь найти место, на котором остановилась.
- Что? - вздрогнула убаюканная голосом чтицы и собственными грезами баронесса, а, осознав, только махнула рукой. - Довольно на сегодня.
На самом деле книга ее почти раздражала, а верная в ожидании донья своим поведением вызывала тоску. К тому же теперь Исабель хоть и знала настоящее имя любовницы, мысленно она продолжала называть ее Марией, а не Кармелой, и это слишком часто упоминающееся в книге имя лишь портило ей остатки настроения.
- Достаточно, - повторила она и, поднявшись, картинно раскинула руки. - Помоги мне раздеться и можешь быть свободной. Да, и завтра я хочу, чтобы меня причесывала ты, а не Эстер. Скажи ей об этом.
Задумайся о том баронесса, она бы поняла, что ее слова - ни что иное, как мелкая месть прежней фаворитке, месть в общем-то непонятно за что. Может быть даже, это была месть за покорность, которая слишком была похожа на равнодушие, а может... Впрочем, Исабель и не пыталась анализировать, она искренне страдала и подсознательно (а, может, и вполне сознательно) хотела, чтобы весь замок страдал вместе с ней.
Отредактировано Исабель Хосефа Ортега (08-10-2020 14:40:15)
Давно уже донья Исабель не просила ее быть рядом и помогать готовиться ко сну. Другая бы придворная дама обрадовалась такой неожиданной милости, но Оливии все происходящее было не по душе. Лучше уж быть немного позади всех при веселом и радостном дворе, где хозяйка - само радушие и счастье, чем пользоваться благосклонностью как помертвевшей баронессы.
Помогая донье Исабель раздеваться, Оливия пыталась как-то хотя бы отвлечь ее, но та была полностью погружена в свои мысли и даже не замечала стараний своей придворной дамы. Уложив баронессу в постель, донья Оливия не дождалась даже прощания, ушла в полной тишине. За дверьми спальни доньи Исабель ей даже как-то стало легче. Дожили! Баронесса действовала на своих придворных угнетающе! Кто бы мог о таком подумать еще какой-то месяц назад?
И еще, как последняя капля неприятного дня, поручение к бедняжке Эстер. Вот зачем говорить ей не причесывать завтра баронессу? Как будто это надо обязательно сказать заранее.
Оливия твердо решила ничего не говорить раньше завтрашнего дня, но ноги отчего-то принесли ее к дверям доньи Эстер. Еще недавно не слишком-то нравящаяся ей девушка сегодня вызывала почти материнские чувства. Почему-то нужно было узнать, что с ней. Стоя на пороге, Оливия думала, поддаться ли этому предчувствию и войти или перестать лезть туда, куда ее не просят, и пойти к себе.
Возможно, она бы ушла, но раздавшийся изнутри грохот заставил ее вздрогнуть и, отбросив все сомнения, ринуться в спальню Эстер.
Отредактировано Оливия Монтеро Бенитес (08-10-2020 22:57:36)
Задумать - одно, осуществить - другое. Может быть если бы у Эстер было больше времени на размышления, она бы оставила эту затею, но она слишком быстро оказалась предоставлена самой себе, чтобы передумать. Слабо себе представляя, как все именно происходит, она срезала с полога кровати несколько шнурков и связала их в достаточно длинную веревку, затем кое-как подтащила маленький, но тяжелый стол туда, где под потолком торчал крюк под еще один факел и кое-как перебросила веревку так, чтобы она повисла.
Затем Эстер взобралась на стол и, соорудив из одного из концов веревки петлю, накинула ее себе на шею. Теперь оставалось самое страшное, но девушка будто окаменела. Покачиваясь, она стояла на столике, не решаясь на последний шаг и одновременно не смея отступить, и неизвестно, сколько бы это продолжалось, но тут нога Эстер соскользнула и она на мгновение зависла в воздухе.
На мгновение - потому, что вязать по-настоящему крепкие узлы ее никто не учил, и ее импровизированная удавка буквально распалась на составляющие, сама же несостоявшаяся самоубийца с грохотом упала на пол.
Отредактировано Эстер Хименес Кастро (09-10-2020 09:34:48)
Вы здесь » Яд и кинжал » Regnum terrenum. In maxima potentia minima licenti » Одиночество у каждого свое. 07.09.1495. Альчато