Безумная авантюра, в которую по собственному почину и воле оказался втянут посланник короля Фердинанда, зажила своей жизнью, минуя любые доводы разума и стремление всякого сотворенного Господом существа уберечь здоровье и вероятность вступить в пору спокойной и счастливой старости. С мига прощального поцелуя в темной зале Альфонсо жил одной лишь мыслью - как можно скорее назвать женой Бьянку Полаццо. Узнай кто-то из его родных или знакомых об этом намерении, то они почли бы юного родственника тяжело больным или повредившимся рассудком, первые - поскольку родственник победоносных монархов не мог сочетаться браком с особой более скромного происхождения, вторые же - в силу его неоднократно озвученного нежелания связывать себя семейными узами, разве что по принуждению грозного родителя.

Бьянка Полаццо должна была принадлежать ему, и не только в постели, чего опытный повеса добился бы, не прибегая к особым усилиям. Тело, душа, разум и все ее существо должны были стать его, перед Богом и людьми. Энрикес отгонял мысли о последствиях столь скоропалительного решения, ведь все ужасы отцовского проклятия и отлучения от семейных благ затмевало желание воссоединиться с девушкой, чей образ постоянно стоял перед его взглядом, во всей своей невинной прелести.

Заснул он лишь под утро, успев бесчисленными шагами измерить отведенные ему покои вдоль и поперек. В девятом часу его разбудил слуга дона Мануэля, присланный сообщить, что господина посланника в скором времени ожидают в замковой часовне. Единственное, что помогло Альфонсо выстоять мессу, были взгляды, бросаемый украдкой в сторону свиты герцогини Пезаро. Бьянка была здесь, и ее улыбка лишь придала решимости в его тайных намерениях.

Сказавшись нездоровым, кастилец сумел избежать скучных увещеваний дона Мануэля. Он знал, что его старший товарищ наверняка проведет несколько часов в беседах с советниками Сфорца, а значит, следовало поторопиться до того, как его схватятся. Одевшись как можно скромнее, он без каких-либо трудностей покинул замок. Договариваться с местным капелланом он не хотел, опасаясь, что святой отец окажется слишком несговорчив или же поторопится поделиться матримониальными планами испанца с самим сеньором Лоренцо и или же кем-либо из семейства Полаццо. Оставалось посулить недурное пожертвование в церковную кружку какому-нибудь менее щепетильному слуге Всевышнего, поисками коего Альфонсо и занялся.

Воистину Господь был милостив к нему, возможно, посчитав, что брачный союз пойдет на пользу беспутному юнцу, и в первом же храме он встретил понимание и сочувствие, усилившиеся с появлением в руке одетого в засаленную рясу фра Бенедетто увесистого кошеля с золотом. Тот согласился не только повенчать влюбленных, но даже окрестить их первенца, ежели на то будет Божья воля, но покамест подобные планы Энрикес не строил.

Он вернулся в замок, где, похоже, никто не заметил его отсутствия. На душе его было радостно и светло, словно он совершал самое богоугодное дело в своей жизни. Оставалось лишь сообщить о том девушке, очаровавшей его с невиданной силой. Стоило это один золотой дукат, который слуга посланника разглядывал на солнце, передав монне Бьянке клочок бумаги с одной фразой, написанной неровным почерком: "Церковь Санто-Кроче, 7 часов".

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния

Кастилец опоздал, однако не в силу собственной безответственности, но по причине уважительной. Дон Мануэль решил взять его с собой на совет, где звучало множество слов, пышных, но ни единого по-настоящему важного, ибо всем им доводилось быть оглашенными в кулуарах, в беседах с глазу на глаз, в те редкие мгновения, когда откровенность переплеталась с ложью еще более искусно, нежели на больших приемах под взорами всевозможных гостей. Впрочем, Альфонсо это нисколько не занимало, так как все его помыслы сосредоточились вокруг предстоящего бракосочетания, а мечты о Бланке Полаццо затмили даже мальчишескую радость, какую он испытает, обманув всевидящее око Гонсалеса. Он старался ничем не выдать своего нетерпения, пока советники Сфорца говорили о малопонятных для него вещах, а после надеялся не показать, насколько досадует он, что его задерживают словесной сутолокой.

Прошло менее четверти часа, как часы пробили семь раз, когда запыхавшийся от бега Альфонсо переступил порог церкви. Отец Бенедетто, не знавший в лицо невесту, но догадывавшийся, что притаившаяся за колонной девица и есть новобрачная, начинал нервничать. В мыслях своих он уже покупал себе дюжину полотняных сорочек и бочонок сицилийского, а виденные в лавке сережки с рубинами - вдове пекаря, с которой они второй год приобщались ко всевозможным таинствам, правда, не одобряемых с церковной кафедры. Его нисколько не беспокоила поспешность, с которой норовил заключить союз смазливый иностранец, поскольку этот юнец был не первым, кто венчался тайно, не уведомив родных, но заведомо понесшим покаяние и передавшим сострадательному пастырю несколько золотых с чеканным профилем герцога или Папы.

- Ах, вот и вы, синьор! - воскликнул священник, завидев жениха, что на ходу окидывал капюшон. - Я уж решил, что вы передумали.

Он обернулся в сторону девушки, к которой уже приближался Альфонсо.

- Монна Бьянка, - промолвил он. - Монна Бьянка, простите мне мою оплошность, но я никак не мог вырваться из цепких лап крючкотворства и пустого сотрясения воздуха. Но я рад, безумно рад, что вы нынче здесь.

- Все готово, дети мои, - отец Бенедетто нацепил на шею выцветшую со временем столу и вывел из темного угла тщедушного смуглого человечка в засаленной одежде, беспокойно переводящего взгляд с алтарного распятия на испанца и обратно. - Двери храма останутся открытыми, а это чадо Христово станет свидетелем предстоящего таинства, засим ваш союз станет законным перед лицом Господа и родом человеческим.

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния

Альфонсо, со вчерашнего дня живший одной лишь страстью, до сих пор не был потревожен рассудочными доводами, которые обещали обрушиться на него по произнесении брачных клятв. Отчего-то он был уверен, что все, что завертелось вокруг него в суматошной карусели любовных признаний и предсвадебных хлопот, было правильным и даже богоугодным. Оттого, соединившись с Бьянкой в поцелуе, осудить который не посмел бы отныне ни один из живущих, он испытывал одновременно счастье и умиротворение.

- Отче, этот дом всегда может рассчитывать на мое заступничество, - произнес жених, не сводя влюбленного взгляда с девушки и потому не заметив, как алчным огнем вспыхнули глаза отца Бенедетто. Подобные обещания сулили неплохие пожертвования, а иностранец, судя по акценту, прибывший из иберийских земель, казался человеком отнюдь не бедным.

- Иди с Богом, иди, иди давай, - священник подтолкнул свидетеля, осоловело глядевшего на невесту. Он пытался что-то сказать, но лишь раскрывал рот, словно рыба, выброшенная волной на берег, и служителю Божию пришлось выпроводить его до дверей.

Пока бедолага, словно евангельский торговец, изгонялся из храма, кастилец отвел Бьянку в заалтарную часть, темную и крохотную, так что двое с трудом могли разминуться.

- Жена моя, - Альфонсо улыбался, не понимая, как прежде подобные слова наводили на него тоску. Он крепко стиснул теперь уже законную супругу и целовал ее в губы и шею, совершенно не стыдясь близости распятия и Даров. - Донна Бьянка, я счастлив. И стану еще счастливее нынче ночью. Вы ведь придете ко мне?

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния

Новоиспеченный супруг был полностью согласен со своей нареченной. Упоминание имени дона Мануэля заставило его невольно поморщиться, хотя и не столь кисло, как это бывало прежде. Теперь, с Олимпа семейного счастья, все прежние недоразумения, связанные с его де-факто опекуном, виделись Альфонсо достаточно мелкими и забавными, чтобы не придавать им значения, что одновременно нисколько не затмевало его разум касательно способности почтенного дипломата создать своему нерадивому спутнику новые неприятности, которые отныне, учитывая недавние события, грозили стать достойными не одних только гневных филиппик и временного отлучения от фамильных средств.

И все же эти мысли, промелькнувшие в голове кастильца с быстротой порывистого морского ветра, ничуть не омрачили его настроения. Он уже предвкушал ночь, когда на него должна была снизойти величайшая - и он нисколько не сомневался в этом! - благодать. Сколько раз он пробирался в дамские альковы, сколько раз ему удавалось избегать клятв и потому продолжать считать себя порядочным кабальеро, но нынче молодой повеса полагал, что лишь церковное благословение служило оправданием его вожделения к юной Бьянке.

- Все потом, душа моя, все потом, - улыбнувшись, Альфонсо снова запечатлел на устах жены поцелуй. - Позвольте нам сперва вдоволь насладиться нашим счастьем, не привлекая ничьих завистливых взоров.

Стоявший в нескольких шагах от пары отец Бенедетто деликатно кашлянул. Ему не терпелось получить свою толику радости в маленьком доме в двух кварталах отсюда, но сперва полагалось запереть двери церкви.

- Дети мои, я готов в любой час помочь вам в наставлении и благословении.

- Благодарю вас, отче, - Альфонсо отстегнул кошель от пояса и протянул священнику. - Таинство, что вы только что свершили, подобно исповеди.

- Конечно же, сын мой, о чем речь! - перебил иностранца Бенедетто, не ожидавший такой щедрости. Его сердце перехватило при сладостной мысли, как его чертовка вдова будет сладострастно изгибаться на простынях, когда он устроит этой полуграмотной Данае мистерию с золотым дождем. - Я буду нем.

- Возможно, ваше свидетельство потребуется, когда мы решим огласить свой брак, но пока - ни слова.

Святой отец живо закивал, так что в бледном отсвете заблестела выбритая макушка. Он залепетал наставления и рассыпался в благодарностях, провожая новобрачных, хотя страстно желалось, как в юные дни, запрыгать от радости, несмотря на накопленные за добрые полвека телеса.

- Будет благоразумнее, ежели мы вернемся порознь, моя милая Бьянка. Идите сперва вы, и поторопитесь, дабы вас не хватились, а после не сводили с вас глаз всю ночь, - напутствовал жену Энрикес, не замечая, как то и дело, вопреки всяким приличиям, целует ее на виду у немногочисленных прохожих.

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния

Ожидание казалось невыносимым. Альфонсо доводилось и прежде нервозно расхаживать по покоям, утратив аппетит и способность отвлекаться на иные занятия, но нынче нетерпение ощущалось болезненным, пронизывающим насквозь, и только предвкушение предстоящего свидания смягчало положение новобрачного. Он всегда был слишком ленив и чересчур богат, чтобы беспокоиться об удовольствиях, зная, что всегда и везде сумеет их найти без каких-либо забот. Но со вчерашнего вечера он сам себе казался беспомощным, ибо лишился брони в виде равнодушия и пресыщенности.

Он рано удалился к себе, сказавшись нездоровым, и дон Мануэль, похоже, поверил, что коварные мартовские сквозняки и обманчивая свежесть ранней весны сотворили с его беспечным товарищем недоброе дело. И действительно, щеки Энрикеса пылали, взгляд казался рассеянным, а тарелки с пышными яствами едва были тронуты. Молодой человек отослал слугу со словами, что сам разденется, а сейчас ему совершенно не хочется кого-либо видеть. Впрочем, довольного свободой Пепе трудно было провести, поскольку он далеко не в первый раз наслаждался отсутствием поручений, когда хозяин ночь напролет тяжело трудился в объятиях какой-нибудь красотки. Он не мог слышать, как в дверь постучались, и не видел, как бросился к порогу дон Альфонсо, чтобы впустить гостью.

- Я так боялся, что непредвиденные обстоятельства заставят вас остаться с герцогиней, - говорил он, запирая комнату. - Или, того хуже, кто-то проследил за нами.

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния

- Отныне я делю ее с вами. Как и все, что есть в моей жизни, - кастилец заключил Бьянку в объятия, силясь поверить, что это его жена. По чести, он до конца не осознавал, что влечет за собой их союз, равно как и изменение его положения, но радость предвкушения уже полностью завладела им. - Сама моя жизнь принадлежит вам, любовь моя.

Альфонсо верил каждому своему слову, и оттого они звучали убедительно. Он хотел позабавиться с хорошенькой девушкой, прибегнув к привычному набору уловок и уклончивых обещаний? Уже и не верилось, что он был на это способен. Сердце его трепетало, и не только от сильнейшего плотского влечения, какового по силе, как ему казалось в настоящую минуту, он доселе не испытывал, но и от радости, что теперь его никто не осмелится разлучить с любимой женщиной.

- И я счастлив делить с вами все, - проговорил он на самое ушко Бьянки, касаясь его губами, после чего, продолжая осыпать поцелуями законную свою половину, приступил к обязанностям горничной, стараясь быть предельно чутким, дабы не спугнуть того доверия, что читалось в ее глазах.

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния

В богатом победном списке Альфонсо встречались незамужние особы, но среди них до сих пор не попадалось девиц, и, будь Бьянка более опытной в любовных делах, ее супруг ни о чем не задумывался бы, доверяя лишь природному инстинкту, достаточному для услаждения плоти. Бесконечная нежность, наравне со страстью охватившая его душу, заставляла новобрачного быть к своей пассии внимательнее обычного.

Лишь после, вспоминая о первой их ночи, Альфонсо удивлялся, как разнились его чувства и ощущения с тем, что в избыточной мере он получал от различных женщин, среди которых числились и такие, что умелыми ласками были способны совратить даже святого, заставив того уверовать в земной рай. Бьянка Полаццо была теперь его, и их единение стало для Энрикеса откровением едва ли не большим, нежели для его юной супруги. Любовь, в которой он доселе не испытывал ни малейшей потребности, творила чудеса, и каждый отзвук тела Бьянки, ее ответные поцелуи, объятия и стоны казались сладостнее всего прочего.

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния

После всех событий минувшего суетного дня и ночи, вознаградившей новобрачного за старания, возможно, сверх заслуженного, сон был особенно сладким. Еще толком не открыв глаз, Альфонсо потянулся, и рука его коснулась обнаженного женского плеча.

После бурного единения его жажда плотских утех превращалась в скуку, а женщина, заставлявшая иной раз рисковать, переставала казаться столь привлекательной, чтобы оставаться с ней дольше, чем того требовали приличия, ежели возможно было любовникам говорить о таковых. От Бьянки ему не хотелось бежать, испытывая подспудную неловкость, которая совсем скоро должна была рассеяться, особенно коли в поле зрения попадет другая красавица с кудрями цвета янтаря и белоснежной улыбкой. В настоящее время он даже забыл о том, что такое когда-то было возможным и казалось совершенно обыденным.

- Бьянка, - испытываемое молодым супругом умиротворение получило имя жены, которая в свете утреннего солнца, проникавшего в комнату через неплотно задернутые занавеси, казалась еще более хрупкой и нежной. Не хотелось тратить силы и время на лишние слова, когда все чувства можно было выразить куда более ощутимыми способами. Кастилец притянул к себе девушку, обнимая и целуя. Намерения его не оставляли сомнений, однако идиллия первого брачного утра внезапно была нарушена решительным стуком.

Альфонсо с недоумением воззрился на дверь, после чего перевел взгляд на супругу. Помедлив в нерешительности, он все же дал ей знак молчать. Лучшим способом избежать объяснений, неприятных или же самых обыкновенных, кем бы ни был нынешний визитер, стало бы молчание из-за закрытой двери. Но стук был дополнен одной простой кастильской фразой, что разрушила надежду Энрикеса продолжить начатое.

- Альфонсо, открой. Немедленно.

Паника, ужас, замешательство, провидение неминуемой кары - все это промелькнуло в глазах молодого человека, с райских кущ неожиданного свалившегося на каменистую землю. Следовало что-то предпринять, и единственное, что пришло ему в голову, было задернуть полог кровати, тем самым скрывая Бьянку от посторонних взглядов. Стук продолжался, и каждый удар для Альфонсо был сродни барабанной дроби, что сопровождала осужденных на эшафот. Спотыкаясь, он кое-как натянул рубаху и штаны и подошел к двери.

- Дон Мануэль? - пролепетал он, отпирая засов. - Что-то случилось?

В единый миг Энрикес побелел. За спиной его товарища стоял Моро собственной персоной, а также несколько человек из его свиты.

Подпись автора

Героическое жизнеописание
Доблестные деяния